Дунайский лоцман

Они немедленно отправились в путь, и утром 6 октября была пересечена болгарская граница. До того Сергей Ладко старался держаться правого берега. Теперь он, по возможности, прижимался к румынской стороне; впрочем, начиная от Лом-Паланки вдоль реки тянулась цепь болот шириной от восьми до десяти километров, мешавшая приближаться к берегу.

Как ни углублялся в свои мысли Сергей Ладко, но с тех пор, как он вошел в болгарские воды, река должна была внушить ему опасения. Ее беспрестанно бороздили паровые шлюпки, миноноски и даже канонерки под турецким флагом. Предвидя, что раньше или позже разразится война с Россией, Турция начала наблюдать за Дунаем и наполнила его своими флотилиями.

И там и здесь был риск, однако лоцман старался держаться подальше от турецких судов, если это даже грозило столкновением с румынскими властями; но Ладко надеялся, что господин Йегер сможет его защитит как это случилось в Орсове.

Однако не случилось таких происшествий, которые снова доказали бы могущество пассажира; последняя часть путешествия прошла спокойно, и 10 октября, около четырех часов пополудни, баржа приблизилась, наконец, к Рущуку, который неясно показался на другом берегу. Лоцман выплыл на середину реки и, впервые за много дней бросив работать веслом, спустил якорь.

— Что случилось? — спросил изумленный Карл Драгош.

— Я прибыл, — лаконически ответил Сергеи Ладко.

— Прибыл? Но мы ведь не у Черного моря?

— Я вас обманывал, господин Йегер, — без обиняков заявил Сергей Ладко. — У меня никогда не было намерения плыть до Черного моря.

— Ба! — сказал сыщик с возрастающим вниманием.

— Это так. Я отправился с мыслью кончить путь в Рущуке. Мы прибыли.

— А где же Рущук?

— Там, — ответил лоцман, показывая на дома отдаленного города.

— Почему же в таком случае мы не отправляемся туда?

— Потому что я должен дождаться ночи. Меня ищут, преследуют. Днем я рискую, что меня арестуют при первом шаге.

Это становилось интересным. Неужели все-таки оправдываются первоначальные подозрения Драгоша?

— Как в Землине, — пробормотал вполголоса сыщик.

— Как в Землине, — спокойно согласился Сергей Ладко, — но по другим причинам. Я честный человек, господин Йегер.

— Я в этом не сомневаюсь, господин Бруш, хотя причины бояться ареста редко вызывают сочувствие порядочных людей.

— Мои как раз таковы, господин Йегер, — холодно уверил Сергей Ладко. — Извините, что я не могу их открыть. Я поклялся хранить тайну и сохраню ее.

Кард Драгош выразил жестом полнейшее равнодушие. Лоцман продолжал:

— Я понимаю, господин Йегер, что вы не захотите вмешиваться в мои дела. Если желаете, я высажу вас на румынской территории, и вы избежите опасностей, которым я могу подвергнуться.

— Сколько времени вы рассчитываете оставаться в Рущуке? — спросил вместо ответа Карл Драгош.

— Не знаю, — ответил Сергей Ладко. — Если все пойдет, как я желал бы, я вернусь на лодку до утра, и в этом случае буду не один. Если получится по-другому, неизвестно, что я стану делать.

— Я последую за вами до конца, господин Бруш, — не колеблясь объявил Карл Драгош.

— Воля ваша, — молвил Сергей Ладко и больше не сказал ни слова.

Когда наступила ночь, он взялся за весло и приблизился к болгарскому берегу. Была полная темнота, когда он причалил немного ниже последних домов города.

Всем существом стремясь к заветной цели, Сергей Ладко действовал, как под гипнозом. Его четкие и точные движения вели к тому, что нужно было делать, чего он не мог не делать. Слепой ко всему окружающему, он не видел, как его компаньон исчез в каюте, когда якорь был поднят на борт. Внешний мир потерял для него всякую реальность. Для него существовала единственная мечта. И этой мечтой был весь освещенный солнцем, несмотря на тьму ночи, его дом, и в этом доме Натча!.. Кроме Натчи, для него ничего не было под небом.

Как только нос суденышка коснулся берега, он спрыгнул на землю, закрепил баржу и удалился быстрыми шагами.

Карл Драгош тотчас вышел из каюты. Он не потерял времени. Кто мог бы узнать энергичного и подтянутого полицейского в этом увальне с тяжелой поступью, превосходно изображавшем венгерского крестьянина.

Сыщик в свою очередь сошел на берег и, следуя за лоцманом, снова отправился на охоту.