Люди

— Бежим, идиот! — крикнул я Дадли, который все так же лежал и невидящим взглядом смотрел в небо, едва виднеющееся в узком переулке за крышами домов.

Дадли, наконец, пришел в себя, перевел на меня мутный взгляд, резко поднялся и побежал. Я схватил рюкзак и побежал следом. Представляю, как мы выглядели. Читал о мастерах ножевого боя — у них на одежде не остается ни капли. Жаль, мастером я не являлся.

— Стой, сюда! — совсем узкий переулок должен был вести к центральной улице, где нам появляться сейчас было совсем не кстати.

Дадли завернул в проулок следом за мной, прислонился к стене и закрыл глаза. Он тяжело дышал, хотя при его занятиях спортом это было странным. Наверное, тут влияло что-то другое. Интересно, человек может задыхаться от шока?

— Держи.

Я все предусмотрел, поэтому в рюкзаке лежало несколько маленьких полотенец, двухлитровая бутылка воды, пара футболок и цветастые ужасные пляжные шорты, купленные нам в этом году перед поездкой в Доминикану. Они были самыми легкими, не занимали много места, поэтому выбор пал на них, две пары джинсов в рюкзак уже бы не влезли.

Дадли соображал плохо. Он чуть было все не испортил, нацепив чистую футболку сразу. Я его успел остановить, намочить полотенце и вручить ему в руки, чтобы умылся. Зеркал не было, пришлось положиться на зрение кузена. Я плеснул ему воду прямо в лицо.

— Соберись! Быстро!

Дадли проморгался, сильно зажмурился, но стал соображать лучше. Наскоро умывшись и переодевшись, мы решили сделать это лучше в общественном туалете у метро, там, где будут зеркала. Сейчас главным было, чтобы на центральных улицах мы не вызвали подозрений и смогли до того туалета благополучно добраться.

Грязные вещи и полотенца я собрал в черный мусорный пакет и засунул обратно в рюкзак, намереваясь выкинуть где-то далеко от этого места. А еще лучше — сжечь, где-нибудь в Литтл-Уингинге, подальше от Лондона.

До общественного сортира мы добрались благополучно, что было даже удивительно, потому что там я смог увидеть себя в зеркале. Безумные глаза, лицо казалось не то неравномерно загорелым, не то просто грязным, общий неуместный пляжный вид делал меня вообще похожим на идиота.

Я засунул голову под кран. Холодная вола струилась по волосам, лицу, охлаждала и успокаивала. Я начал прикидывать, на какой поезд мы успеваем и сколько у нас будет времени до вечера, чтобы завершить все то, что необходимо.

Дадли заговорил со мной только в поезде. Его голос был тихим и сиплым, как будто он простыл.

— Я думал, мы едем его... проучить.

— Мы это и сделали, — я смотрел прямо ему в глаза, пытаясь понять, сдаст он меня или нет. Не должен.

— Почему ты не сказал, что собираешься...

— Ради тебя.

Дадли недоверчиво нахмурил брови.

— Пойми, ты — мой брат. И я знал, что ты помог бы мне, в любом случае. Как и я помогу тебе, в какую историю ты бы не влип. И зная, что я хочу сделать, ты бы тоже согласился со мной поехать, но переживал бы, накручивал себя, не спал бы всю ночь. Зачем? Понимаешь, если бы мы просто побили Криви, то стало бы хуже. Он бы сдал нас, вот и все. Только ко всему прибавились бы еще угрозы и шантаж.

— Возможно. Расскажешь, что вы натворили?

— Рассажу.

И я рассказал. Мне казалось, что это хрупкое доверие между нами нужно чем-то поддержать, и я посчитал, что уместно будет рассказать, от чего Дадли меня спас.

Приехав в Литтл-Уингинг мы направились за черту города и сожгли грязные вещи и полотенца. По дороге домой встретили Пирса с Малькомом, Полкисс позвал нас к себе, сказав, что у него есть пиво и новые кассеты, которые привезла сестра. И мы согласились. Вечер прошел обычно.