Люди

Я крутил в руках палочку Крэбба. Черная, короткая и толстая, прям как ее владелец. Держать ее в руках было неудобно, она была как будто чем-то чужеродным, и возникало желание ее выкинуть. Пацаны, тем временем, забыли про вопрос с зельем, и Крэбб если уже и хотел ответить, что во флаконе, то его никто не спрашивал. Палочка как будто жгла руки, я чувствовал, как покалывают кончики пальцев, как по этой палочке течет какая-то странная магия, чужая, злобная и отталкивающая. Но я не выбросил ее, а направил на Крэбба.

— Империо!

Что было раньше: произнесенное слово или воспоминание о разговоре про Непростительные? Память — странная штука, потому что мне кажется, что вначале я произнес Непрстительное, а потом уже вспомнил, как мы обсуждали с ребятами, что единственное из них, несущее практический смысл, которое незаменимо ничем другим, за что не дают таких сроков в Азкабане — это Империо. В шутку я тогда привел пример, что можно его использовать на Крэббе или Гойле и заставить подкатывать к Снейпу на уроке зелий. Пошутили и забыли, я этого не помнил. Но почему-то как только я произнес «Империо», сразу в голове возник этот разговор, или я вспомнил до этого, только не успел осознать?

Какая-то теплая волна струилась по моему телу. Наверное, это была волна чужой воли, подчиняющейся теперь мне. Казалось, что она свернулась мягким клубком где-то в районе сердца, и я рад ее присутствию. Она уместна и правильна, по-другому и быть не может. Тогда я понял, почему темная магия запрещена и все то, что когда-то втирал мне Дамблдор. Потому что мне казалось, что чужая воля полностью настроилась на мою. Это было так, словно у меня самого два тела, и я могу управлять каждым из них. Со стороны я не видел себя, но, наверное, я безумно улыбался от нахлынувших неожиданных ощущений.

— Что во флаконе? — я старался задать вопрос как можно спокойнее.

— Феликс Фелицис, — Крэбб отвечает в тон мне, так же спокойно. Только дышит тяжело.

— Нихуя себе, вот это добыча, — усмехается Дэрек.

Дин стоял в стороне и был в шоке от происходящего. Впервые на его памяти дела принимали такой оборот. До этого никто и никогда не стремился использовать магию, следуя заветам Дэрека о недоказуемости, и тем более — Непростительные. Симус улыбался, как будто уже прикидывая, как с пользой потратить зелье удачи. Скорее всего, в его мыслях он с его помощью соблазнял Флер Делакур, хотя я сомневаюсь, что ему в этом помог бы даже Феликс Фелицис. А Дэрек, сощурившись, что-то прикидывал, правда, недолго.

— Дай сюда, — обратился он ко мне, указывая на палочку в моих руках.

В этот момент мне стало стремно. Я понял, что если Крэбб расскажет про Непростительное — мне пиздец. Прикинул, что еще может выкинуть Дэрек. Он мог. Все, что угодно. И мне полегчало, я протянул ему палочку. Дуглас повертел ее в руках, наверное, как и я, ощутил ее чужеродность. Усмехнулся. И я надеялся, что он сделает именно то, что я ожидал.

— Силенцио! Круцио! — да, мои ожидания оправдались.

Думаю, он как и я в тот день, впервые использовал Непростительные. Странно, но они получались с первого раза. Говорят, чтобы их использовать, нужно желание причинить боль, подчинить или убить. Разве, чтобы избить человека ногами, оно не нужно? Головной мозг посылает сигналы об этом желании спинному, тот, в свою очередь, приводит в движение конечности.

Рот Крэбба открывался в безмолвном крике, сам он выгибался. В голове было пусто, никаких мыслей на счет происходящего. Лишь ощущение неуместности. Причем неуместным я считал тут сейчас себя.

В тот день мы поупражнялись в различных заклинаниях, какие, наверное, давно хотели испробовать. Это была проверка самого себя на «слабо»: сможешь — не сможешь. А так же банальное любопытство: что такого особенного в известных нам темных заклинаниях. Наверное, каждый из нас по отдельности ничего подобного бы не сделал. Кроме Дэрека, наверное. Но когда на тебя смотрят остальные, тебе уже стремно сказать: «Не, ребят, вы ебанулись совсем. Это уже перешло границы шутки».

Я мгновенно протрезвел, когда увидел лицо Криви. Он стоял недолаеку, но к Крэббу не приближался, и смотрел на все происходящее глазами в галлеон. Я локтем толкнул Дэрека и указал на Колина.

— Эй, мелкий, помнишь, как Крэбб с Гойлом в том году повесили тебя на рыцарские доспехи, а палочку бросили на пол, чтобы ты не смог с помощью магии спуститься и тебе пришлось звать кого-нибудь на помощь? — усмехнулся Дэрек. Я часто удивлялся, как он помнит такие моменты и угадывает, как задеть человека словами. — У тебя есть уникальный шанс отомстить.

— Н-нет.

— Боишься, да? Кого? Крэбба? Слизеринцев? Или, может быть, Дамблдора?

— Он уже мертв, — Колин собрался с мыслями и сказал это четко, глядя прямо в глаза Дэреку.

И только тогда я внезапно понял, что Криви, черт подери, прав. У Крэбба изо рта шла кровь, он валялся в собственной блевотине, лицо его было каким-то серо-зеленым и никаких признаков жизни не подавало: выпученные глаза смотрели в небо, не моргая, рот был открыт и перекошен.

— Нам пиздец, — озвучил общую мысль Симус.

Дэрек посмотрел на часы и начал убирать с Крэбба синяки и прочие прелести последствий всего произошедшего.

— Как будто поможет, — горько усмехнулся Симус.

— Поможет. До конца посещения Хогсмида еще два часа. То, что мы собирались на пикник, а не куда-нибудь еще, известно только нам. Нужно убрать все следы нашего пребывания тут, пойти в Хогсмид и максимально там отсвечивать, чтобы всем казалось, что мы там и были.

— Сработает, только если никто не видел, как мы уходили из деревни.

— Не должны были видеть, мы шли последними, все уже разошлись по магазинам и трактирам, — прикинул Дин.

— За ним могут в любой момент пойти, если он не придет к назначенному времени к своим, — размышлял Дэрек. — Поэтому нам надо все убрать максимально быстро. И зайти в деревню с другой стороны.

Крэббовой же палочкой, Дэрек уничтожил пустые бутылки и мусор, который мы оставили неподалеку. Потом мы привели в порядок себя, после чего сделали приличный круг, чтобы зайти в Хогсмид прямо со стороны «Трех метел». Перед этим Дэрек разломал палочку Крэбба и выбросил ее на тело бывшего хозяина.

Вечером всю школу потрясла ужаснейшая новость. Но ужаснее всего эта новость была для нас — Крэбб в состоянии комы в клинике Мунго, и хоть прогнозы были неутешительными для него, что было утешительным прогнозом как раз для нас, мы зассали.