Добыча тигра

Мальчиком Фрэнсис много раз бывал в Лондоне, но всегда вместе с родителями, путешествуя в хорошо пружинившем экипаже с кучером, который расчищал им дорогу щелчком кнута, и лакеями, которые обслуживали их на каждой остановке. Теперь путешествие заняло почти неделю, долгие медленные дни, борьба с заболоченными дорогами и безжалостной осенней погодой. Он спал в канавах, привязав Гипериона так, чтобы его не было видно за живой изгородью, и боялся, как бы кто-нибудь не наткнулся на него и не обнаружил под рубашкой красный бархатный мешочек. Однажды утром близ Солсбери его разбудила банда людей шерифа, которые обозвали его бродягой и конокрадом и гонялись за ним по нескольким полям, пока он наконец не сбежал. В Ричмонде он потратил последние монеты на мешок овса для Гипериона и маленькую кружку пива для себя. К тому времени, как они добрались до Лондона, лошадь почти хромала, а Фрэнсис был весь в грязи.

Город пугал лошадь - толпы и шум, телеги и экипажи, грохочущие по камням. Ему пришлось спешиться и вести Гипериона под уздцы, нашептывая ему на ухо утешения. На оживленных улицах большинство людей не обращали на него внимания, но он видел, как другие смотрели на него, потрепанного мальчика с такой прекрасной лошадью. Его щеки вспыхнули, когда он прочел подозрение на их лицах; он никогда еще не чувствовал себя таким одиноким. Наконец он нашел конюшню с ливреями. Конюх бросил на Фрэнсиса быстрый взгляд и объявил, что он должен заплатить вперед. Гонорар составит пять шиллингов.

Фрэнсис похлопал себя по карманам. - ‘У меня ничего нет.’

- Тогда и у меня для тебя ничего нет.’

- ‘Пожалуйста." - Наступала ночь, и мысль о том, что придется еще долго бродить по этому враждебному городу, была невыносима. - Я могу найти деньги завтра.’

На лице конюха появилось лукавое выражение, когда он оценил степень отчаяния Фрэнсиса. - Вы могли бы продать лошадь.’

Фрэнсис вздрогнул от ужаса. Он открыл было рот, чтобы отвергнуть это предложение, но слова не шли. А чего он ожидал? Если он собирался начать новую жизнь в Индии, то никогда не смог бы взять с собой Гипериона. Слезы защипали ему глаза, но он не хотел плакать.

- Сколько?’

- ‘Не для себя. Я найду покупателя. Он может остаться здесь, пока я этого не сделаю.’

Фрэнсис обвил руками шею лошади и прижался лицом к ее гриве. Гиперион заржал, радуясь, что снова слышит знакомые запахи и звуки конюшенного двора.

- ‘Можно мне хотя бы переночевать?’

Конюх оглядел его с ног до головы. - Ты можешь спать в конюшне.’

Фрэнсис плохо спал и проснулся рано. Он умылся, как мог, водой из корыта и отряхнул грязь с одежды конской щеткой. Но это не очень помогло. Идя по Чипсайду, он поймал свое отражение в витрине магазина и поморщился. Его темные волосы торчали во все стороны, глаза были окружены фиолетовыми мешками, похожими на синяки, а на щеках темнела недельная подростковая щетина. Его одежда была изодрана в клочья, и хотя конская щетка смыла самую большую часть грязи, грязь оставила глубокие пятна по всей ткани. Его большой палец торчал из дыры в правом ботинке.

Он собирался навестить одного из самых богатых людей Лондона. Сэр Николас Чайлдс был тем человеком, который превратил Ост-Индскую компанию из небольшой компании купцов-авантюристов в гигантское чудовище, управляющее половиной мировой торговли. Фрэнсис знал это имя с тех пор, как себя помнил, хотя если он или его отчим упоминали его, мать всегда меняла тему разговора.

Казалось, половина Лондона знает этот дом на Леденхолл-стрит, и он с готовностью нашел дорогу туда. На уровне земли в нем не было ничего особенно примечательного. Деревянные ставни и пара тяжелых, обитых гвоздями дверей скрывали внутреннее убранство от случайных прохожих; единственным украшением были пара богато украшенных резьбой восточных колонн по бокам дверного проема и ливрейный портье. Но если вы поднимете глаза, то начнете замечать детали, которые наводят на мысль о чем-то более грандиозном. На втором этаже был деревянный балкон, выходящий на улицу, а за ним - стеклянные галереи; над ним на деревянном настиле третьего этажа возвышался большой и гордый королевский герб. А еще выше, так высоко, что приходилось вытягивать шею, карниз был расписан кричащей росписью - корабли под полными парусами плыли по яркому, усеянному волнами морю, окруженные дельфинами и увенчанные статуей честного елизаветинского моряка, осматривающего шпили и дымовые трубы Лондона.

Любой, кто не знал этого, мог бы принять его за двор бакалейщика, который неуместно разместился в городе. На самом деле это была штаб-квартира одного из самых могущественных людей на земле.

Фрэнсис заколебался, собираясь с духом. Он подошел к привратнику.

- Пожалуйста, сообщите сэру Николасу Чайлдсу, что Фрэнсис Кортни желает видеть его по срочному делу. - Тревога заставила эти слова прозвучать громче, чем обычно. Он хотел бы, чтобы его голос не звучал так по-детски.

Носильщик уставился на него сверху вниз. - Сэр Николас Чайлдс сегодня занят. А сэр Фрэнсис Кортни умер в царствование доброго короля Карла.’

- ‘Я его правнук. И пожалуйста, мне нужно поговорить с сэром Николасом.- Он попытался протиснуться мимо, через огромную обитую гвоздями дверь. Крепкая рука преградила ему путь и вытолкнула обратно на улицу.

- Сэр Николас не принимает посетителей.- Привратник подчеркнул каждый слог, ткнув пальцем в грудь Фрэнсиса. - ‘А если вы и дальше будете мешать этой двери, я обвиню вас в бродяжничестве.’

Фрэнсис отступил на другую сторону улицы, в тень кофейни. Через окна он мог видеть мужчин, сидящих вокруг столов в серьезных дебатах, изучающих газеты и потягивающих дымящиеся чашки кофе. Между ними не было ничего, кроме стекла, но это было похоже на другой мир.

Волна бессильной ярости захлестнула его, сотрясая до костей. За последние несколько лет у него бывали моменты, когда ему казалось, что у него ничего нет. Он никогда не понимал, как много у него есть. Теперь же он с горькой ясностью отчаяния увидел, насколько безнадежным он стал. Ничто не было возможно без денег. Их отсутствие убило отчима, разлучило с матерью и стоило ему дома, лошади - всего, кроме одежды на плечах и медали на шее.

Он снова посмотрел на людей в кофейне и представил себя среди них, угощающим своих товарищей-торговцев рассказами о возвращенных инвестициях, полученной прибыли и огромных состояниях, сделанных в Индии. Что бы ни требовалось для того, чтобы присоединиться к их компании, он это сделает. Он поплывет на другой конец света, будет терпеть любые трудности и рисковать любой опасностью. Даже убить человека или многих людей, если он должен был сделать это, чтобы добиться успеха, хотя эта мысль заставляла его дрожать. Он поклялся, что либо выиграет свое состояние, либо погибнет в этой попытке.

Он уселся и стал ждать. Каждый раз, когда дверь в кофейню открывалась, от запахов внутри у него текли слюнки. По мере того как утро подходило к концу, люди начали проходить мимо, неся дымящиеся мясные пироги и горячие пирожки. Он почувствовал слабость. Сумка, висевшая у него на шее, становилась все тяжелее и тяжелее - такая ценная вещь, но он и подумать не мог о том, чтобы продать ее. Он подумал о том, чтобы вернуться в гостиницу и посмотреть, не продал ли конюх Гипериона, но не хотел пропустить возможную встречу с сэром Николасом.

Он понятия не имел, как узнает его. Его мать сказала, что Чайлдс был другом его деда Хэла, так что сейчас он, должно быть, уже в преклонном возрасте. Он наблюдал за тем, что происходит в доме на Лиденхолл-стрит. Мужчины постарше в безупречных париках, более молодые люди сгорбились под тяжестью громоздких сумок с книгами и документами. Каждый раз, когда дверь открывалась, привратник выходил и свирепо смотрел на него, но он не переходил улицу. Однажды Фрэнсису показалось, что он видит человека, изучающего его из тени балкона второго этажа, но он отступил внутрь, прежде чем Фрэнсис успел хорошенько рассмотреть его.

Октябрьский день все тянулся и тянулся. Тени удлинились, кофейня опустела. Церковные колокола зазвонили к вечерней молитве. Фрэнсис уже начал подумывать, куда же он пойдет вечером и где сможет поесть. Он забыл свои полуденные мечты о богатстве и торговле. Все, чего он хотел, - это поесть. Он дотронулся до бархатного мешочка, который слегка выпирал из-под рубашки. Он видел ломбард неподалеку от гостиницы - там наверняка можно было получить хорошую цену. Только на несколько дней, пока он не получит деньги за Гипериона. Эта мысль заставила его устыдиться своей слабости.

Погруженный в свои мысли, Фрэнсис не заметил спешащего к нему привратника, пока тот не пересек половину улицы. Он нес горячий пирог, завернутый в салфетку.

- ‘Я наблюдал за тобой весь день. Ты же ничего не ел.’

Фрэнсис чуть не выхватил пирог у него из рук. Он зарылся в него лицом, слишком голодный, чтобы ощутить сладкие ароматы сахара и миндаля, наполнявшие его рот.

Он был так занят едой, что не заметил двух мужчин, которые сопровождали привратника на другой стороне улицы. Первое, что он увидел, - это крепкие руки, схватившие его за плечи, другая рука зажала ему рот, а привратник держал палку поперек его горла. - Он поперхнулся. Недоеденная лепешка упала на землю и была растоптана коваными сапогами.

Он боролся изо всех сил, но у него не было ни единого шанса. Привратник и его люди втолкнули его через дорогу внутрь здания; он даже не мог закричать. Если кто-то из прохожих заметил, они знали достаточно хорошо, чтобы идти дальше

Внутри дом оказался гораздо больше, чем казалось с улицы. Мужчины потащили Фрэнсиса по длинному коридору, густо пахнущему гвоздикой и перцем, а затем вверх по многочисленным лестницам. Фрэнсис слышал смех и разговоры, но все двери были закрыты, и никто не выглядывал наружу. Мужчины подвели его к большой двери на верхнем этаже с медной ручкой в форме рычащего льва. Привратник почтительно постучал. Даже он, казалось, колебался, прежде чем открыть дверь, словно приближаясь к логову страшного зверя.

Внутри было темно, воздух горячий и влажный, как в теплице. В камине горел небольшой огонь, а на огромном письменном столе у задней стены горела свеча, но они почти не освещали занавешенную комнату. Стены, казалось, накренились, огромные картины с изображением кораблей и сражений висели от пола до потолка в богато украшенных позолоченных рамах. В воздухе пахло тухлятиной, как будто кусок мяса был оставлен на слишком долгое время и забыт. Френсис всмотрелся в полумрак, но никого не увидел - только большой холм за столом, похожий на кучу выброшенного белья.

Похитители отпустили его и сняли шапки. Потеряв равновесие, Фрэнсис споткнулся и чуть не упал. - Он потер горло.

За столом послышался влажный хриплый кашель. Куча начала двигаться. Это был человек, понял Фрэнсис, когда его глаза привыкли к темноте. Это был огромный пузатый мужчина с пледом на коленях и шелковым халатом, накинутым на плечи. Его шея исчезла под каскадом дрожащих подбородков. Его голова была выбрита, но плохо, так что белые волосы торчали, как шипы на чертополохе. На его обвисших щеках вздулись лопнувшие вены. Только его глаза, глубоко запавшие в складках плоти, оставались яркими и живыми.