Винки

Винки осужден

Одноцветный седан со скрипом притормозил у большого зеленоватого здания без окон, с квадратной белой крышей, похожей на крышку коробки от обуви.

— Хорошо, мисс, выходите, пойдемте, пойдемте, пошли, пошли, мисс, пойдемте, — говорили два агента, хотя Винки не оказывал ни малейшего сопротивления, когда они открыли заднюю дверь, вытащили его из машины и повели настолько быстро, что его ноги попросту волочились по земле.

«Да уж», — подумал медведь в ярости.

В здании стоял сильнейший запах дезинфицирующего средства. Агент неприветливо поздоровался с двумя тюремщиками, сидящими у стола за окном с толстым стеклом.

— Аль.

— Джо.

— Майк.

— Мэри Сью.

Казалось, здесь все знают друг друга. Они обменивались обрывками фраз и заканчивали предложения друг друга.

— Двести двадцать седьмой?

— Да.

— Участок?

— «Б», конечно.

— Тебе нужен…

— Да. Спасибо.

Над их головами большие круглые часы непривлекательного вида показывали ровно четыре. Казалось, они характеризовали мир, который их окружал, будто тюрьма, и заключенные могли существовать лишь в этот отдельно взятый момент ночи.

Медвежонка поспешно тянули по многочисленным коридорам, построенным из бетонных блоков, быстро переводили через ворота и двери и наконец привели в большую белую комнату, где ряд мониторов зеленоватого цвета отображал еще большее количество бетонных коридоров, вдоль стен которых виднелись камеры с решетками или прочные двери. По дороге были все те же немногословные приветствия, и сейчас агенты поздоровались с двумя мощными тюремщиками, что стояли у огромного пульта, усыпанного кнопками и экранами, и выглядели так, будто управляли полетом космического корабля.

— Билл.

— Синди.

— Майк.

— Мэри Сью.

Из этого Винки сделал бесполезный вывод об именах своих агентов. Их звали Майк и Мэри Сью.

— Двести двадцать седьмой.

— Да.

— «Б»?

— Спасибо.

Нажали на кнопку, раздался все тот же резкий визг, и агент Мэри Сью втолкнула Винки в маленькую комнату, примыкающую к этой. Он еще не успел обернуться и увидеть, как она уходит, а дверь с громким щелчком захлопнулась за ним, и медведь остался в одиночестве. Он повернулся к довольно большому окну, ожидая увидеть в нем мониторы и охранников, но вместо этого в тусклом зеркале увидел лишь себя, в наручниках, сбитого с толку, все еще одетого в больничную сорочку. Винки увидел, как он сам вздохнул.

На следующее утро в девять утра в здании Федерального суда, что находилось неподалеку, судье, грузному человеку округлой формы, одетому в черную мантию, передали список поверенных, которые смогут сделать юридическое заключение касательно бедной подсудимой мисс Винки. Он зачитал вслух фамилии:

— Скорбь, Досада, Удушье, Страшила, Доносчик, Взрыватель, Гильотина, Лжец, Монстроски…

Судья хлопнул себя по подбородку.

— Хм. Любопытно. — Он посмотрел на небольшого роста, опрятную секретаршу, которая принесла ему этот список, но она стояла в безмолвии. Она определенно была более привлекательной, чем его помощницы. Он спросил: — Вы здесь недавно, ведь так?

Секретарша пожала плечами. Судья продолжил зачитывать список:

— Мрак, Треск, Таракан, Соня, Неряха, Зубрила, Змеюка…

Он перевернул страницу, но с оборотной стороны она была пуста.

— Эти поверенные не самые преуспевающие в нашем округе, — задумчиво заметил он. — Например, Мрак. Я сомневаюсь, что у него есть хотя бы несколько лет практики на данный момент.

Секретарша закатила глаза.

— Сэр. Это и есть поверенные.

Ее дерзкий белокурый хвост дергался от каждого слова. Внезапно судья почувствовал себя совершенно уставшим. Он вздохнул. Этим утром ему позвонили три заместителя министра юстиции и напомнили, что это дело особое и могло бы стать венцом всей его карьеры. Судья устал от своей профессии. Теперь он говорил себе, поскольку последнее время у него вошло в привычку говорить это себе много раз в день, дабы успокоить себя: «Порой неудачи не избежать». И его усталый взгляд остановился на имени, которое стояло в конце списка.

— Неудалый? — осторожно произнес он.

Секретарша кивнула.

— Это господин Чарльз Неудалый Четвертый, — промолвила она, вырывая из его рук список. — Из конторы «Неудалый, Деспот и Подлец». Я немедленно с ним соединюсь.

Белые бетонные стены были звуконепроницаемы, однако временами Винки слышал хихиканье или ругательства по ту сторону двери.

Ему показалось, будто кто-то, наверное, агент Мэри Сью, произнес: «Отвратительно».

Несмотря на спешку, в которой они привели его сюда, представители власти теперь оставили его в комнатенке одного на долгое время. Медвежонок начал беспокоиться за Франсуаз: куда же они увели ее; может, она тоже в тюрьме, расплачивается за свою доброту? Он сомневался, что кто-либо из тех, кто посадил его сюда, поделится с ним этим, даже если у него появится возможность спросить их об этом. Порой казалось, что вот-вот кто-то войдет, но в итого ничего не происходило. Винки задремал. Ему снилась Рут и пятеро ее детей, каждый из которых был игральной картой в руке медведя. Рут сидела напротив него, сконцентрировавшись на собственных картах. Наполовину проснувшись, причем понимая, что, проснувшись, он испортит всю игру, Винки положил каждую из карт лицевой стороной вверх на покрытую войлоком поверхность стола — Кэрол, Хелен, Пола, Кена и Клиффа. Теперь игра подошла к концу; больше не было возможности делать ставки или вытягивать карты. «Это была семья Рут», — прошептал он печально, просыпаясь еще больше. У него было такое ощущение, будто он подвел итог всем своим утверждениям, которые возникли у него за все прожитое время, включая, нет, даже выделяя, надежды и потери, которые случились в лесу, пусть он и не видел их в этом сне.

Дверь тюремной камеры щелкнула и отворилась. Вошла полного вида тюремщица, жалуясь агенту Майку на то, что тюрьма не располагает одеждой для такого ничтожно малых размеров преступника, убийцы, и что пришлось сделать для него специальный заказ, а это заняло большую часть этого ужасного дня, а таких почестей он попросту не заслуживает.

— Надень! — крикнула она, кинув медведю связку детской одежды серого цвета, которая тут же выпала из его рук. — Подними! — закричала она теперь.

Винки снимал с себя больничную сорочку и натягивал маленькую футболку и штаны мучительно долго; и на самом деле, агент Майк проворчал: «Господи, ну, наконец-то», когда Винки переоделся. Глядя на эту детскую одежду, медведь подумал, что так его еще не унижали. На передней части футболки трафаретом был нанесен ряд цифр.

— Это твой номер, — сказала тюремщица, четко и злобно выговорив слова, как будто подозреваемый не понимал или притворялся, что не понимает этих простых слов. — Отныне и навсегда. Не забывай его.

Затем она вместе с агентом Майком потащила медведя по очередному коридору, чтобы того сфотографировали и взяли отпечатки пальцев. Его толкнули к белой стене, на которой были нанесены отметки высоты. Пока настраивали фотоаппарат, Винки откашлялся, собираясь с духом, чтобы спросить о Франсуаз…

— Заткнись и улыбайся! — крикнул Майк, и блеснула вспышка.

Пятна в глазах у Винки были похожи на те, что появляются, если посмотришь на солнце, поскольку, пока он стоял вот так, щурясь, его внезапно охватило воспоминание о лесе, подробное и незваное, как сон. Вместе со своей малышкой он пробирался сквозь тенистую заросль папоротника, где шелестел и журчал ручей. Увидев воду, малышка облегченно вздохнула.

— Да… — тихо протянул Винки так же, как проделывал это каждый день, поскольку они приходили сюда каждый день; и каждый день на полпути она вздыхала, сначала — когда он нес ее, и теперь — когда они шли рядом сквозь молодые светло-зеленые листья папоротника. — А потом? — задавал вопрос Винки, впрочем, как всегда, говоря о том, что будет после водопоя; и карапуз отвечал, как обычно: «Виолончели» — так малышка шутливо называла скрипящие деревья, потому что Винки однажды заботливо объяснил ей, что скрипка и виолончель — музыкальные инструменты одного семейства.

Затем они оба смеялись, впрочем, как и каждый день, над ее шутками, потому что малышка, конечно же, никогда не видела скрипки и, возможно, никогда и не увидела бы, по крайней мере здесь, в темном лесу…

— Эй! — окликнул Майк, резко дернув за цепь, что была на Винки. — А ну-ка двигай на участок.

Худощавый мужчина в мешковатом сером костюме был крайне раздражен и говорил настолько быстро, что медведь едва его понимал.

— Здравствуйте, мисс Винки. Уже достаточно поздно, у нас не так много времени. Меня зовут Чарльз Неудалый, суд назначил меня вашим защитником, ведь я понимаю, что вы не в состоянии позволить себе адвоката, мне тоже приятно с вами познакомиться, и позвольте сказать вам, что мне сегодня пришлось нелегко: мне необходимо было вас увидеть, но у них была тысяча отговорок, сначала одна, потом другая, и все помощники окружного прокурора смеялись надо мной у меня за спиной, я знаю, смеялись: они всегда смеются, и с какой стати им бы перестать это делать сейчас, но как бы то ни было, гм, все это сейчас в прошлом, и я уверен, что мы с вами подружимся. — Он резко присел, открыл папку и в течение нескольких минут был поглощен изучением большого количества бумаг, на которых были напечатаны слова; он кивал головой и что-то бормотал. Через несколько минут Винки снова откашлялся, дабы поинтересоваться о судьбе Франсуаз, но адвокат поднял руку, сурово нахмурился и закрыл глаза так, будто, перебив его, вы бы причинили ему невыносимую боль. Он продолжал читать еще несколько минут. После этого, даже не поднимая головы, он выпалил в том же темпе:

— Мне пришлось приложить кое-какие усилия, я даже не знаю, как у меня получилось, но мне удалось добиться того, чтобы ФБР рассекретило по крайней мере некоторые из обвинений против вас — как вы видите, — он поднял груду бумаг и тут же опустил их, — и хотя мой запрос о залоге был отклонен, так что это не обсуждается. Но, безусловно, вы уже знаете, что в противном случае мы бы с вами не сидели сейчас здесь, в окружной тюрьме, мы находились бы у меня в офисе или сидели бы где-нибудь в кофейне, согласны? — Щеки Неудалого покрылись розовыми пятнами, и он принялся быстро листать назад документы один за одним. — Наконец мне действительно удалось — опять же, не понимаю, каким образом, но все-таки получилось, несмотря на то что это заняло у меня целый день, и поэтому у нас не так много времени, что крайне неприятно, — но как бы то ни было, мне в итоге удалось пробраться сюда сегодня, ах да, я уже сказал об этом, ужасно повторяться, когда так мало времени, у меня всегда так, и в любом случае, вы видите, как я сижу сейчас здесь перед вами, так что теперь в курсе, как у меня ловко получилось пройти к вам, ха-ха, так, гм, так, угу, так… — От возбуждения его лицо покрылось малиновым румянцем до кончиков ушей, его влажный взгляд метался по комнатенке из угла в угол, и казалось, что он вот-вот охрипнет. — Как я сказал, гм, преступления, в которых вы обвиняетесь, я уверен, вы это знаете, гм, я уверен, в курсе всего этого, тяжкие, весьма и весьма тяжкие. — Хотя покраснения на его лице начали отступать, глаза Неудалого все так же метались из стороны в сторону. Винки даже и не знал, на что смотреть. — И действительно, обвинений так много, они продолжаются и продолжаются, идут одно за другим, страница за страницей, что, по правде говоря, я с трудом представляю себе целостную картину — я имею в виду, что, конечно же, я понимаю, о чем идет речь, независимо от их количества и сложности, я хочу сказать, что это моя работа. Так, так, так, так, так… О, да, так, теперь я обязан вам сказать, что, мисс Винки, сейчас… подзащитные никогда не желают слышать это, и я не особенно-то умею рассказывать такое… о, ну что же теперь поделаешь?… В сложившейся ситуации я должен подготовить вас… теперь же, не стреляйте в гонца и не принимайте этого близко к сердцу… лично я воспринимаю все близко к сердцу, но вам не следует этого делать… опять же, я не утверждаю, что вас непременно ожидает смертная казнь, это лишь одно из возможных наказаний, их множество, но на самом деле вы должны принять во внимание общественное мнение по этому вопросу… и позвольте заметить, на данный момент имя Винки является синонимом «радиоактивной падали, плавающей в яде»…