Автономия и ригидная личность

ОТЧУЖДЕНИЕ ПРИ САДИЗМЕ

Рассмотрим типичное представление садистов о чувственности, а в некоторых случаях, похожих на описания де Сада, даже эмпатическую защиту и публичное отстаивание чувственности, садомазохистских сексуальных установок, характерных для маркиза де Сада, которые часто кажутся в высшей степени отчужденными. Такое отчуждение заметили несколько писателей; особенно ясно его выразила Симона де Бовуар[80], изучая труды де Сада:

Она пишет: «Никогда в его повествовании чувственное наслаждение не проявляется в самозабвении, замирании сердца или в горечи расставания»[81]. Она говорит о де Саде как «о воле, подчиняющей плоть, но не теряющей в ней себя»[82], а о самом половом акте в представлении де Сада как о «спектакле, который человек наблюдает на расстоянии и вместе с тем сам в нем участвует»[83].

Так оно и есть. Персонажи маркиза де Сада — я здесь обращаюсь не только к отчужденности самого автора — весьма искусно и утонченно создают и воплощают сцены сексуального возбуждения, сосредотачивая свое внимание на создании определенных эффектов. Они, в особенности мужские персонажи, во время этого представления иногда наблюдают за собой, а иногда — за представлением в исполнении других персонажей. Они возбуждаются, глядя на боль, которую испытывает одна женщина, получая сексуальную разрядку от другой, или же, устроив представление, только его наблюдают, не участвуя в нем, а просто чувствуя возбуждение.

В отличие от собственно чувственного наслаждения, наслаждение спектаклем чувственности или интенсификация чувственного наслаждения и возбуждения с помощью одновременного и, может быть, более сильного возбуждения от его зрелища, является типичным для садомазохизма. Это наслаждение проявляется у человека в интересе к наблюдению собственных сексуальных отношений, в их фотографировании, в их описании в особенно «грязных» выражениях или во внимании к тому, как в них участвуют другие люди. Все эти средства позволяют усилить возбуждение не через эротическую чувственность, а через идею эротической чувственности. Они усиливают сексуальное возбуждение с помощью еще более возбуждающей идеи «сексапильности». Они используют реальное чувственное ощущение при создании порнографической продукции. В противоположность обычной человеческой склонности, в данном случае функция действия используется для содействия фантазии.

Садомазохистская атрибутика в чем-то очень похожа на театральную. Плети, кожаные пояса и другие принадлежности, подчеркивающие ощущение насилия и покорности, применяются исключительно для создания эротической идеи. Плети применяются не только для того, чтобы вызвать боль. Гораздо больше они предназначены для того, чтобы вызвать фантазию о боли и насилии, а также идею эротической чувственности. А потому их использование сопровождается усиленным ощущением боли. Сама боль может быть незначительной, но корчи от боли вызывают сильное чувство. Партнер — это не только объект для получения физического и чувственного наслаждения, но и (даже прежде всего) помощник, оказывающий поддержку в изображении сцены эротической чувственности. Вместе с тем садомазохистская сексуальность — это в высшей степени идеологический продукт, порожденный больше воображением, чем чувствами. Она может включать весьма незначительный физический контакт или даже не включать его вообще: и в реальном событии или даже в фантазии. Садомазохистская сексуальность возбуждается посредством идей и символов эротической чувственности, особенно в чрезвычайно концентрированном виде (кожаная атрибутика, плети, боль и т.п.). Именно это имеет в виду Бовуар, говоря «о воле, подчиняющей плоть, но не теряющей в ней себя». Это целенаправленная чувственность, волевая сексуальность, а не чувственная сексуальность, от которой отказались. Короче говоря, она в той или иной мере формирует сексуальность, присущую ригидной личности.