Феномены Тени и зла в волшебных сказках

Вскоре мы перейдем к проблеме «холодного» зла. До сих пор мы рассматривали лишь «горячее» зло; но я хочу ввести другой аспект, ибо «холодное» зло приведет нас к следующему мотиву состязания в волшебстве, к магическому противоборству. Я хочу рассмотреть этот мотив, ибо он является более трудным. А пока мы возьмемся за более простую задачу. Нам предстоит решить сейчас проблему терпимости. Нужно ли быть терпимым ко злу или нет? Нужно ли, как сказано в Евангелии, подставлять вторую щеку или же нужно дать сдачи, ответить ударом на удар с такой же силой. Как было бы правильно? Я хочу представить вам две сказки, которые кажутся сходными, однако они совершенно противоположны, так что вы еще раз можете поймать меня на противоречии!

Одна сказка тоже из сборника «Немецкие волшебные сказки, собранные после братьев Гримм». Она написана на южном диалекте и называется «О человечке ростом девять дюймов» (About а Man a Span long)[130].

О человечке ростом девять дюймов [131]

Жила-была бедная девочка, которая потеряла своих отца и мать и у которой не было дома. Она не знала, где ей жить, поэтому стала искать себе место служанки. Идя через лес, она сбилась с пути и заблудилась. Наступила ночь, и, к ее великой радости, как только стемнело, она увидела в чаще леса крошечный маленький домик и подумала, что может там укрыться. В доме был полный бардак и беспорядок, поэтому она стала прибираться, укладывать вещи, мыть сковородки и кастрюли и развешивать полотенца и так далее. Вдруг отворилась дверь, и вошел маленький человечек с огромной бородой. Он осмотрелся вокруг, прочистил горло и, увидев сидящую в углу девушку, сказал:

Я маленький человечек ростом девять дюймов, У меня борода длиной три эля![132]Девочка, что ты хочешь?

Девочка его спросила, может ли она остаться переночевать, и человечек снова продекламировал эту строфу и велел ей постелить ему постель. Она это сделала. Потом он велел девочке приготовить ему баню; она все исполнила, как он просил. После бани он стал очень хорошо смотреться. Она подстригла ему бороду, и маленький человечек очень хвалил девочку, назвал ее своей спасительницей и сказал, что он ее отблагодарит. Он отдал ей свою бороду и исчез.

На следующий день девочка взяла бороду и стала ее прясть. Пока она ее пряла, борода превратилась в чистое золото. Разумеется, все захотели купить эту золотую пряжу. Поэтому она вскоре разбогатела и вышла замуж, и если она еще не умерла, то живет до сих пор.

Я буду обсуждать эту сказку не отдельно, а вместе с полным ее аналогом, сказкой братьев Гримм «Белоснежка и Алоцветик».

Белоснежка и Алоцветик [133]

В своей избушечке одиноко жила бедная вдовица, а перед избушечкой был у нее садик, и в саду росли два розовых куста; на одном из них розы были белые, на другом — красные.

И были у вдовицы две дочки, ни дать ни взять как эти два куста: одну звали Белоснежкой, а другую Алоцветиком.

И были они такие добрые и славные, такие трудолюбивые и безобидные, что лучше их нельзя было себе детей представить; Белоснежка была только потише и помягче характером, чем Алоцветик. Алоцветик любила больше бегать по полям и лугам, цветы собирать и летних пташек ловить; а Белоснежка около матери дома сидела, в хозяйстве ей помогала либо с ней читала, коли нечего было больше делать.

Обе девочки так любили друг друга, что всегда шли рука об руку, когда вместе уходили из дома, а если Белоснежка, бывало, скажет: «Мы не покинем друг друга», — то Алоцветик отвечала: «Пока живы», — а мать к этому добавляла: «Что у вас есть — все пополам».

Часто бегали они вместе по лесу и собирали ягоды, и ни один зверь им зла не делал, и все доверчиво к девочкам подходили: зайчик из их рук съедал капустный листочек, дикая козочка спокойно паслась около них, олень весело прыгал, а птички слетали с ветвей и пели, что умели.

Никакой беды с ними не приключалось, и когда, бывало, запоздают в лесу и ночь их там застанет, они преспокойно улягутся рядышком на мху и спят до утра, и мать это знала и нисколько не тревожилась.

Однажды, когда они переночевали в лесу, и заря их разбудила, увидели они, что рядом с их ложем сидит прекрасное дитя в белом сияющем одеянии.

Оно поднялось со своего места, ласково на них посмотрело и молча удалилось в лес.

А когда они огляделись, то оказалось, что они спали почти на краю глубокого оврага и, конечно бы, в овраг упали, если бы ступили шаг-другой далее.

Мать, услыхав об этом, сказала, что сидел около них, вероятно, ангел, который охраняет добрых деток.

Обе сестрицы соблюдали в хижине матери такую чистоту, что было любо-дорого посмотреть.

Присмотр за домом летом принимала на себя Алоцветик и каждое утро до пробуждения матери ставила на столик у ее кровати букетик цветов и в нем — по розе с каждого кустика.

Зимою Белоснежка разводила огонь в очаге и подвешивала котел над огнем на крюке, и котел был медный и блестел как золото — так чисто был вычищен.

Вечером, бывало, скажет ей мать: «Ступай, Белоснежка, да запри-ка дверь на задвижку», — и тогда садились они у очага, и мать, надев очки, читала им кое-что из большой книги, а обе девочки слушали, сидя около нее, и пряли.

Рядом с ними на полу лежал барашек; а позади их на шестке, подвернув головку под крылышко, сидел белый голубочек.

Однажды вечером, в то время, когда они так сидели у очага, кто-то постучался у дверей, как бы просясь войти.

Мать сказала: «Поскорее, Алоцветик, отопри; это, может быть, путник, ищущий приюта».

Алоцветик пошла и отодвинула задвижку, думая, что стучится какой-нибудь бедняк; но оказалось, что стучался медведь, который просунул свою толстую черную голову в дверь. Алоцветик громко вскрикнула и отскочила, барашек заблеял, голубочек встрепенулся, а Белоснежка быстренько спряталась за материну кровать.

Но медведь заговорил: «Не бойтесь, я вам зла не сделаю; я, видите ли, очень озяб, так немного хочу у вас обогреться». — «Ах, ты бедный медведь! — сказала ему мать. — Ложись тут у огня, да смотри, чтобы твоя шуба как-нибудь не загорелась».

А потом крикнула: «Белоснежка, Алоцветик! Выходите, медведь вам никакого зла не сделает!»

Тут они обе подошли, и барашек, и голубок приблизились, и мало-помалу все перестали бояться медведя. Медведь сказал им: «Детки! Выбейте-ка мне немного снег из моей шубы», — и те принесли метелку, и мех на нем вычистили, и вот он растянулся у огня, как у себя дома, и стал ворчать от удовольствия.

Немного спустя они уже и совсем с медведем свыклись и стали над ним подшучивать. Они ерошили ему шерсть руками, ставили ножки свои ему на спину, двигали его туда и сюда, а не то возьмут прутик и давай на него нападать: он-то ворчит, а они хохочут. Медведь им все это спускал, и только тогда, когда уж очень они его донимать начнут, он и крикнет им в шутку: «Вы на меня не очень нападайте! Поосторожнее! Жениха не убивайте!»

Когда пришло время спать ложиться, мать сказала медведю: «Ты можешь тут лежать у очага; тут будешь ты укрыт от холода и непогоды».

На рассвете детки его выпустили, и он поплелся по снегу в лес.

С той поры медведь приходил к ним каждый вечер в определенный час, ложился у очага и давал девушкам полную возможность с ним забавляться; и они к нему так привыкли, что, бывало, и дверь не запрут до тех пор, пока не явится их косматый приятель.

Наступила весна, и все зазеленело кругом.

Вот медведь и сказал Белоснежке: «Теперь я должен удалиться и целое лето не приду к вам». — «А куда же ты уходишь, Мишенька?» — спросила Белоснежка.

«Я должен уйти в лес — оберегать мои сокровища от злых гномов; зимой, когда земля крепко замерзает, они должны поневоле под землей оставаться и не могут оттуда выбраться; но теперь, когда от солнца земля растаяла и прогрелась, они сквозь землю прорываются, выходят сюда, разыскивают и крадут то, что им нужно. Что им попало в руки и унесено ими в пещеры, то уж не добудешь, не вытащишь на свет Божий».

Белоснежка очень грустила, когда ей пришлось с медведем расставаться, и она ему в последний раз отперла дверь. Медведь при этом протискивался в дверь да зацепился за дверной крюк и оборвал себе кусочек шкуры, и показалось Белоснежке, как будто из-под шерсти сверкнуло золото; но она не совсем была уверена в том, что видела.

А медведь бросился бежать опрометью и вскоре скрылся за деревьями.

Несколько времени спустя мать послала дочерей в лес хворост собирать.

Нашли они в лесу большое дерево, срубленное и поваленное на землю, и около него в траве что-то прыгало, и они никак не могли разобрать, что это было такое.

Подойдя ближе, они увидели гнома; лицо у него было поблеклое и старое, а борода длинная и белая, как снег. Самый кончик бороды защемился в одну из трещин дерева, и бедняга совался туда и сюда, словно собачонка на веревочке, а вытащить бороды не мог.

Он глянул на девочек своими огненно-красными глазами и крикнул им: «Ну, что там стали? Разве не можете сюда подойти и оказать мне помощь?»

«Да как же ты это сделал, человечек?» — спросила Алоцветик. «Глупое, любопытное животное! — отвечал ей гном. — Я хотел расколоть дерево вдоль, чтобы потом расщепить его на лучины для кухни; коли поленья толсты, то легко подгорает наше кушанье: ведь мы готовим себе понемногу, не пожираем столько, сколько вы, грубые жадные люди! Вот и я загнал туда клин, и дело бы кончилось наилучшим образом, если бы клин не выскочил, и дерево не защемило мою прекрасную седую бороду; а теперь она защемлена, и я не могу ее вытащить. Ну, чего вы смеетесь, глупые девчонки! Фу, какие вы гадкие!»

Девушки приложили все усилия, однако же не могли вытащить бороду, которая крепко застряла в расщелине.

«Вот я сбегаю да людей призову!» — сказала Алоцветик. — «Ах вы, полоумные! — прошамкал гном. — Зачем тут звать людей? Мне и вы-то две противны! Или вы ничего лучше придумать не можете?» — «Потерпи немножко, — сказала Белоснежка, — уж я тебе помогу как-нибудь!» — вытащила ножницы из кармана и отрезала ему кончик бороды.

Как только гном почувствовал себя свободным, так подхватил мешок с золотом, припрятанный у корней дерева, и проворчал про себя: «Неотесанные люди! Отрезали мне кусок моей чудной бороды! Чтоб вам пусто было!» — взвалил мешок на спину и ушел, даже не удостоив девушек взглядом.

Несколько времени спустя сестрицы задумали наловить рыбы к столу. Подойдя к ручью, они увидели, что нечто вроде большого кузнечика прыгает около воды, как бы собираясь в нее броситься. Они подбежали и узнали гнома.

«Куда это ты? — сказала Алоцветик. — Уж не в воду ли кинуться собираешься?» — «Не такой я дурак, — крикнул гном, — и разве вы не видите, что проклятая рыбина меня туда за собою тащит?»

Оказалось, что он там сидел и удил, и случилось на беду ему, что ветром его бороду спутало с удочкой; а тут большая рыба на удочку попалась, и у гнома не хватало сил ее вытянуть, рыба его одолевала и тащила за собой в воду.

Как он ни хватался за травы и коренья, ничто не помогало; ему приходилось мотаться из стороны в сторону вместе с рыбой и ежеминутно опасаться, что она стащит его в воду. Девочки подоспели как раз вовремя, подхватили гнома и крепко его держали, стараясь отцепить бороду от удочки: но усилия их были напрасными.