Феномены Тени и зла в волшебных сказках

И тогда все семеро братьев вместе со своими невестами отправились домой. Король был вне себя от радости, и устроил пышный пир, а невесту младшего сына назвал самой красивой, и потому посадил эту пару во главу стола. И так они ели, пили и веселились много дней, и если пир еще не закончился, то продолжается и по сю пору.

При анализе сказки всегда полезно сосчитать число сказочных персонажей. В начале сказки мы видим короля и его семерых сыновей: итак, королевский двор включает восемь мужчин и ни одной женщины. На протяжении всей сказки нет ни одного упоминания о королеве, поэтому приходится предположить, что ее нет в живых.

Я не хочу углубляться в детали, но вообще в юнгианской терминологии число восемь — два раза по четыре — указывает на внутреннюю целостность, на психическую полноту. Поэтому мы можем сказать, что в самом начале сказки существовал символ целостности, в котором, однако, отсутствует фемининный элемент. Практически, это означает, что восемь человек символизируют мировоззрение, быть может, доминирующую религиозную установку, в которой воплощен символ целостности, и на этом сказка могла бы закончиться, — но только с точки зрения ее маскулинного аспекта, аспекта Логоса. Фемининность, Эрос, аспект Анимы отсутствует. Этот символ целостности является слишком возвышенным и существует только в области разума и маскулинной деятельности, символ Самости, соответствующий психическому паттерну мужчины, но не женщины. В чем-то такой недостаток является весьма и весьма существенным.

Так как великан — это враг и так как в конце сказки упоминается церковь, следует предположить, что эта сказка не старше того времени, когда в Норвегии происходила христианизация, то есть речь идет о втором тысячелетии христианской эры. Прежде скандинавские страны имели в существенной степени маскулинную религию, преимущественно связанную с патриархальным социальным устройством, но и после христианизации взгляды в них остались чисто патриархальными и духовно-религиозными. Фемининное начало продолжало оставаться в примитивном, неразвитом состоянии.

Шестеро сыновей отправляются на поиски фемининного элемента, отсутствующего в королевском дворце, чтобы привезти домой невест. Король не отпускает с ними младшего сына, а заставляет его остаться дома. Однако старшие сыновья, найдя своих невест, подъезжают к отвесной скале, где живут великаны, один из которых спускается вниз и превращает их в камни.

Теперь нам следует подробно рассмотреть символику великана. В основном он воплощает оставшийся языческий элемент, который был подавлен, а следовательно, удалился жить высоко в скалы. В германской мифологии великаны, как правило, характеризуются огромной силой и, вообще говоря, беспредельной глупостью. Можно найти множество сказок, в которых какой-нибудь маленький или слабый человек их одурачивал, ибо у великана очень много энергии уходит на физическую силу и очень мало -на развитие смекалки и сообразительности. Но в более поздней, дохристианской норвежской мифологии, великаны тоже очень умны, так что в основном их «оглупляло» содержание, которое было подавлено в процессе христианизации Норвегии. Великаны часто влияют на погоду; они создают туман, и даже сейчас во многих странах во время грозы говорят, что это великаны играют в своих небесных чертогах и катают свои шары или кегли. Есть великаны грома, великаны света и великаны, которые создают обвалы, лавины, камнепады и оползни. Когда великанша затевает большую стирку, то вся страна окутывается туманом. Исходя из этих ассоциаций мы можем видеть, что великаны воплощают дикую, грубую силу природы и психологическую динамику в основном эмоционального характера, превосходящую по своей силе человеческую. Следовательно, мы можем ассоциировать их с подавляющими человека эмоциональными импульсами, превышающими его человеческие возможности, присущими лишь великану.

Связь великана с эмоциями и аффектом особенно заметна в том, что, как только человек становится более эмоциональным, он начинает все преувеличивать: как говорится, человек делает из мухи слона. Как только нас переполняют эмоции, какое-нибудь небольшое замечание другого человека или какая-то незначительная деталь превращаются в целую трагедию. В одной из апокрифических книг Ветхого Завета — Книге Еноха есть истории, в которых великаны-исполины пленялись обычными женщинами (см. также Бытие 6: 4)[140] и женились на них, создав поколение полувеликанов, которые изменили облик земной поверхности. В одном из комментариев Юнг дал им характерную интерпретацию, назвав их чрезвычайно быстрым и внезапным вторжением бессознательного содержания в коллективное сознание.

В германской мифологии великаны являются промежуточными фигурами между богами и людьми. Во многих мифах о сотворении мира великаны были сотворены раньше человека и представляли собой несостоявшуюся, не слишком удачную попытку богов создать людей; затем появилось поколение людей, которые были, по крайней мере так кажется, их более удачным творением.

В некоторых разновидностях норвежской мифологии великаны, наоборот, появились раньше богов. Они представляли собой самые древние творения природы. В данном случае великаны также связаны с символами эмоций: с одной стороны, с пламенем, символом эмоциональности, а с другой стороны — со льдом, его противоположностью, который также идентифицируется с эмоциями. Только гиперэмоциональные люди могут быть необычайно эмоционально холодными. Лед характеризует пик эмоционального состояния, когда он сковывает, вызывая холодность и ригидность. Возможно, вам приходилось видеть человека, находящегося в состоянии холодного бешенства. Если интенсивность эмоций возрастает, человек вдруг перестает что-либо чувствовать, эмоции уходят, и он становится холодным, как лед, от ярости, жестким и бесчувственным. Вместо пылкой эмоциональной реакции человек застывает в своей ярости, в шоке или в какой-то еще изначальной эмоции. У него буквально холодеют руки, и на него нападает дрожь, ибо все кровеносные сосуды сужаются, и человек становится холодным, вместо того чтобы кипеть пламенем, терять голову и терзаться страстью. Лед соответствует другому полюсу эмоциональности. Поэтому в мифологии великаны, соответственно, властвуют там, где есть лед и пламя, так как оба этих состояния соответствуют полному нарушению эмоционального равновесия человека.

В греческой мифологии эта роль принадлежала титанам, детям земли[141], которые также находятся в промежуточном положении между богами и людьми. В мифологии Средиземноморья они создавали землетрясения. Один из них связан с вулканом Этна на Сицилии; время от времени, стоит ему чуть повернуться, у Этны начинается очередное извержение. Здесь опять же присутствует связь с неуправляемой природой эмоций, так как извержение вулкана — это хорошо известный символ деструктивного выплескивания эмоций.

Что касается промежуточного положения великанов между богами и людьми, то мы интерпретировали фигуры богов как символы или как архетипические образы, то есть они являются проявлением архетипов, основных структур нашего бессознательного, а возможно, и всей вселенной. В нашей психике существуют ядра огромного динамического заряда, но как только они выражаются в качестве архетипических образов, то обретают определенную структуру. Например, каждый бог в мифологии имеет определенную функцию: он покровительствует какой-нибудь сфере жизни человека и требует от него неукоснительного соблюдения норм поведения, жертвоприношений и так далее. Поэтому можно сказать, что архетипический образ обладает определенной структурой, которую он создает или накладывает на человеческую психику. В политеистической религии боги могут бороться между собой, и тогда разные структуры вступают между собой в конфликт, но, по крайней мере, каждому архетипу присущ некоторый аспект порядка.

Когда архетипическое содержание достигает человеческого сознания, может случиться, что возникает ощущение только эмоционального заряда, а структурный аспект не осознается. Именно такой процесс воплощает великан; человек страдает от переполняющего его потока эмоционально заряженного архетипического содержания, не осознавая его упорядочивающего и смыслового аспекта. Именно поэтому великаны, находящиеся между богами и человеком, обычно деструктивны. Их глупость становится очевидной, если мы посмотрим на нее именно под таким углом, ибо каждый человек, который попадает в состояние аффекта, глупеет автоматически. Возможно, вам знакомо состояние аффекта, когда, будучи полностью поглощенными им, вы совершали самые идиотские поступки, которые никогда бы себе не позволили, будь вы спокойны и хладнокровны. Но и великаны тоже могут быть полезными, воплощая явное психическое эмоциональное либидо, ибо если ими все равно управляет человеческий разум, то они могут совершать великие дела. В Европе существует бесчисленное множество средневековых легенд, в которых какой-нибудь святой дурак превращает огромного великана в своего раба. Затем этот великан строит для него поразительные церкви и часовни, работая на этого святого. Таким образом, как только великан подчиняется человеческому разуму или снова встраивается в духовную структуру, он передает нам огромное количество заряженной и очень полезной энергии.

Это напоминает мне слова Юнга о том, что с ним случилось в тот момент, когда он начинал писать книгу «Психологические типы»[142]. Он рассказал в предисловии к этой книге, как он вел обширную переписку со своим другом[143] о планах и собранном им богатейшем материале, который должен был войти в эту книгу, и затем уже собирался сесть ее писать, чувствуя, что сбор материала ему уже пора закончить. Юнг хотел, чтобы текст книги был ясным и логически точным, каким, например, для него был труд Декарта Le Discours de la methode[144], однако он не мог этого сделать, ибо обладал слишком утонченным интеллектом, чтобы охватить столь обширный материал. Когда он столкнулся с этой проблемой, ему приснилось, что на рейде стоит огромный корабль, нагруженный всяческими благами для человечества, который обязательно следует привести в порт и все эти блага распределить между людьми. Этот корабль тянул за собой великолепный белый арабский скакун, — прекрасное, грациозное и нервное животное; предполагалось, что именно он должен был доставить корабль в гавань. Но коню было совершенно не под силу это сделать. В этот момент из толпы, раскидав людей в стороны, вышел огромный рыжий великан, схватил топор и убил белого коня, а затем взял канат и одним рывком (elan) он втащил корабль в порт. Из этого сновидения Юнг понял, что ему нужно писать, следуя эмоциональному порыву, чувствуя прилив эмоций, связанных с этой книгой, а не поступать в соответствии с паттерном, который воплощал белый грациозный арабский скакун. Тогда основу его побуждения образовал мощный импульс к работе, сопровождаемый приливом эмоций, и целую книгу он написал практически без перерыва, ежедневно вставая в три часа утра.