Возможны варианты...

Как ни печально признавать, но сейчас нередко бывает иное. Вот случай в том же Муслюмовском совхозе, где мы беседуем с Чвелевым. Некий механизатор привез в центральную ремонтную мастерскую двигатель своего трактора: не тянет, мол. Вскрыли двигатель, а там смазка стала такой густой, что проворачивались коренные шейки шатуна. Не смотрел человек за машиной. Двигатель заменили. Через несколько дней этот механизатор снова в мастерской — и новый двигатель не тянет. Снова небрежное отношение сказалось. Четыре дня простоял агрегат в ремонте, а была посевная.

К сожалению, пример этот далеко не единичный. На каждом четвертом комбайне перед жатвой не оказалось аккумулятора. Куда же они подевались? Сами механизаторы объяснили, что один из них забыл отключить массу — аккумулятор разрядился, другой не залил в нужный момент электролит, несколько аккумуляторов просто-напросто украдены. Из рассказов работников совхозных ремонтных мастерских выяснилось и немало других аналогичных упущений: порвали ремни комбайнов, недосмотрели за ходовой частью трактора, оставили агрегат без присмотра, а ночью его «раскулачили».

— Порой и присмотр не помогает, — продолжает свой рассказ Чвелев. — У нас на отделении вообще дикий случай был.

Да, случай действительно дикий. Как-то ночью на отделение пришли пьяные парни из соседнего совхоза, чтобы «выяснить отношения» с местными парнями. Показать себя пришлые удальцы не сумели, а отомстить за обиду очень хотелось. Зло сорвали на… тракторах. Пробрались на машинный двор и разбили несколько агрегатов. Но самое печальное то, что, мгновенно найденные, они не понесли никакого наказания, только лишь выплатили стоимость порушенного. Но ведь эти запчасти где-то надо было найти. Опять выручала «Сельхозтехника».

В Березинском совхозе с комбайнов ночью же неизвестные злоумышленники сняли 36 тормозных цилиндров. Задайся кто целью найти виновных, труда это не составило бы: цилиндры нужны владельцам «Москвичей». Но воров никто не искал, совхоз потребовал от «Сельхозтехники» эти недостающие цилиндры.

Украли, разрушили, вывели из строя, разбросали — и никакой ответственности, никаких последствий, кроме выкрика: «Дай!». Никто не ответил перед обществом, перед законом. Наша терпимость и равнодушие, когда речь идет о добре общественном, — не здесь ли истоки дефицита запасных частей? А значит — истоки недобранного хлеба, молока, мяса.

«Мое» и «наше». Представление об этих понятиях у некоторых людей трансформировалось и стало уродливым, вредным для общества. Однажды в Троицке я наблюдал за человеком, который снимал грязную обувь и надевал тапочки, когда садился в личную автомашину.

«Свое» мы бережем, списывать не торопимся, «наше» порой готовы списать без нужды. За год «Госсельтехнадзор» в совхозах и колхозах Челябинской области предотвратил попытки списать 620 машин и агрегатов, годных для эксплуатации. Проверка показала, что 829 машин хранились с нарушением правил. Замечу, что проверена была только треть хозяйств области. Со своей машиной так обращаться никто не станет.

Кстати, об аккумуляторах. Норма их расхода — полторы тысячи в квартал; получала Челябинская область по государственным фондам и сверх того — по две тысячи. А нужда в них так и оставалась неизбывной. Где же они? Ищите их в садах и огородах, в личных гаражах и на личных автомобилях. Ищите их разбитыми у совхозных мастерских, а то и брошенными в поле. А ходовой ремень комбайна! За три года расход увеличился вдвое. Парк комбайнов остался прежним. Но за этим фактом надо видеть причину.

Бытует мнение, что всему виной излишнее количество техники. Вот, мол, раньше выработка на комбайн была куда выше. Как все-таки человек склонен идеализировать прошлое, особенно если есть для этого повод. А повод есть и в нашем случае. Действительно, беспристрастная статистика отмечает такой факт: в пятидесятые годы за день комбайн в среднем убирал 9,3 гектара зерновых, сейчас — 6,9. Но ведь не площадь, убранная машиной, важна. Важен хлеб. Посмотрим, сколько хлеба за смену давал комбайн тогда, сколько дает сейчас. Урожайность пятидесятых годов — восемь центнеров с гектара. Урожайность восьмидесятых — вдвое выше. Значит, сегодня комбайн за день дает хлеба на 25—30 центнеров больше, чем тогда. И может дать еще больше: если уборка будет короче — уменьшатся потери.

Нужно увеличивать комбайновый парк, и Продовольственная программа страны предусматривает это. Но и владеть техникой нужно умеючи. А пока во время уборочной на «степном корабле» можно видеть и человека случайного. Сельские механизаторы охотно отдают эту машину выпускникам профтехучилищ или горожанам, прибывшим на подмогу, но не всегда достаточно квалифицированным.

Как-то шли мы со старым, заслуженным механизатором Бобылевым по только что обмолоченному полю. Михаил Васильевич то и дело нагибался и подбирал тугие колоски, срезанные у самого стебля. Такое зерно никакой машиной уже нельзя поднять. Хлебостой летом был могучий. Но налетели ветер и дождь, и дрогнула нива, заметалась, заволновалась, будто море в непогоду. Колос, как живой, прятался в гуще стеблей. И полегли хлеба. Конечно, мастера брали и такую ниву без больших потерь.

— Да где они, мастера? — вздохнул Бобылев, хриплый негромкий голос его дрогнул. — Это поле, знаешь, двум алиментщикам из пришлых попалось. Один-то еще туда-сюда. А другой хохотал, веришь. Мы его рублем за брак, а он в хохот: Кланька, говорит, меньше получит.

Сегодняшняя техника сложна, ею враз не овладеешь, за ней нужен тщательный уход. Большинство механизаторов не могут себе позволить месяц, а то и более, возиться с наладкой агрегата: ничего не заработают. Давно уже бытует идея, что комбайнер — тот же пилот. Он должен получить машину готовой к делу, как пилот получает лайнер готовым к рейсу. Но «наземной» службы подготовки комбайнов к уборочной пока нет. В такой обстановке, как рассказывает тот же Чвелев, даже те, кто работает хорошо, зарабатывают плохо: комбайны то и дело выходят из строя. Вот и стоит над полями крик: «Дай запчасти!»

Были мы с Чвелевым в областном управлении сельского хозяйства. Как раз речь шла о том, почему так затягивается уборочная. Начальник управления собрал для совета передовиков производства, руководителей служб и ведомств, связанных с уборочной кампанией. Много было высказано дельных соображений, советов. Но вот мы в перерыве вышли покурить, и Чвелев спросил у знатного комбайнера, Героя Социалистического Труда М. А. Небылицына:

— Скажи-ка, Михаил, сколько ты нынче заробил на хлебе?

— Рублей пятьсот, иногда четыреста выходит.

— Вот тебе ответ, — обернулся ко мне Чвелев. — Уборку-то он вел месяц. Вроде бы и ничего заработок. А сколько потом стоял да машину ладил?

Хороший комбайнер 20—30 дней молотит хлеб, прилично при этом зарабатывая. Но потом он вдвое больше времени тратит на то, чтобы привести агрегат в порядок: моет, чистит, ремонтирует, красит. Расценки на эту работу низкие. Тут мастер и ученик одинаковы. Хочется ли асу выполнять всю эту «марафетную» работу? Пилот не ремонтирует лайнер, у пилота нет понятия «мой корабль». Он летает на очередном, готовом к полету, экипаж перед рейсом только проверяет готовность корабля.

Конечно, в стране сотни тысяч превосходных мастеров-хлеборобов, они олицетворяют подлинную суть современного сельского рабочего. Но рядом с ними немало и таких, кто профессией не овладел, технику не знает и не понимает, кто гробит ее по незнанию или по небрежности.

Можно много упреков сделать в адрес комбайно- и тракторостроителей за несовершенство их продукции. Но ведь и другое надо принять во внимание: для среднего механизатора техника сложна. «Нива» или «Колос» еще кое-как освоены. Но сегодня они уже не удовлетворяют требованиям поля. Сегодня нужен иной комбайн.

Беда в том, что нынешние зерноуборочные комбайны пока что малопроизводительны и недостаточно надежны. В страду не все машины выходят в поле, да и не всегда хватает охотников сесть за штурвал той же «Нивы». А ведь это самый массовый комбайн: из 110 тысяч «степных кораблей», что ежегодно сходят со «стапелей» машиностроительных заводов, 80 тысяч — «Нивы».

— «Нива» вязнет в хлебах при урожайности в 25 центнеров с гектара, — жалуются механизаторы. — В годы, когда пели в песнях о стопудовом урожае, такая машина была хороша. Сейчас многие хозяйства выращивают двухсотпудовые и даже трехсотпудовые урожаи. А взять их трудно.

«Нива» — уже старушка. Ее базой был первый отечественный самоходный комбайн «СК-3», производство которого началось еще в 1958 году. После вторичной модернизации «тройка» и стала «Нивой». Пропускная способность ее молотильного барабана — пять килограммов хлебной массы в секунду. Сейчас готов третий вариант модернизированной «тройки». Современная кабина, вместительный бункер, новая жатка. А нужной производительности все же нет. Видимо, как ни тяни за уши старую машину, новой по своей сути она все равно не станет. Надо выходить на мировой уровень комбайностроения.

В мировой практике на создание нового комбайна уходит обычно не менее десяти лет. Ростовчане за пять лет дали новинку, не уступающую по своим основным параметрам лучшему американскому комбайну фирмы «Джон Дир». Это наш суперкомбайн «Дон-1500» и «Дон-1200». (Цифры означают ширину молотильного барабана в миллиметрах.)

Пять лет от эскизов до выпуска промышленно-опытной партии машин — это хорошие темпы научно-технического прогресса. Но что за машина получилась? Ее испытывали на Кубани, Украине, Урале. Даже в неблагоприятных погодных условиях дневной намолот был по 450—500 центнеров. В секунду «Дон» перерабатывает более 9 килограммов хлебной массы. Любой урожай ему по плечу. А в хороших условиях, как свидетельствовал опыт работы Героя Социалистического Труда Н. В. Переверзевой, дневной намолот поднимался до тысячи центнеров. Но доводка машины продолжается. На «Дон» работают Академия наук СССР и два десятка научно-исследовательских институтов, тридцать министерств и ведомств. Создается комплект оборудования, позволяющий новой машине после уборки хлебов перейти на плантации кукурузы и подсолнечника. Подготовлен набор широкозахватных самоходных и посевных жаток для полей с разной урожайностью. Проектируется техника и для уборки незерновой части урожая. Словом, весь комплекс, который позволит без потерь убирать все, что вырастило зерновое поле.

Один из «Донов» работал на полях Т. С. Мальцева. Механизаторы вместе со старым мудрым хлеборобом изучили особенности машины. Их радовало, что она оснащена системой контроля за действием основных механизмов. Вся информация об их поведении передается на рабочее место комбайнера. На старой машине механизатор должен был уметь на слух определить возникающие неполадки, найти их в сложной системе узлов и агрегатов. Сейчас все это покажут приборы. Но в то же время и механизатор должен быть высокограмотным профессионалом. Дав положительный отзыв о новом агрегате, Терентий Семенович, однако, с тревогой заметил: «Управление им непростое, много сложных узлов и электроники. Кто будет его хозяином в скором времени?»