Признания мои и комиссара Мегрэ

2

Несколько минут назад, когда я закрывал ставни нашего домика, у меня возникла одна мысль, верней, вопрос, касающийся мыслей.

Я спросил себя, а что бы это дало, если бы человек всю жизнь, каждый день, минута за минутой, мог выражать все, что ему приходит в голову. Я имею в виду и осознанное и неосознанное, то есть то зыбкое, что на мгновение мелькает в мозгу.

И решил, что в малом масштабе последние три года я как раз к этому и стремлюсь.

Этим утром, например, попросив Терезу передать мне микрофон, я хотел только как бы отметить для памяти, что в конце апреля мы проснулись и увидели снег. Понемногу откуда-то стали приходить мысли, одна тянула за собой другую, и я почувствовал необходимость высказать их.

Согласно астрономии, миры в нашей вселенной начинались со своего рода туманностей, которые мало-помалу приобретали форму.

Не так ли происходит и с мыслями? У меня, во всяком случае, если брать в качестве примера себя, все начинается с более или менее расплывчатого образа, возникающего, когда я ночью или после обеда засыпаю.

Требуется несколько часов, а то и дней, чтобы этот образ стал четким. Он вызывает во мне воспоминания. Воспоминания заставляют меня бессознательно размышлять. Два эти слова – «бессознательно» и «размышлять» – как бы противоречат друг другу. И все же так оно и происходит.

В противоположность тому, что я называю мозговым механизмом «интеллектуала», у меня никогда не было ощущения, будто я думаю или размышляю.

Например, «Мыслитель» Родена представляется мне самым неестественным произведением в мире. Человек, сидящий на камне, подперевший щеку рукой и уставившийся взглядом в пространство, никак не ассоциируется у меня с образом того, кто думает.

Я предпочитаю, чтобы мысль рождалась из туманности. Постепенно в центре ее в соответствии с химическими и физическими законами возникают и постепенно растут крохотные ядра, которые затем становятся звездами – теми, которые мы теперь наблюдаем, и теми, которых не видим.

Почему так не может быть и с мыслями? Разве человеческий мозг не подобен туманности, на которую мы почти не обращаем внимания и где по причинам, неведомым нам, образуется нечто вроде ядер, что становятся мыслями?

Я не верю во внезапную гениальную мысль и в человека, на которого вдруг нашло вдохновение.

Вдохновение вызревает постепенно, подспудно, и, только когда оно оформится, осознаешь, что совершил открытие, не обязательно важное для всего человечества, не обязательно научное, просто маленькое открытие в себе и для себя.

Потому-то я и продолжаю уже три года диктовать, хотя в том, что я диктую, нет ничего сенсационного и это не ведет ни к какому открытию, разве только к постепенному, страшно медленному, быть может, скучному для других открытию самого себя.

Но не к открытию себя как человека, записанного в актах гражданского состояния под моей фамилией, а к открытию некоторых проблем, общих для всех людей. Именно поэтому первый том этой серии я озаглавил «Человек как все» и, если бы не боязнь совершить неблагоразумный поступок, отдал бы предпочтение этому неопределенному названию перед всеми остальными.

Лет двадцать, а то и больше назад вышла одна книга, извлеченная из забвения. Это дневник обычного англичанина Сэмюэла Пэписа[92], который тихо, без каких бы то ни было литературных амбиций, без малейшего заблуждения насчет действительной значимости описываемого отмечал день за днем любые свои дела, поступки, мысли и самые незначительные расходы.

Происходило это за много веков до нас, не скажу даже точно – за сколько, в эпоху, когда у англичан было обыкновение обезглавливать своих королей и королев.

Эпоха эта описана у знаменитейших авторов, в многочисленных философских и научных трудах.

Но дневник человека по имени Сэмюэл Пэпис дает мне куда более полное ощущение знакомства с жизнью Англии того времени.

Значит, я на склоне дней собираюсь сыграть роль Сэмюэла Пэписа? Если только заметки, которые я почти ежедневно наговариваю в микрофон, не будут достойны мусорного ящика.

Но в любом случае я с подозрением отношусь к старательно отработанным анализам интеллектуалов. Жизнь интеллектуалов протекает в узком кругу. И читают они друг друга. И пишут друг для друга. А моя цель – дать свидетельство о человеке с улицы, то есть просто человеке, каким я считаю и себя.