Женские истории в Кремле

Александра Коллонтай любовалась молодым матросом, еще не зная об их общем будущем. Он ей понравился, а характер у Александры с детства был волевой — она добивалась всего, чего хотела. Так сумела она очаровать и матроса — «душу Центробалта».

Эта связь шокировала ее друзей и знакомых. Она же была уверена, что имеет право любить того, кого хочет! Он был красив и полон жизненным сил. Казалось, его нельзя убить, ибо он — это и есть полнокровное воплощение самой жизни. Он оказывал неизгладимое впечатление на всех, знавших его. Даже непримиримый борец с большевикам, один из активных деятелей белого движения генерал Краснов, возглавивший в октябре 1917 года то, что в советских учебниках истории называли «мятеж Керенского-Краснова» признал личное обаяние Павла Дыбенко. В своих личных записях генерал Краснов отмечал: «Наше перемирие было принято, подписано представителем матросов Павлом Дыбенко, который и сам пожаловал к нам. Громадного роста, красавец-мужчина с вьющимися черными кудрями, черными усами и юной бородкой, с большими томными глазами, белолицый, румяный, заразительно веселый, сверкающий белыми зубами, с готовой шуткой на смеющихся губах, физически силач, позирующий на благородство, — он очаровал в несколько часов не только казаков, но и многих офицеров».

Ей было уже за сорок, когда она встретила Павла, и дела ее были запутаны. Она выступала в качестве большевистского пропагандиста и агитатора на кораблях.

После переезда Советского правительства в Москву Александра Коллонтай объявляет:

— Мы соединили свои судьбы первым гражданским браком в Советской России. Мы решили так поступить на тот случай, если Революция потерпит поражение, мы вместе взойдем на эшафот!

Шесть лет проведут они вместе.

Первые слухи об измене любимого человека безумно ранят даже женщину, которая всю жизнь проповедовала «свободную любовь».

Первый раз узнав об измене Дыбенко, Александра Коллонтай тяжело заболевает. Брюшной тиф и заражение крови после перенесенного острого нефрита почти на год вырывают ее из активной жизни. Лишь в конце 1920 года она более-менее приходит в себя.

После смерти Инессы Арманд — она умерла от холеры — Коллонтай была назначена заведующей Отделом ЦК по работе среди женщин.

В июльские дни 1921 года Коллонтай в смятенном состоянии уезжает в Одессу. Она узнает, что Дыбенко ей неверен. Вся теория «свободной любви» отступила перед приступом ревности.

На одной из улиц этого города, в особняке, принадлежавшем изгнанному (или расстрелянному) «представителю старого мира», теперь поселился Дыбенко. После окончания Военной академии в Москве его назначили начальником Черноморского сектора военного округа. Дыбенко приехал в Одессу летом 1921 года.

Внешне отношения Дыбенко и Коллонтай оставались ровными и казались такими же, как в начале их совместной жизни. Но на самом деле все было не так. Александра Михайловна не очень уютно чувствовала себя в Одессе. Все знали, что муж изменяет ей.

Сама она узнала об измене, как это чаще всего бывает, случайно. Поднялась в комнату на первом этаже особняка и нашла на столе записку в конверте. Она подумала, что послание оставил Павел Дыбенко. Но записка была адресована не Александре Михайловне, а Павлу. Это было объяснение в любви некоей молодой особы. Земля в очередной раз ушла из под ног. Все бесполезно! Можно читать лекции, можно срывать аплодисменты, можно стать известной на весь мир женщиной. Но приходит время, и ты понимаешь только одно: тебя не любят, ты стала ненужной. И все, что ты делаешь, не имеет смысла.

«Этого не может быть, — записывала Александра в своем дневнике. — Нет, нет, я еще не старуха. И все-таки от своих лет никуда не уйдешь и не убежишь. Семнадцать лет! Куда их деть, куда их сбросить!» И еще одна запись: «Вправе ли я требовать от него верности? Как же так. Ведь всю жизнь я утверждала свободную любовь, свободную от условностей, от ревности, от унижений. И вот пришло время, когда меня охватывает то же самое чувство. Ведь против него я всегда восставала. А сейчас сама не способна, не в состоянии справиться с ним».

Началась дни великих мучений. Александра хотела убить свои чувства и не могла это сделать. Душевные муки усиливались. Назревал разрыв, и был он трагичен. Александра так описала эту трагедию: «Все решилось неожиданно быстро. Я проводила отпуск у моего мужа в Одессе (он командовал корпусом). Жили мы на Большой Фонтанке, в нарядной вилле какого-то бежавшего с белыми богача. Ночь, томительно жаркая ночь.

Удушливо-сладко пахнут розы нашего сада. Лучи луны золотом играют в темных волнах Черного моря и алмазами рассыпаются в брызгах морской пены. Мучительно повторное объяснение между мной и мужем происходило в саду. Мое последнее и решительное слово сказано: «В среду я уезжаю в Москву». Ухожу от него, от мужа, навсегда.

Он быстро повернулся ко мне спиной и молча зашагал на дачу. Четко прозвучал выстрел в ночной тишине удушливой ночи.

Я интуитивно поняла, что означает этот звук, и охваченная ужасом, кинулась к дому… на террасе лежал он — мой муж с револьвером в руке».

Если эмоции хоть как-то управляемы, то страсть к кому-то внушить нельзя. Как нельзя и вытравить. Влечение зарождается само по себе, его не предусмотришь. Кто же была та, что осмелилась перейти дорогу Александре Коллонтай? Это была девушка Валя!

Когда в 1920 году остатки врангелевских войск бежали из Севастополя за границу, во время давки с одного из пароходов, отошедших от причала, была сброшена в море девятнадцатилетняя девушка, родители которой остались на пароходе. Девушку подобрали рыбаки, и вскоре она оказалась в Одессе. Здесь и встретилась с Дыбенко. У Коллонтай с Валей было общее только одно: и та, и другая по своему социальному положению были выше Дыбенко. Обе эти женщины любили красавца-матроса. Коллонтай нашла Валину записку… Что же она сделала? Вечером после его возвращения домой Александра Михайловна спокойно сказала ему, что невольно узнала о его романе с Валей, что отныне между ней и Дыбенко все кончено, она уходит от него. И посоветовала, если он действительно любит Валю, связать с ней свою жизнь. Александра Михайловна не сразу уехала из Одессы, подождала выздоровления Павла. Потом повторила, что ее решение твердо, она расстается с ним навсегда.

«Ведь я же вижу, знаю, — писала она Павлу, — что не умею, не могу дать тебе полного счастья. Тебе со мной с одной стороны, хорошо, близко, а с другой — неудобно, а подчас и тяжело. Я все-таки больше человек, чем женщина. Этим все сказано». В другом письме она пишет «Ты заброшен, у тебя нет «дома», нет «хозяйки», нет просто близкого человека, который всегда бы был при тебе. Я на это не гожусь, как сам понимаешь. Но зачем же обрекать себя на такую трудную жизнь?»

Кризис отношений был очень тяжелым. Но выбор был сделан. Александра Коллонтай записала в своем дневнике: «Все мучительное, связанное с П. Дыбенко я сумею потопить в работе».

Павел до конца дней будет вспоминать «свою Шуру». Будет с волнением перечитывать короткие газетные сообщения о дипломатических встречах, приемах, посещениях и выступлениях Александры Коллонтай.

Она с головой ушла в работу, но не смогла вырвать Дыбенко из своего сердца. В детстве с ней, дочерью генерала, любил играть бывший у них в доме дипломат. Пройдет много лет, и она встретит его в парке в Тифлисе. Старый дипломат спросит, помнит ли она его фокусы. И когда она ответит, что помнит, он скажет: «Я знал, маленькая девочка угадывала, в чем состоит фокус, но продолжала улыбаться, делая вид, будто ничего не понимает, — сохраняла выдержку и самообладание. Жаль, что женщины не могут быть дипломатами. Из вас бы вышел прекрасный дипломат». Дипломат из нее действительно получился. Александра — первая в мире женщина-полпред. После начала посольской деятельности Коллонтай в Норвегии, туда удалось приехать Павлу Дыбенко. Этот приезд был связан с определенными сложностями. После неудачной попытки самоубийства, Дыбенко искал встречи с Коллонтай, хотел приехать к ней. Но изменились не только их отношения.

Изменились времена. Появился «великий Сталин» и его воля. Чтобы Дыбенко имел возможность выехать к ней, Коллонтай пришлось писать письмо Сталину. Разрешение было получено, Дыбенко получил отпуск. Не без труда добилась Коллонтай и визы для въезда Павла в Норвегию. Заведующий протокольной частью господин Фосс объяснял ей, что приезд Дыбенко создаст целый ряд сложностей протокольному отделу: «Вы — первая в мире женщина-дипломат, и это уже создает ряд неразрешимых и неустановленных по этикету задач. А тут еще приедет ваш супруг! Как мы будем сажать его во время приемов? С кем его знакомить? Кто идет перед ним, кто идет за ним». Александра убедила заведующего протокольным отделом, что Дыбенко приедет «инкогнито» и пробудет максимум месяц. Однако визу удалось получить только после долгой беседы с министром иностранных дел Мувинкелем. Александра вспоминала: «Я говорила с ним начистоту, что собственно, я с Дыбенко уже разошлась, у него другая жена, но нам надо повидаться и поговорить окончательно».

Министр иностранных дел посочувствовал, но воспринял все по-своему: «Я понимаю, когда брак расторгается и люди расходятся, есть всякие материальные и юридические вопросы, которые надо урегулировать».

«Я внутренне улыбнулась, — вспоминала Коллонтай, — но не стала разубеждать его». Александра Михайловна написала в ЦК Сталину, просила разрешения Дыбенко приехать к ней. Ему дали отпуск на шесть недель «для лечения легких в горах Норвегии».

Коллонтай была рада приезду Павла, но встретила его настороженно. Да и он чувствовал себя не в «своей тарелке». Александра Михайловна проводила все дни в приемах, переговорах, а он ходил, как неприкаянный.

Через три недели Дыбенко уехал в СССР и, как советовала ему Коллонтай, женился на Вале. Но брак их был недолгим.

«Проводила его с сухими глазами, — записала Александра в личном дневнике. А почтой отправила в Москву письмо Сталину: «Прошу больше не смешивать имен Коллонтай и Дыбенко. Трехнедельное пребывание здесь Дыбенко окончательно и бесповоротно убедило меня, что наши пути разошлись. Наш брак не был зарегистрирован, так что всякие формальности излишни».

Девушке Вале, ставшей женой Павла, Александра написала письмо, пожелав обоим счастья.

Но напряженные отношения с Дыбенко сохранились. Он часто звонил ей в Христианию, а потом и в Стокгольм, когда Коллонтай была назначена послом в Швеции. Отношения остались невыясненными до конца дней Павла, до лета 1938 года. А летом 1938 года Павел Дыбенко был расстрелян.

9 марта 1952 года Коллонтай скончалась на руках у внука в возрасте 80 лет. Ее прах покоится на Новодевичьем кладбище в Москве.