Детектив и политика 1991 №5

* * *

Уходя из дому, моя хозяйка Барбара не запирает дверь.

Всю жизнь я читал про Америку: всевластие мафии, разгул преступности, вечерами по улице не пройти. А здесь, в Пало Альто, пригороде Сан-Франциско, Барбара не запирает дверь. Хотя на этажерке у входа валяются несколько фотоаппаратов и дорогущая кинокамера, а компьютер в кабинете мужа отнюдь не прикован к стене.

— Барбара, а дверь?

Это я проявляю похвальную бдительность.

Она лишь беззаботно улыбается:

— О, это не имеет значения. Я знаю всех соседей, и они знают меня.

А в центре городка, у супермаркета, она оставляет машину, даже не подняв бокового стекла.

Конечно, в больших городах, где полно приезжих, где перепутаны языки и обычаи, случается всякое. Но в американской провинции, в небольших городках практически не воруют.

А ведь нация складывалась отнюдь не из добродетельных и законопослушных. Кто прежде всего стремился из обжитой Европы в далекую дикую страну? Естественно, те, кого не слишком-то жаловали на родине. Авантюристы, преступники, нарушители традиций и норм, безработные, люмпены — искатели скорой удачи и легких денег. Ну а кем пополняется Америка нынче? Прямо скажем, эмигрантов далеко не всегда поставляет элита…

По прямой логике, именно криминальный элемент должен бы задавать тон в стране переселенцев.

Как сказала бы моя любимая дочь, вопрос на засыпку: почему, тем не менее, американцы не воруют? Или, во всяком случае, воруют куда меньше, чем могли бы. И — куда меньше, чем мы. Почему?

В рядовом американском универсаме — у них это называется супермаркетом — есть практически все, кроме разве что черной икры. По огромному ангару ходишь, как по музею пищи. Разных колбас столько, что для них нужен бы особый словарь. Тележку с продуктами выкатываешь на улицу и оставляешь около автостоянки — так удобней покупателю, а покупатель всегда прав. Ну и, само собой, улыбка при входе, улыбка при выходе.

Ладно, колбасы у нас нет. Но почему нет и улыбки?

Все просто. В квартале от американского супермаркета стоит другой, принадлежащий другой фирме. Здесь встретят угрюмо — пойду туда, где улыбаются. Мрачный продавец оглянуться не успеет, как разорится. Конкуренция!

У нас монопольный торгаш — государство. И куда ни толкнись, все равно за прилавком государство, грязное, вороватое, с хамством в нетрезвых глазах. Оно никогда не разорится. В крайнем случае, провернет еще одну денежную реформу, и снова богатое. Так на черта ему нам улыбаться?

В Штатах частники, конкурируя, повышают качество и сбивают цены. Монополия там запрещена законом, а за тайный сговор посадят в тюрьму. У нас все наоборот: одна на страну сверхмонополия заламывает любые цены и давит законами конкурентов.

А нас еще пугают частником…