Танцующий семафор

Васек устало переспросил.

- Танцующий?

Бабушку Матрену Васек помнил плохо. Жила та одиноко. Померла тихо. Мама Васька к ней не пускала, хотя та часто звала в гости. Мать говорила — нечего делать, наколдует еще чего. Раньше Васек на эти слова и внимания бы не обратил, а тут вспомнил, как однажды все-таки был у бабушки Матрены в гостях. Ведь тогда она и ему рассказывала про... танцующий семафор. Будто с детства у них с подружками игра такая была. Ходить искать танцующий семафор. Потому как, если тот семафор с девушкой потанцует, будет у нее в жизни все хорошо.

- Видела я ее семафор, - продолжила меж тем бабушка, как-то обиженно поджав губы. - Никакой он не танцующий. А самый обыкновенный.

Васек решил ухватиться за последнюю соломинку.

- Ба, а где то место находится? Тот семафор?

- Так нету его, Вась, - развела руками бабушка. - Как старое депо снесли, семафоры и стрелки тоже посносили. Там теперь пустырь и только рельсы кое-где из земли торчат. И бабушка Анна махнула рукой куда-то за окно.

Пустырь тот Васек помнил хорошо. В детстве с пацанами играть туда бегали. И тут... тут его точно вспышка озарила — вспомнил Васек, как однажды в сумерках встретил там необычную женщину. Как сквозь нее деревья дальние просвечивали. Потом десятилетний мальчик рассудительно решил, что случайно заснул, и женщина та ему приснилась. А потом... потом он про тот случай просто забыл.

- Сходить туда надо мне, - пробормотал себе под нос Васек и засобирался домой.

- Погоди внук, вместе сходим. Горячку-то не пори, - ворчал в спину Ваську дед, пока тот зашнуровывал кроссовки. - Глянь-ка, уж ночь на дворе. А если оступишься, ногу подвернешь?

Бабушка стукнула легонько супруга по спине.

- Оксктись, старый. Не говори под руку.

- Да не говорю я! - кипятился дед. - А предлагаю, о!

Договорившись с дедом о том, что Васек вначале хорошенько подумает, а потом позвонит деду и они вместе пойдут искать странный танцующий семафор, парень отправился домой, лихорадочно вспоминая по дороге подробности той давней и забытой со временем встречи.

Что-то тогда та женщина сказала. Вот только что? Что-то... что-то просила найти. Или наоборот дать... Он тогда струхнул слегка и согласно кивнул головой. А потом просто убежал.

Может быть призрак решил напомнить ему о данном когда-то обязательстве?

Не успел Васек эту мысль додумать, как раздался довольно громкий взрыв. У маршрутного такси, в котором Васек ехал домой, лопнуло колесо.

Выбравшись из маршрутки, Васек огляделся и с удивлением заметил, что машина сломалась на том самом переезде. Не доезжая до рельсов метров десять.

- А почему мы не по маршруту? - спросил Васек водителя, который, сидя на корточках, рассматривал поврежденное колесо и вполголоса матерился.

- Перекрыто там, - буркнул мужик, не повернув головы в сторону Васька.

Васек прикинул, где могли перекрыть дорогу так, чтобы маршрутка делала такой крюк, выехав практически на окраину города. Все это выглядело более чем странно.

Меж тем трое пассажиров, которым тоже предстояло идти пешком пару километров до ближайших домов, светивших окнами вдалеке, обозначая черту города, уже бодренько шли по дороге.

Васек махнул рукой на расчеты, от которых уже болела голова, и последовал за ними. Ему и так хватило бабулиных путаных историй про семафоры и привидения.

До дома оставалось не так много. Главное, дойти до вон той витрины, с которой игриво подмигивала красавица с каким-то наверное жутко дорогим флаконом парфюма на непропорционально маленькой, но изящной ладошке.

Идя по безлюдной дороге, Васек снова перебирал в голове события, которыми закрутила его жизнь в последнее время. Сначала он спас девушку из-под поезда. Потом еще одну девушку прямо у него на глазах напугал призрачный состав. Не говоря уже о злополучном колесе, стреляющем болтами. А уж бабулины басни про танцующие семафоры его просто доканали. Иначе он вряд ли вспомнил бы ту давнюю встречу со странной женщиной. Была ли она вообще та встреча? Уж не играют ли с ним в игры его собственные мозги?

Так шел Васек, и уж почти догнал других пассажиров. До призывно горевших окон ближайших домов оставалось всего ничего. И в этот момент Васек резко остановился. Потом медленно перевел глаза вправо и увидел вдалеке одинокий огонек. Васек с минуту стоял, соображая, что в той стороне вообще может находиться и тут похолодел. Именно там находился тот самый пустырь, на который они с мальчишками в детстве бегали играть. И где он встретил тогда ту самую женщину.

Ваську стало не по себе. Не она ли его заманивает на пустырь? Но Васек тут же тряхнул головой и решительно зашагал по направлению к неясно горевшему огоньку. Хватит с него. Вот сейчас он пойдет и все выяснит. Если этой даме что-то от него нужно, пускай прямо скажет.

Огонек приближался медленно. Васек пару раз споткнулся, хотя и подсвечивал дорогу телефоном. Пару раз ему казалось, что огонек с ним играет и постепенно отдаляется.

Васек давно уже не был на пустыре, правда довольно часто проезжал мимо по трассе на мотоцикле. Но почему-то не помнил как пустырь выглядит со стороны, сколько не силился. Сейчас тут немного в стороне темнели какие-то одноэтажные постройки.

Наконец, огонь впереди стал яснее и стало видно, что это костер. Ну вот — подбодрил себя Васек, никак местные пацаны пришли поиграть. Еще через пару десятков шагов Васек остановился, вглядываясь в огонь и тут замер, поняв причину. В свете высоко взметающего пламя и искры костра Васек разглядел... семафор. Или его тень. Потому что белый круг на деревянной ноге никак не мог извиваться подобным образом. Семафор словно танцевал... Причем не просто танцевал, а сигналил. Поворот, поворот, пауза...

Довольно долго Васек стоял разинув рот, в деталях вспоминая все рассказы бабушки. Наконец отмер и заспешил вперед, решив поскорее покончить с загадками.

Подходя к костру, Васек разглядел то, что принял за семафор. На одиноком дереве, торчащем из земли по ту сторону костра, ветер трепал что-то плоское и круглое. Предмет то освещался полностью, словно полная луна, то вставал ребром и становился невидимым. Вот и весь секрет — подумал Васек.

У костра на корточках сидел мужик и длинной палкой шевелил ближайшие ветки, подкармливая и без того неистовый огонь.

Васек опасливо подошел и спросил.

- Вы тут охранником работаете?

Не оборачиваясь к нему, мужик ответил.

- Вроде того.

- А чего охраняете, если не секрет?

Тут мужик повернулся, но разглядеть его Ваську не удалось, потому что лицо осталось в тени.

- Могилку охраняю. Девушка тут похоронена. Погибла под поездом.

Тут у Васька снова засосало под ложечкой.

- Девушку часом не Анна Каренина зовут? - глухим словно не своим голосом спросил он.

- Аннушкой! - воскликнул в ответ мужик. - Но только у нее фамилия Завьялова, а не Каренина. Вон вишь, настроили! - кивнул незнакомец на темнеющие поодаль постройки. - А нельзя. - И сам словно детям малым пенял на шалости, погрозил пальцем в темноту.

- Поч-чему же нельзя? - заикаясь, пробормотал Васек, но мужик его услышал.

- Потому что Аннушка его еще не нашла.

- Что не нашла?

- Кулончик, что я ей подарил.

Васек задумался. Выходило, либо он встретил сумасшедшего, либо того самого железнодорожного инженера... Мужик на привидение не походил. Насквозь не просвечивал, да и разговаривал как нормальный человек. Был еще один вариант, который Ваську нравился меньше всего. По нему выходило, что пора ему показаться психиатру.

Васек развернулся и зашагал прочь. И словно шелест ветра над ухом пронеслось.

- Помоги ей. Найди кулончик-то. Ведь ты обещал...

Ирина шла по лестнице и по детской привычке считала ступеньки. Ровно двадцать пять. Затем небольшой коридор, устланный ковром цвета темного шоколада и массивная дверь.

Прошло полтора месяца с того самого дня. Она уже смирилась с тем, что ей ничего не говорят о матери. Потому что, если бы мать умерла, были бы похороны. Но похорон никто организовывать не спешил.

Горничная Вера сжалилась над ней и шепнула, что Елену Игоревну увезли в больницу. Одно это уже было не плохо. Однако, теперь Ирину тревожило кое-что иное.

Если с матерью все хорошо, то почему ее не отпускают в Милан? Учеба давно началась. Ей и так уже пришлось списаться с ректором и отпроситься на месяц по личным обстоятельствам. Срок вышел неделю назад, а она все еще в России.

Отца Ирина видела лишь издали и то пару раз. Тот практически не бывал дома. Она уже думала, что он просто забыл о ее существовании. Но сегодня отец соизволил поговорить.

Сидел как всегда за столом и просматривал какие-то бумаги. Когда поднял голову, Ирина заметила, как он осунулся и постарел. Указал на кресло возле стола. Ирина подошла и села.

Отец заговорил, но снова ничего не сказал о маме. До нее не сразу дошел смысл его слов.

- Ирина, ты уже взрослая и должна понимать некоторые вещи без дополнительных объяснений. В ближайшее время у меня возникнут некоторые обстоятельства, из-за которых я не смогу больше оплачивать твою учебу в Милане. И дело не в отсутствии денег.

Девушка непонимающе посмотрела, а отец устало вздохнул и продолжил.

- Ты в курсе, кто отец твоей матери?

Ирина кивнула. Она знала, что дед у нее депутат государственной думы. Но причем тут папа? Отец пояснил.

- Это он поставил меня генеральным директором. И из-за несчастного случая с твоей матерью пообещал... неприятности лично мне. Тебя это не касается. Вернее, не должно касаться. Но деда понесло. Мне кажется, с некоторых пор он плохо понимает, что делает.

Отец помолчал, потом встал из-за стола и быстро подошел к окну. Таким суетливым Ирина его не знала. Или не помнила. Этот солидный мужчина всегда двигался степенно, с достоинством и уверенностью неся чуть полноватое, но довольно тренированное тело. Сейчас же он похудел и слегка ссутулился. Из-за этого казался ниже ростом.

- Можно мне повидать маму? - тихо спросила она.

Отец вскипел.

- Тебе не об этом сейчас надо думать, Ирина. Мать в клинике. В реанимации, но состояние стабильное. А вот у нас с тобой крупные неприятности. Меня скоро сместят с поста генерального. И еще до кучи проверка прокурорская пришла.

Ирина плохо понимала российские политические реалии. В Милане она изучала мировую экономику. Но никогда до этого момента не задумывалась о том, что знания те не пригодятся ей в России. Сейчас же она чувствовала себя чужестранкой, случайно застрявшей в сетях российской действительности.

Она снова пропустила несколько фраз, когда до нее дошел смысл последней.

- В общем, тебе лучше выйти за него замуж.

- За кого? - растерянно переспросила Ирина.

- Чем ты слушала? Я же четко сказал — за Чердымова Вадима. Он сын того самого Чердымова, если ты вообще понимаешь, о чем я.

Последние слова отец произнес, глядя в окно. Кажется, он понял, что разговаривает с пустотой.

Именно пустота поселилась в груди у Ирины. Пришло понимание того, что прошлая жизнь ее, беззаботная и легкая, растворилась в неведомых далях, и теперь ей предстоит постигать науку выживания.

Она слышала о таких девушках. Впрочем, зачем ходить далеко. Ее собственная мать была этим самым примером. И итог такой жизни за забором с нелюбимым но уважаемым мужем тоже был известен.