Том 10. Господа «ташкентцы». Дневник провинциала

Немец был тут же и только взмахнул на меня глазами.

«Он» был до того виноват, что даже не возражал. «Он» кротко лег и кротко же встал, не испустивши ни стона, ни жалобы.

– Ваша фамилия, ваши занятия? – сурово спросил я.

– Начальник отделения NN департамента, статский, советник Перемолов! – отвечал он, упираясь глазами вниз (очевидно, ему было стыдно).

Представьте мое изумление! это был… не «он»!!

Я пытался как-нибудь выпутаться и запутался еще больше. Мне следовало просто-напросто уйти, показав вид, что общественная немезида удовлетворена. Вместо того я уперся, перерыл всю его скаредную квартиру, думая найти хоть что-нибудь, хоть букву какую-нибудь, которая могла бы мне послужить оправданием. Разумеется, я ничего не нашел, кроме доказательств его душевной невинности… Тогда я стал придираться.

– Но как же осмелились вы, милостивый государь, вводить меня в заблуждение? – накинулся я на него.

Но он уже понял и, убедившись в своей невинности, начал обнаруживать твердость души.

– Нет, это вам так не пройдет! – говорил он, постепенно приходя в раздражение и как бы ободряя себя своим собственным криком. – Нет! это что же? Этак всякий с улицы пришел, распорядился и ушел!..* Нет, это не так!.. В этих делах надо глядеть, да и глядеть…

– Но поймите, что тут вашей вины гораздо больше, нежели моей…

– Ничего я не хочу понимать! Я слишком хорошо понимаю! Это черт знает что́! Пришел, распорядился и ушел! Н-н-н-е-ет!

Он вдруг остервенился, начал скакать на меня, подставлять к моему лицу кулаки… Так что даже наконец я оскорбился.

– Понимаете ли вы, милостивый государь, что вы меня оскорбляете? – сказал я с достоинством.

– Я его оскорбляю! Милости просим! я! Он со мной, как с младенцем… и я его оскорбляю! Я… его!.. Ах!

Словом сказать, загородил такую чепуху, что хоть святых вон выноси! Одно мгновение в моей голове мелькнуло: не попросить ли прощения? Но странное дело! я вдруг как-то понял, что это последний мой подвиг, и покорился…

Он не простил.

На другой день меня опять призвали к настоящему генералу.

– Правда ли, что вы статского советника Перемолова подвергли наказанию на теле? – спросил он у меня.

– Точно так, ваше превосходительство!

Он взглянул на меня с любопытством.

– Меррзавец! – произнес он тихо…

Опять это слово!!!

Ташкентцы приготовительного класса