Том 10. Господа «ташкентцы». Дневник провинциала

– А ведь по правде-то, – говорит он коснеющим языком, – как ежели по совести… свиньи мы, господа! Ничего-то ведь у нас за душой. Ну просто, так сказать, в душе кабак… ей-богу, так!

Далеко за полночь молодых людей не без труда развозят по домам татары.

Наконец сдан и последний экзамен. Будущие прокуроры и адвокаты рассыпаются по стогнам Петербурга.

Миша вышел первым. В щегольском фраке, с капитанским чином на плечах*, он с выпускного обеда является в отчий дом. Но так как он навеселе, то ему кажется, что перед ним не скромная квартира Семена Прокофьича Нагорнова в Подьяческой, а величественное здание суда.

– Принимая во внимание, – говорит он, останавливаясь в дверях передней и указывая на отца, – принимая во вниманье, что этот человек совершил преступление с полным сознанием содеянного, и притом без всяких уменьшающих вину его обстоятельств, а потому полагаем…

– Друг ты мой! – восклицает Анна Михайловна в каком-то неописанном волнении.

– Ну, Христос с ним! выпил… Христос с ним! – с нежностью говорит Семен Прокофьич, крестя сына.

– И за что они меня в прокуроры отдали! Я в адвокаты хочу! – всхлипывает Миша каким-то наболевшим голосом, и слезы градом катятся из глаз его.

Будущего прокурора укладывают спать.