Сто лет Папаши Упрямца

Мы с твоей мамой – люди пожилые, а я и еще старше, не так много жить осталось. А ты не соглашаешься на мой брак с твоей матерью.

Для вашего брака есть условие. Если ты не согласен на него, то я не соглашусь на ваш брак.

Если бы тебе нужны были деньги на другие вещи – например, на покупку машины или дома, то я бы помог. Но на покупку должности – нет, отказываю.

До глубокой ночи Папаша Упрямец и Лань Чанфу вели ожесточенный спор, гневно сверля друг друга глазами, как два непримиримых быка – молодой и старый. В конце концов старый бык, задыхаясь от ярости и физически не вынеся нагрузки, повалился на диван и заснул. Может быть, из-за того, что он выпил слишком много, его храп рокотал как раскаты грома. С приближением лета в Наньнине было уже весьма жарко, и Лань Чанфу покинул чайную, выключив предварительно кондиционер, словно для того, чтобы спящий не простудился.

Папаша Упрямец проснулся рано утром и обнаружил, что в особняке стоит тишина. Он прошел весь дом, этаж за этажом, комнату за комнатой, но нигде не было ни души. Он засуетился, выскочил из особняка, но и там все словно испарились, и он понуро вернулся назад и засел в оцепенении в гостиной. Нефритовый браслет, который Цинь Сяоин подарила Вэй Сянтао, лежал на чайном столике, излучая холодный свет, как будто там лежали десять миллионов; но он их не видел, не замечал.

Зашла Цинь Сяоин, она тоже пребывала в унынии. Она машинально села рядом с Папашей Упрямцем.

Папаша Упрямец понял, что это – Цинь Сяоин, и произнес: Они все ушли.

Я их проводила, ответила Цинь Сяоин, не хотела пугать вас.

Ты знаешь, из-за чего?

Не знаю. Знаю лишь, что не смогу называть Вэй Сянтао своей невесткой.

Все из-за денег.

Сама она не стремилась к богатству и настояла на том, чтобы вернуть тот браслет стоимостью в десять миллионов.

Одному ее сыну мозги вылечили, а у второго они, наоборот, потекли.

Цинь Сяоин, казалось, о чем-то догадалась и произнесла: На самом деле мне нетрудно дать любую сумму. И чиновникам я тоже часто давала деньги. Если не подмазать, то и вправду никакого дела не сладишь.

Папаша Упрямец сказал: Тратить деньги на дурное – через это я не могу переступить.

Но ведь невестка улетела, и я не смогу стать тетей ее ребенку.

Улетела, значит, улетела, она моложе меня. Мне уже восемьдесят один, а скоро стукнет восемьдесят два.

Я потрачу деньги и найду тебе женщину помоложе нее, чтобы она стала моей невесткой.

Я больше не буду трогать твои деньги.

Почему?

Это бесполезно.

У меня есть деньги, только они и есть, и за вашу доброту я могу отплатить только ими.

Когда человек умирает, то деньги не может взять с собой в могилу.

Вы доживете до ста лет, даже еще больше.

Я смогу?

Сможете, обязательно сможете!

……

В этом году Папаше Упрямцу исполнилось сто лет. Все это произошло, когда ему был восемьдесят один год, то есть этой истории уже девятнадцать лет.