Екатерина II

4.5

Позже султанша называла себя принцессой Азовской, по имени Элеонора, некоторое время спустя именовала себя Елизаветой Владомиской. Согласно «легенде», девушка родилась в Черкесии, родители её были знатного рода или даже королевской крови, но к несчастью, не могли оставить малышку у себя, потому передали на воспитание дяде в Персию. Там девочка получила образование, в совершенстве изучила французский, немецкий, итальянский и английский языки, но сбежала от суровых нравов страны и дяди, возжелавшего насильно выдать её замуж за наследника богатой семьи. Конечно, дядя и сам богат, да к тому стар и плох, потому наследство принцессе обещано солидное и невеста она завидная: обширные земли, крупные вклады в солидных банках, золото и драгоценности — всё это вот-вот перейдёт в единоличное владение к умнице и красавице.

К несчастью, немногочисленными богатствами «принцессы Азовской», помимо молодости и красоты, были красноречие, хорошее воображение и склонность к авантюрам всех мастей. Весёлая парижская жизнь «принцессы Азовской» вскоре закончилась — летом 1773 года барон Эмбс был арестован за невыплату долгов. Эта неприятность грозила разоблачением не только поддельному барону, но и самой Таракановой. Слухи распространяются быстро, потому самозванка, не теряя времени, частично погасила долги Эмбса и вся троица сбежала из Парижа в Германию. Вначале они поселились во Франкфурте. Девушка взяла себе весьма скромное имя, назвавшись мадемуазель Франк, позже сменив имя на госпожу Шоль. Тем временем, призраки парижского кутежа всё чаще о себе напоминали. Многочисленные перемены имени и переезды уже не спасали аферистов от узнавания, старые любовники и ухажёры больше не оказывали поддержки, переключаясь на новых фавориток, кредиторы требовали выплат.

Спас положение князь Лимбургский: он не только освободил свою «принцессу» от долгов, но и закрепил за ней право называть себя графиней Пинебергской (каковой она и представилась, прибыв в Венецию), передав ей во владение богатое поместье. Князь Филипп Фердинанд де Лимбург был бесконечно влюблён в молодую авантюристку и всерьёз был намерен на ней жениться. Филипп был идеальным кандидатом в мужья — весьма молод, хорош собой, обеспечен и без ума от «принцессы». Несмотря на влюблённость, князь не спешил жениться, тогда Тараканова разыграла драму, планируя своё возвращение в Персию, а немного позже, заявив о беременности. Князь Лимбург сделал официальное предложение и начались приготовления к свадьбе. Горнштейн, конференц-министр трирского курфюрста, напомнил Филиппу о некоторых формальностях дела: невеста должна предоставить документы, подтверждающие происхождение, а также сменить веру на католицизм.

Никаких документов на руках у принцессы Азовской не было, потому в письме Горнштейну она рассказа о своей нелёгкой судьбе: «Владения (моего отца) были подвергнуты секвестру в 1749, и находясь под ним двадцать лет, освобождены в 1769 году. Я родилась за четыре года до этого секвестра; в это печальное время умер и отец мой. Четырёхлетним ребёнком взял меня на своё попечение дядя мой, живущий в Персии, откуда я воротилась в Европу 16-го ноября 1768 года». Также девушка объявила себя владелицей Азова на правах вассального подчинения и подданной Екатерины II, в качестве опекуна и законного представителя указала князя Голицына.

Жених тем временем всё больше размышлял о целесообразности женитьбы. Во-первых, после недолгих выяснений, стало ясно, что князь Голицын не имеет никакого отношения к «принцессе», во-IIых слухи о прежней жизни «знатной невесты» дошли до ушей Филиппа. Князь предложил расторгнуть помолвку, в ответ на что Тараканова заявила о намерении уехать в Петербург, чтоб подтвердить своё происхождение у ещё одного опекуна — Ивана Шувалова, русского путешественника. Поездка не состоялась, влюблённые рассорились, «княжна» охладела к любовнику и в тайне призналась Горнштейну, что «затеяла очень выгодное дело».

То самое «выгодное дело» аферистка затевала вместе с поляком Даманским. Станислав Понятовский, занявший польский трон при содействии Екатерины II, пришёлся по душе не всем полякам, но сместить его или даже пошатнуть положение было не просто. Князь Радзивилл — лидер барской конфедерации и польских мятежников, заручился поддержкой французского короля Людовика XV в своих стремлениях сменить короля Польши и ослабить влияние России. В то же время его подельник Даманский познакомился с молодой, привлекательной и предприимчивой особой, подходящей на роль «яблока раздора» — Таракановой.

Кароль Радзивилл прилагал все усилия, чтоб заручиться поддержкой для Барской конфедерации со стороны Турции. От его имени для переговоров с султаном был отправлен Коссаковский — маршалок смоленских конфедератов, его задачей было получить разрешение на проезд по Турции. В то же время к княжне-самозванке в замок Оберштейн наведывался Даманский, проводил много часов с хозяйкой с глазу на глаз. В конце 1773 года в Европе начинают ходить слухи о том, что под именем «принцессы Володимирской» скрывается дочь императрицы Елизаветы и её фаворита Разумовского. Примечательно, что «наследница» объявилась аккурат в то же время, как в Европе узнали о Пугачёвском восстании.

Филипп Лимбург в очередной раз пообещав жениться, выдал «принцессе» денег на путешествие и проводил до Цвайбрюккена, там девушка встретилась с фон Горнштейном и получила дополнительные средства на поездку, направившись на встречу с Радзивиллом в Венецию. Последний обеспечил принцесса Владимирской пышный приём при французском посольстве. «Наследница» охотно общалась с людьми, принимала гостей и встречалась с другими участниками Барской конфедерации. Летом 1774 года в сопровождении Радзивилла княжна уехала из Венеции в Рагузу, заняв дом французского консула Дериво.

Здесь княжна представила общественности обновлённую биографию. По рассказам принцессы, её родителями были императрица Елизавета и гетман Разумовский, до 10 лет она жила при дворе. Пётр III, взошедший на престол после смерти Елизаветы, по заверениям «принцессы» должен был стать регентом. Екатерина II, захватившая власть, узнав о сопернице, сослала девочку в ссылку, откуда той, «при помощи друзей» удалось бежать к сторонникам отца в Казачьей Донской столице, но и здесь узурпаторша обнаружила принцессу. После чего, для безопасности и сохранности жизни, наследницу переправили в Персию на попечение к шаху Жамасу. Там она получила блестящее образование и в 17 узнала правду о себе и своём происхождении. Шах желал жениться на воспитаннице, но та не захотела оставаться в чужой стране, изъявив стремление вернуться в Европу.

Далее, по рассказам девушки, она приехала в Россию, повидала «отцовских друзей», путешествовала по Германии, раскрыв свою личность Фридриху II, жила в Лондоне и Париже, после чего купила замок Оберштейн и теперь приехала в Италию. В письме визирю княжна Тараканова называла Емельяна Пугачёва своим братом, якобы тот был сыном Разумовского от первого брака и теперь сражается за справедливость, чтоб вернуть трон «сестре». Алексей Орлов (брат фаворита Екатерины II, Григория Орлова) во время набирающего обороты скандала с «наследницей», жил в Италии, Ливорно и занимался решением всех дипломатических вопросов, попутно не отказывая себе в дорогостоящих удовольствиях. Так по заказу Орлова итальянский художник писал картину Чесменского боя.

Для того чтоб художник уразумел, что к чему, перед ним в живую разыгрывали бой на море — настоящие корабли выполняли манёвры, палили из пушек, ломали мачты; под конец Орлов приказал взорвать один из кораблей и сжечь его дотла. Вместе с щедрым финансированием Орлову иногда приходили поручения от императрицы, одним из них было разузнать о княжне Таракановой. Хлопотами покровителей, Елизавета Владимирская обзавелась документами, якобы подтверждающими её права на трон: завещание Петра I, «тестомент» — завещание Екатерины I о престолонаследстве и духовное завещание Елизаветы. Ссылаясь на последнее, в августе 1774 года «наследница» написала письмо Алексею Орлову. Он был выбран не случайно. Политическая ситуация в России была напряжённой: с турками только заключили Кючук-Кайнарджийский мир, но война с Пугачёвым продолжалась и её исход оставался загадкой, попутно в немилость впал Григорий Орлов, что для его брата также означало опалу — обстоятельства как нельзя лучше способствовали попытке смены власти и Алексей в качестве союзника отлично подошёл бы Таракановой. Братья Орловы никогда не отличались хитростью и коварством, потому Алексей немедля направил Екатерине письмо:

«Желательно, всемилостивейшая государыня, чтоб искоренён был Пугачев, а лучше бы того, если бы пойман был живой, чтоб изыскать чрез него сущую правду. Я всё ещё в подозрении, не замешались ли тут Французы, о чём я в бытность мою докладывал, а теперь меня ещё более подтверждает полученное мною письмо от неизвестного лица. Есть ли этакая, или нет, я не знаю, а буде есть и хочет не принадлежащаго себе, то б я навязал камень ей на шею да в воду (…) от меня же послан нарочно верный офицер, и ему приказано с оною женщиной переговорить, и буде найдет что-нибудь сомнительное, в таком случае обещал бы на словах мою услугу, а из-за того звал бы для точного переговора сюда, в Ливорно. И моё мнение, буде найдётся такая сумасшедшая, тогда заманя её на корабли, отослать прямо в Кронштадт, и на оное буду ожидать повеления: каким образом повелите мне в оном случае поступить, то всё наиусерднейше исполнять буду».

По задумке Орлова доверенный человек привёз бы самозванку из Рагузы, где та обитала, в Ливорно на встречу, после чего её любым способом доставят на корабль и отправят в Россию. Екатерина план одобрила «Если то возможно, приманите её в таком месте, где б вам ловко бы было посадить на наш корабль и отправить за караулом сюда», — приказала «сию тварь, столь дерзко на себя всклепавшую имя и природу», доставить без промедления, а при неудачном исходе «и бомб несколько в город метать можно».

Пока Орлов докладывал обстановку, самозванка покинула Рагузы и отправилась в Неаполь, а позже в Рим. Доподлинно неизвестно по какой причине, но «графиня» стала вести скромную жизнь — на прогулку выезжала в карете с зашторенными окнами, ограничила общение, не принимала гостей и не участвовала в праздниках. Возможно, причиной стало ухудшение здоровья: местный доктор Саличетти прописал женщине строгую диету и соблюдение особого режима. С помощью доверенного лица, принцессе организовали встречу с секретарём кардинала Альбани аббатом Роккатани. Аббат отметил ум и образованность девушки, побеседовал с ней о политических событиях, притязаниях на российский престол, ознакомился с её «турецкими» письмами и «завещанием» Елизаветы.

Девушка уверила его, что придя к власти, сделает всё возможное для принятия народом России римской церкви. После встречи аферистка смогла получить очередной заём, размером в 7 000 червонцев, что ненадолго улучшило её материальное положение. С помощью аббата «княжна» встретилась в Ватикане маркизом Томмазо д» Античи, польским представителем. Рассказав ему о планах заручиться помощью Понятовского, Фридриха II и турецкого султана, девушка попросила денег. Д» Античи отказал, посоветовав оставить политические игры: по его мнению, Понятовский не пошёл бы на предательство своей покровительницы Екатерины II, а значит, затея изначально обречена. «Елизавета» обещала прислушаться к его совету, но продолжила рассылать письма и искать союзников. Тем временем средства, полученные в долг, заканчивались, распорядитель дел «княжны» бежал от кредиторов, а здоровье самой женщины стремительно ухудшалось.