За кровь и деньги

Урте Гайко осталась в Pharmacyclics после поглощения ее компанией AbbVie и еще несколько раз звонила в свой кабинет, когда Imbruvica получила в общей сложности одиннадцать одобрений FDA , включая лечение болезни "трансплантат против хозяина". В мире уже более двухсот тысяч больных раком получили лечение препаратом Imbruvica, включая пациентов с ХЛЛ, которые ранее не получали подобных лекарств. В США FDA одобрило препарат Imbruvica в качестве первой линии терапии ХЛЛ на основании убедительных результатов исследования RESONATE-2 - того самого исследования, против которого несколько лет назад возражали врачи, занимавшиеся лечением ХЛЛ, поскольку оно включало контрольную группу, получавшую химиотерапию. Все чаще пациенты с ХЛЛ принимали Имбрувику в качестве первой линии терапии.

Это был препарат, который действительно оказал влияние на развитие рака крови. Несмотря на то, что в разработку препаратов для лечения других видов рака были вложены немалые средства, такие мучительно привычные методы, как хирургия, химиотерапия, облучение и трансплантация костного мозга, оставались обычными. Врачи вынуждены были назначать многие противораковые препараты только потому, что они лучше любой альтернативной терапии, а не из-за их впечатляющей эффективности. Некоторые из новых противораковых препаратов были просто не очень хороши. Но ингибиторы BTK стали переломным моментом в лечении некоторых видов рака крови.

В 2019 году объем продаж препарата Imbruvica составил 5,7 млрд. долл., а по прогнозам исследовательской компании Evaluate Pharma , к 2024 году он будет приносить 10 млрд. долл. ежегодно и станет пятым самым продаваемым препаратом в мире. В США большинство годовых рецептов на Imbruvica стоят 160 тыс. долларов, и все больше пациентов продолжают принимать препарат и остаются на лечении в течение многих лет. AbbVie и J&J ежегодно повышали цену на Imbruvica и делили прибыль. Компания Пабло Легорреты Royalty Pharma получала до 349 млн. долл. в год дохода от небольшого участка препарата, который она приобрела за 485 млн. долл. Подавляющая часть продаж Imbruvica приходилась на лечение ХЛЛ - заболевания, для лечения которого препарат Calquence еще даже не был одобрен. AstraZeneca, судя по всему, сильно отставала.

Деньги, использованные для урегулирования судебного процесса с AbbVie и J&J, были получены из карманов акционеров Acerta. Это урегулирование позволило AstraZeneca осуществить вторую половину выплат. После учета сопутствующих расходов Acerta была продана за 6,6 млрд. долл. AstraZeneca и Rothbaum договорились разбить выплату 2,6 млрд. долл. на три части, растянутые до 2024 года.

Для тех, кто поддержал препарат, первоначально приобретенный у Merck за 1000 долларов, конечная финансовая прибыль оказалась гигантской. В общей сложности инвесторы вложили в Acerta около 500 млн. долл. и получили прибыль, в тринадцать раз превышающую их деньги. В силу того, сколько и когда они вложили, одни, естественно, получили гораздо большую прибыль, чем другие.

Уэйн Ротбаум, вложивший в Acerta 80 млн. долл. собственных средств, получит 2,8 млрд. долл., что в тридцать пять раз больше его инвестиций. Acerta подняла его богатство на совершенно новую высоту, чего некоторые сотрудники Acerta не могли ему простить.

Джо Эдельман стал вторым по величине. Он и его хедж-фонд Perceptive превратили инвестиции в размере 43 млн. долл. в более чем 1 млрд. долл. Вложение денег в частную начинающую компанию Acerta стало самым выгодным вложением Эдельмана, намного превзойдя доходность от любой публично торгуемой акции. Он сделал значительную личную инвестицию в Acerta отдельно от позиции, занимаемой его хедж-фондом, и, будучи крупнейшим инвестором своего хедж-фонда, Эдельман получал выгоду как от приумножения собственного капитала, так и от 25% прибыли, которые он взимал со своих клиентов. В общей сложности Эдельман заработал на Acerta около 700 млн. долл. Эти инвестиции превратили его из просто богача в миллиардера. Кроме того, благодаря этому доходность его хедж-фонда оказалась на уровне практически любого хедж-фонда на планете. С момента своего создания в 1999 году и до конца 2019 года хедж-фонд Эдельмана, Perceptive Life Sciences, получил 29% годовой чистой прибыли. Это позволило Эдельману стать самым результативным управляющим хедж-фондом в мире за указанный период - по крайней мере, если судить по человеческим показателям. Его доходность была выше, чем у самых известных представителей этого бизнеса. Его превзошли лишь несколько фирм, занимающихся количественной торговлей с помощью компьютеров.

Компания OrbiMed Advisors Свена Борхо, которая также не получила большую часть прибыли от Pharmacyclics, продав свою долю в компании, заработала на Acerta почти столько же денег, сколько Edelman и Perceptive. Однако все инвестиции OrbiMed были сделаны из средств венчурного фонда OrbiMed.

Тем не менее, многие из тех, кто помогал создавать Acerta, испытывали смешанные чувства. Даже получив финансовую выгоду, многие считали, что не получили должного признания и финансового вознаграждения. Путь к успеху и Pharmacyclics, и Aceta был усеян забытыми учеными и предпринимателями. Нередко истории успешных биотехнологий заканчивались именно так, без восторга и эйфории.

В свою очередь, Ракель Изуми подала в суд на Acerta и AstraZen eca, утверждая, что ее лишили заработанных ею опционов на акции. Без опционов Изуми все еще могла получить около 20 млн. долл. при продаже компании. Однако опционы обеспечивали ей многомиллионную выручку. Она урегулировала свой иск с AstraZeneca за нераскрытую сумму и продолжила работать в компании.

Изуми наблюдал за тем, как неуклонно продвигается разработка препарата, производимого компанией Acerta. В ноябре 2019 года FDA одобрило препарат Calquence для лечения ХЛЛ. Это стало большой победой для компании AstraZeneca. Одобрение было основано на результатах исследований, которые компания Acerta проводила в течение ночи в номере W Hotel San Francisco. За прошедшие годы в двух рандомизированных контролируемых исследованиях приняли участие 845 пациентов с ХЛЛ. По результатам исследований, пациенты, получавшие лечение препаратом Calquence, имели значительно более длительную беспрогрессивную выживаемость, чем те, кто получал другие методы лечения, такие как химиотерапия и препараты моноклональных антител.

Продолжалась работа над лобовым испытанием препарата Calquence против препарата Imbruvica. На первый взгляд, позиции Imbruvica казались неоспоримыми. По мере того как все больше людей принимали препарат , данные показывали, что 83% пациентов с ХЛЛ, впервые получивших лечение препаратом Imbruvica, оставались живы и через пять лет. Что касается пациентов с ХЛЛ, которые сначала не прошли предыдущую терапию, а затем начали глотать таблетки Imbruvica, то спустя семь лет в живых оставалось чуть больше половины из них. С годами эти данные по выживаемости продолжали расширяться.

Однако врачей, занимающихся лечением ХЛЛ, по-прежнему интригует Калькенс, более селективный ингибитор BTK. По мере завершения клинических испытаний препарата Imbruvica выяснилось, что этот чудо-препарат имеет ряд проблемных побочных эффектов, в частности, сердечно-сосудистые проблемы, такие как значительное увеличение частоты развития фибрилляции предсердий с течением времени. Объединенный анализ пятисот пациентов с ХЛЛ и мантийноклеточной лимфомой, получавших препарат Imbruvica в клинических исследованиях, показал, что у 10,4% из них после 36 месяцев лечения отмечалась фибрилляция предсердий. У многих из этих пациентов фибрилляция предсердий оставалась управляемой. Однако для продолжения приема Imbruvica им часто требовались препараты, разжижающие кровь. Помимо этого побочного эффекта, иногда возникали проблемы с гипертонией, а в редких случаях у пациентов, принимавших Имбрувику, возникали аритмии и, в очень редких случаях, внезапная смерть от сердечных причин.

В компании AstraZeneca и среди врачей, занимающихся лечением ХЛЛ, надеялись, что в ходе испытаний "лоб в лоб" будет определено, насколько препарат Calquence безопаснее, а может быть, даже лучше, чем его многомиллиардный конкурент. Калькенс также вызывал побочные эффекты, такие как гипертония. Головные боли слабой интенсивности были специфическим побочным эффектом, характерным для препарата "Калькенс", который осложнял жизнь некоторым пациентам, когда они начинали принимать препарат. Однако клинические испытания позволили предположить, что его общие проблемы были более ограниченными по сравнению с препаратом Imbruvica, особенно когда речь шла о фибрилляции предсердий. С началом нового десятилетия AstraZeneca включила препарат Calquence в свою машину продаж и маркетинга, стараясь охватить им как можно больше пациентов с ХЛЛ. Компания продавала спасительный препарат от рака за 170 тыс. долл. в год. В 2019 году на сайте препарат принес 164 млн. долларов, в основном в США, причем на этикетке была указана только мантийно-клеточная лимфома.

"Теперь мы увидим более значительный вклад таких продуктов, как Calquence, в лечение ХЛЛ", - прогнозировал Паскаль Сорио, генеральный директор компании AstraZeneca, выступая перед инвесторами в середине февраля 2020 года.

ЭПИЛОГ

. Head

-

to

-

Head

Ахмед Хамди стоял в конюшне Jade's Ranch - конной фермы в Санта-Крузе, расположенной на холме, откуда открывается захватывающий вид на Тихий океан. В последнюю пятницу марта 2020 года он приехал навестить Порше, быструю кобылку с метким именем, которую он держал там. Хамди всю жизнь, еще с детства в Египте, был рядом с лошадьми и старался регулярно выделять время, чтобы побыть со своим пони. Но в этот приезд голова Хамди была занята другим.

Ранее в этот день Хэмди позвонил Уиндем Уилсон (Wyndham Wilson), гуру в области лимфомы из Национального института рака. За годы работы у Хамди сложились тесные личные отношения с Уилсоном. Теперь Уилсон хотел обсудить с ним одну идею. Уилсон общался со своим коллегой, выдающимся ученым Луисом Стаудтом, и они считали, что ингибиторы BTK могут спасти жизни людей, которые погибали в кошмарной пандемии COVID-19, бушевавшей в то время.

Уилсон рассказал о том, что фермент BTK, по-видимому, играет ключевую роль в неконтролируемом иммунном ответе, который привел некоторых пациентов с COVID-19 к тяжелой форме заболевания или смерти. Отключение BTK у этих крайне больных пациентов могло бы подавить молекулы цитокинов и клетки макрофагов, запускающие эту разрушительную для легких бурю иммунной системы.

Поначалу Хамди не уделял этому обсуждению много времени и был краток в разговоре с Уилсоном. У него был напряженный день, и ему нужно было быстро справиться со многими делами, чтобы успеть к назначенному сроку добраться до своего пони. Но сейчас, на ранчо, в спокойные минуты, пока он ухаживал за Порше, Хамди смог сделать паузу и поразмышлять. Ингибиторы BTK действительно снижали воспалительную реакцию на некоторые ключевые цитокины, такие как интерлейкин-6 и интерлейкин-1, которые, по-видимому, стимулировали чрезмерно активный и разрушительный иммунный ответ у пациентов с COVID-19. Его мысли начали метаться. Хамди перезвонил Уилсону.

"Мы должны немедленно провести исследование", - сказал Хамди.