Брак по-Тьерански

- Угу, - засмеялся Дак. - Во мнении общества ты враз бы упал, это как пить дать. Но ведь заложники-то все же были, а?

- Были, были. Только для того, чтобы их освободить, понадобилось всего три дня, а кантовался я в той переделке несколько месяцев. И, спрашивается, ради чего?

- Ну не скажи, те парни тебя зауважали стабильно!

- За удар левой? Вселенский разум! Да мне в тот миг небо с овчинку показалось!

- Значит, вы не герой? - спросил Уотер с иронией. - Испугались и пошли на уступки?

Отшельник покачал головой:

- Моей задачей было убедить этих молодых людей бросить оружие и разойтись. Я это сделал. А героизм это или не героизм - со стороны виднее. Судить не мне.

- Теперь ты понял, почему Эл - это Эльмар? - обернулся Дак к Уотеру.

- Не знаю, - отвечал тот с сомнением. - Остальное, что болтают про Эльмара, тоже такого же сорта?

- Милой! - засмеялся отшельник. - Я всегда поступал как хотел и старался жить в свое удовольствие. И если некоторые мои поступки потом именовались подвигами - я, право же, к этому вовсе не стремился. Судьба била меня за каждую ошибку, и била без всякой жалости. Доведись начинать жить сначала, я бы во многом поступал по-другому.

- И заложников бы не стали освобождать? - снова расширил глаза Уотер.

Дак усмехнулся.

- Дались тебе эти заложники! - с досадой проговорил старый отшельник. - Да они и тогда меня интересовали, как прошлогодний снег. Мне парней было жалко!

Старик произнес это, глядя не на Уотера, а мимо него. У того снова засосало под ложечкой. Препаскудное чувство, что его разыгрывают, стараются под него подделаться, вновь охватило его существо. Как тогда, на Тьере с Бинкой: "своя, мол, в доску."

- А зачем вам нужна именно Бинка? - спросил он, прищурившись. - У вас много внуков.

- Разумеется, много. И девушек среди них полно. Только ты почему-то женишься не на них.

- Это другое дело.

- Отчего же? Мы оба выбрали Бинку, потому что узнали, какая она. Так что разницы нет.

- Шутите?

- Нисколько. Если наследство попадет не в те руки, для Безымянной это обернется катастрофой. Кандидат должен быть очень умен, наблюдателен и уметь не ставить свои личные интересы выше общих. У Бинки все это есть. Кроме того, она обладает очень высокой стойкостью и способностью не терять рассудка в сложной ситуации. Как я пойму, у кого еще из наших есть такой же набор? Даже среди моих внуков - половина полукровок. Все они знают наши обычаи и живут по нашему закону, но наверняка очень многие из них дали бы трещину, попади они в реальный переплет. А Бинка не даст.

- Но наши с ней дети будут полукровками, - возразил Уотер, еще больше мрачнея.

Оба старика переглянулись, и глаза их весело заблестели.

- Экая печаль! - проговорил отшельник. - Жизнь штука длинная, найдет Биночка, кому передать наследство. Она достаточно рассудительна, чтобы не пойти на поводу у эмоций. Она ведь и тебе устроила испытание перед тем, как звать сюда, эге ж?

- Это чтобы целый месяц пялиться друг на друга, толкаясь под одной крышей? - усмехнулся Уотер.

Оба старика вновь переглянулись.

- Рисковая деваха! - прогудел Дак, скаля зубы.

"Рисковая"? По мнению Уотера его супруга вообще не ведала, что такое страх.

- Разве в том была какая-либо опасность? - сказал он, стараясь придать своему голосу интонации поневиннее.

- А ты хотел, чтобы она тебя попугала? - отвечал отшельник, насмешливо осклабившись. - Ладно, я пойду, пожалуй. Устал я сегодня чегой-то.

<p>

Как он стал Марком</p>

Владыка Безымянной включил лепесток охладителя и уселся на пушистый ковер возле дивана. Столица второй полосы находилась на километр ближе к уровню моря, чем его последняя резиденция на Первой Полосе, и старику частенько бывало жарковато.

"Смышленый юноша, - подумал он, вспомнив молодого человека, с которым только что разговаривал. - Есть у парня практическая сметка. Жаль, что нельзя припрячь его к делам. Пока, по крайней мере. Ничего, это не к спеху. Хорошего мужа приобрела себе наша девочка. Вот бы Рябинка сейчас порадовалась!"

Он смахнул набежавшую слезу и вновь погрузился в воспоминания. Этот мальчик поинтересовался, не жалко ли ему было отдавать пиратам золотую статую. Смешной вопрос! Конечно же, жалко. Женщина, чей облик герой и легенда Безымянной пытался отлить в металле как раньше старался воплотить его в камне и изобразить красками, была когда-то его женой. И самое печальное, что это он убил ее. Убил, желая спасти. Неужели проклятая память никогда не даст ему забвения!

В тот год как раз были окончены предварительные работы на второй и третьей полосах. Уровень атмосферного давления был доведен там до половины нормы и влажность тоже. По существующим понятиям этого было достаточно, чтобы человек мог дышать и передвигаться без скафандра. Полосы требовалось осваивать, народу на Безымянной было немногим более двух миллионов, и молодежь поставила вопрос о переселении.

Старики, разумеется, были против. Вложив столько сил в то, чтобы цвет неба над головой из черного стал голубым, они вовсе не жаждали вернуться к жизни за стеклянными перегородками через каждые 50 метров движения по прямой.

- Зачем? - воскликнул Дак, выразив тем самым общее мнение поколения пионеров.

Он как раз был в гостях у своего старого приятеля вместе с Нитой. Рябинки дома не было, зато пришел Шурка навестить деда да Додька с Мади присутствовали. Шурка и сообщил о готовящемся переселении.

- Как ты не понимаешь, дядюшка, - сказал он. - Бессмысленно оставаться здесь, когда все основные работы будут совершаться там. Там стоят заводы по производству воздуха, происходит очистка воды. Да практически все мужское население, не занятое на ускорителях, трудится за барьерами!

- А сельхозработы? Там же невозможно ничего вырастить.

- Пока.

- Еще долго.

- Не-а, мы рассчитали. Уже сейчас отрицательные температуры держатся всего неделю

- Зато каждый месяц.

- Каждые 20 дней. Повысится атмосферное давление - ночи станут не такими контрастными. А затем еще влажность возрастет до нормы, и все выровняется.

- Вот и подождали бы, пока это произойдет, - проворчала Нита.

- Зачем? У нас отлаженная тепличная технология. Теплоизоляцию грунта делать не надо, только перевезти перекрытия. Перевезем, каждый на свои 20 соток, смонтируем - и пашите земельку, жены и матери. Не все ли вам равно, где это делать?

- Снова возвращаться в клетки? - охнула Нита.

- Зато барьеры не будут нависать над головой.

- Как будто там нет точно таких же барьеров!

- Смеешься, теть Нит? Там же ширина полосы в 3 раза больше!

- В два.

- Угу. Поверху. - А понизу - 300 и 800. Ну просто никакой разницы, да? Мне лично эти барьеры уже осточертели, я прямо видеть их не в состоянии. Весь горизонт загораживают.

- И вы хотите бросить все, что мы успели построить здесь? Бросить дома, заводы? - спросил старый ветеран.

- Дома, дедушка, можно возвести заново. Тот не мужчина, кто не может сообразить себе дом. У нас все люди человеки, и все могут, - сказал Мади.

Это было правдой. Согласно политике Эльмара каждый мужчина, прибывший на планету, первым делом участвовал в монтаже теплиц и приобщался к жилищному строительству. Мади родился на Безымянной, и Шурка тоже, но и они, достигнув совершеннолетия, месяц провели на теплицах, а, женившись, слепили по собственному гнезду. И они не были исключением из правил.

- Дом - это не теплица, - проворчал Дак укоризненно. - Его в две недели не соорудишь.

- Велика беда! - усмехнулся Шурка. - Как будто нельзя временно пожить в палатках!

- Целый год?

- Лукавишь, дядя, - на этот раз укоризна была в голосе Шурки. - Откуда год? Месяц на монтаж домика, неделя - на установку необходимого оборудования, другая - на минимальную отделку одной комнаты. И можно вселяться. Остальное приложится.

- Не нравится мне все это, - крякнул Дак. - Преждевременно.

- Наоборот, в самый раз, пока мы еще не успели пустить здесь корни. Ты только представь себе: морская дорожка шириной в 500 километров, по 150 километров прибрежной полосы с каждой стороны. Красота! И террасы там шириной в четыреста метров, а не жалкие полтораста. Вот!

- До этой красоты еще надо дожить.

- И доживем. Зато это будет именно то, что нам нужно. Не темная парная баня, а простор.

- Ты почему промолчал, Ждан Мирэлович, - спросил Эльмар у своего старшего отпрыска, когда оба сторонника переезда, так и не убедив стариков в своей правоте, ушли, оставив их в растерянности и печали.

- А что я мог сказать?

Дак, для которого главный управляющий делами переселенцев всегда оставался, по сути, лишь Додькой, сыном приятеля, покачал головой:

- Надо как-то остановить их. Запретить, что ли.

- Это невозможно, дядюшка. У нас свободная планета. Как мы запретим людям проживать там, где они хотят? Мадька прав, черт. Каждая семья способна смонтировать теплицы - и не в три слоя, а достаточно будет одного - поставить палатку и соорудить дом. На это ничьего благословения не потребуется.

- Не понимаю, как можно снова стремиться в клетки, - поежился Дак.

- Они в них выросли, дорогой сват, - сказал горько самый старый житель Безымянной и ее основатель. - Полоски батарей над головами их не тяготят. Зато барьеры вишь как раздражают.

- Барьеры и меня раздражают, - признался Доди.

- Через год здесь останутся только заводы по выпуску ускорителей, вот увидите, - грустно сказала Нита.

- Нет, - возразил Додька. - Оба завода ускорителей будут перевезены за барьеры в первую очередь и притом вполне официально. Выгоднее перемонтаж, чем транспортировка каждой установки через море и дополнительную двухсоткилометровую вертикальную преграду.

- Ну тогда о чем и говорить, - сказал Дак. - Ясное дело, если переедет завод, остальные здесь задержатся до первого урожая... Как Сабина, Эл?

- Плоха.

- Совсем плоха?

- Не знаю. Болит у нее в груди - и все.

- А врачи?

- Ты же их знаешь. До сих пор не могут согласиться, доброкачественная опухоль или нет. И, главное, нужна ли операция вообще.

- А в чем закавыка?

- После наркоза она может не проснуться, а если опухоль доброкачественная - проживет еще лет десять. Здоровье-то у нее не ахти, сам знаешь.

Дак кивнул.

- Свозил бы ты ее на Новую, в Солнечный, - сказал он, подумав.

Он и до сих пор, спустя сорок лет после операции, ему там сделанной, чувствовал себя бодрым, словно семнадцатилетний юноша.

- Не хочет она никуда лететь. Говорит: "Помру здесь."

- Это плохо.

- Куда уж хуже.

Да, если больной смотрит в сторону могилы...

Спустя два месяца первый завод ускорителей был переброшен на Вторую Полосу, еще через два переехал на новое место другой. А затем им сообщили о смерти Илы, жены Додьки. Смерть была внезапной и совершенно для всех неожиданной.

- Аневризма, - констатировал врач. - Притом, давно запущенная.