Крестница

***

— В камеру к этому, Константину Гофману. — указывая пальцем на закрытую, металическую дверь, сказал один из истинных. — Ля, Андрюха. Пока праведница его не приехала, может отпустим? А то мне страшно как-то. Прикинь че с нами будет, когда она узнает, что её мальчик в тюрьме. — думая, что я не слышу, добавил другой. Повезло мальчику, что у него есть тот, кто может заступится. Ведь Агафон мог только рисовать мне мехенди по триста раз на день. Меня привели к какое-то подземелье, очень светлое подземелье, как в психушке, только мягких стен не хватало. Истинные держали меня с двух сторон, чтобы я не убежала, но я и не хотела. Честно скажу, больше даже признаюсь, мне нравилось там. Меня вели по узким коридорам, чтобы посадить в камеру, но мне было крайне спокойно, полное блаженство окутало все мое тело и пробежалось по венам. Я думала, что Агафон как-то по-особому влиял на меня, может быть даже с помощью чего-то, ведь других объяснений, почему мне стало так хорошо после того, как он потерял сознание нет.

— Можно уже в камеру? Я устала ходить на каблуках. — истинный цокнул и маханул рукой второму, чтобы тот открыл камеру. Металлическая дверь с грохотом открылась и меня кинули в белую комнату. с мягкими стенами, как в психушке, после чего вновь с грохотом вышли, закрыв за собой дверь. Я случайно упала на колени, поскольку истинный меня толкнул и сразу заметила мальчика в углу комнаты. Он водил пальцем по воздуху, будто рисовал что-то и шептал непонятные звуки. Я встала и, отряхнувшись, села в противоположный угол. Телефон изъяли, так что делать было нечего. Спустя, как мне казалось, несколько часов, я решила что-то сказать законченному, что сидел рядом. Поджав губы я пару раз взглянула на Костю Гофмана, точнее на его спину, которой он был ко мне повернут и сказала:

— Ту-ту-ту. Кос..Константин, вы не знаете, когда будут кормить? — случайно повысив тон голоса на последнем слоге слова «кормить», я бесшумно похлопала себя по лбу. Вдруг парень обернулся ко мне и я обомлела. Нет, я настолько удивилась, что зажмурила глаза и вновь их открыла, надеясь увидеть перед собой другого Костю. Того с которым не была знакома, не того парня, что приглашала мягко на свидание. Казалось, что он ожидал меня здесь увидеть, поскольку смотрел на меня, возможно пытаясь скрыть то, что стал спокойнее, когда все случилось и я попала в обезьянник. Встав на ноги, я быстрым шагом подошла к Косте Гофману, тыкая в него пальцем, и крикнула:

— Ты что здесь делаешь?! — почему я была так недовольна? Потому что знала, почему он был там, он попал вместо чертовой меня в обезьянник. В его взгляде читался вновь смех, который он пытался скрыть, будто Костя не сидел в «тюрьме», а тюрьма сидела в нем.

— Верушку избил. А ты? — я улыбнулась и подсела к нему. Пару минут мы сидели в тишине, он не говорил, а я думала. Думала, как выразить свои мысли и чувства. Чувствовала я себя одновременно отлично и паршиво. Паршиво, потому что невинный человек сидит тут, а отлично, из-за мысленной свободы. Кстати, мягкие стены все же прикольные, словно своей текстурой они хотят тебя обнять и засосать в свои объятия навсегда. Сжав подол своего платья, я обернулась к Косте и глубоко вздыхая, спросила:.

— Зачем ты помог мне?

— Попросили, важные люди попросили, только ты это никому. — я провела пальцами по губам и, достав уголка, будто закрыла рот на замок и выкинула воображаемый ключ в конец комнаты. Костя усмехнулся и закинул руку мне на плечо и мне было комфортно, как никогда, как ни с кем, как нигде..