Забытое достоинство

— Что не мешает Лейнарду использовать хранителя. Не находите это лицемерным? — имя ненавистного врага, Айр едва не прорычал.

— Ситуация юноши немного сложнее чем может показаться на первый взгляд, — покачал головой епископ, передав адъютанту приказ солдатам сложить оружие, — Я не вправе многое рассказать, но поверьте, то что с ним совершили, чудовищно по своей сути и его ненависть к вашей королеве, вполне оправдана, хоть и порицается госпожой…

— К черту всю эту неоднозначность! Какого предателя или ублюдка не ткни, у каждого найдется своя слезливая история. Сначала я его прикончу, а потом уже узнаю что там с ним было не так. — блеснув лунным серебром очей, горячо воскликнул Лотеринг и оглядел епископа. Сухой, поджарый мужчина не был грешником в глазах Уриила.

— Не посчитайте это за нахальство, я признаю поражение, но хочу дать совет… Есть такая вещь как приоритеты, юноша. Иногда с человеком стоит поговорить, прежде чем снести ему голову с плеч. Вот мы с вами, кажется, договорились. — грустно улыбнувшись, мягким тоном произнес Арнидас.

— Вы опасно близки к тому что я посчитаю ваш совет слишком дерзким. И вас это уже не должно волновать, епископ. Для вас эта война завершилась.

— Да… Пожалуй это так. — кивнул в подтверждение словам герцога Лотеринга мужчина и замолчал, не желая злить горячего юношу еще больше.

Рухнув на вершину холма, Лана обхватила себя за колени и едва не зарыдала. Последние крохи тех сил что у нее оставались, после уничтожения врат, ушли на создание тела, когда ее вышвырнуло назад в реальность. И сейчас все это тело ужасно болело, усевшись голой задницей на холодный камень, она огляделась. Вокруг возвышались угрюмые валуны храма, словно безмолвные наблюдатели ее падения. Сереброволосая вновь вернулась туда где все началось. К пустому и забытому алтарю, на котором когда-то покоилось сердце.

Оставшись без подпитки харгранских душ, слабая и озябшая, она могла лишь хрипло дышать. Вокруг цвела весна, талый снег остался лишь в глубине буреломов, а свежие почки выпустили нежно-зеленые листики. Там, в аду, она потеряла счет времени и сейчас ошеломленно смотрела по сторонам, пытаясь понять как долго была заточена.

Наконец держась за алтарь, она тяжело поднялась на ноги и пошатнулась, едва не растянувшись. Цепляясь двумя руками за камень, Лана бросила взгляд на колышущуюся грудь и усмехнулась нахлынувшиму чувству дежавю. Едва держась на непослушных ногах, она заставила себя заковылять к далекой деревне. Даже сейчас она чувствовала оттуда зов веры и любви. Это была та сказочная песнь, что позволила ей вернутся в мир живых, к ожидающим ее людям.

Ульма почувствовала ее издалека и сразу сорвалась бежать, выпрыгнув за ограду под удивленными взглядами ланградцев и пару дней назад разбивших напротив деревни лагерь, ларийцев. Ведьме было не до объяснений и опасений, подхватив себя потоком ветра, она неслась по прошлогодней листве, перескакивая через кусты и овраги. Сердце заколачивалось от тревоги, она чувствовала слабость Ланы. Сейчас ее мог любой обидеть. А потому, Ульма ее защитит.

Окутанная вихрем она промчалась по чаще распугивая птиц и зверей, а достигнув середины холма, Ульма увидела на его вершине медленно ступающую в ее сторону фигуру. Все пережитые страхи, угрызения совести и заботы остались позади, когда последняя харгранка достигла, охнувшей от удивления, возлюбленной и заключила ее в теплые объятья.

Лана счастливо засмеялась, а потом замерла от нахлынувшего чувства вины. Вспомнился Ланн, чью жизнь она похитила, присвоив себе. Стало страшно. На теле сами собой возникли мягкая, вязаная кофта, брюки и привычные сапоги, когда разомкнув объятья, ведьма небрежно взмахнула рукой. В изумрудных глазах стояли счастливые слезы. И Лана поняла что не сможет ей лгать. Они чувствовали друг друга так что слова были не нужны, даже сейчас Ульма замерла ощутив вспышку ее эмоций и в ее взгляде блеснул страх.

— Я вернулась… — нерешительно улыбнулась она ведьмочке, помахав просунутым, сквозь предусмотрительно оставленную в штанах дырку, хвостом.

— Добро пожаловать! — воскликнула Ульма, взяв ее за руки. Они замолчали и обе синхронно издали тяжелый вздох.

— Так ты все знаешь…

— Ульма, я должна признаться…

Обе опять замолчали, они держались за руки, не желая убирать переплетенных пальцев, сгорая со стыда и чувства вины. С этой тяжестью на душе нужно было что-то делать, так что Лана решилась и заговорила первой:

— Ты сможешь меня продолжить любить, если признаюсь что я чудовище, превратившее твою жизнь в ад на два столетия?

— Ты… Ты не он. Ты совсем другая! Ты добрая и нежная, ты та кто меня спасла! — едва не плача воскликнула ведьма.

— Лишь благодаря человечности Лана, чью жизнь я украла. Он уже ушел в колесо, до последнего желая вам счастья. Представляешь, он даже хотел чтобы я вам соврала… — грустно призналась сребровласая, вспоминая улыбку мелькнувшую на лице парня в видении. Одинокую и усталую, — Ты догадывалась об этом, Ульма?

— Я… Да, но я боялась себе в этом признаваться. Я ведь хотела его спасти, Лана, правда хотела! Но как всегда ошиблась… Я вечно ошибаюсь в самый важный момент. Он наверняка меня ненавидел, ведь это все моя вина. — закончила говорить Ульма уже совсем потухшим голосом.

— С моей стороны ты упреков не услышишь, они были бы очень лицемерны, ведь только благодаря твоей ошибке я существую. А Ланн, он беспокоился о твоем счастье. Не было в нем к тебе ненависти… По крайней мере тогда, когда он уходил. — накатила тоска, но Лана заставила с себя ее скинуть, словно ветхий, истлевший плащ и добавила с толикой надежды, — А вообще, мы обе грешницы, милая. Помнишь что я говорила об искуплении при нашей первой встрече? Давай поможем друг другу его обрести.

Опираясь на плечи подруги, сереброволосая направилась в сторону деревни, когда впереди, внизу холма, мелькнул металл доспехов, а до их слуха донеслись звуки приказов. Ульма нахмурилась и вместе с Ланой скрылась за одним из деревьев.

— А это еще кто? — шепотом спросила та у ведьмы.

— Не переживай, это просто ларийцы. Я разберусь. Теперь я буду тебя защищать. — нежно сказала ей ведьма, но в глубине ее глаз виднелось зарождение бури.

- “Просто ларийцы”? Какие нафиг ларийцы посреди Дикой Чащи? И где Айр? — прошипела Лана, прижавшись к дереву спиной и вслушиваясь в эмоции приближающихся людей. Они были очень чем-то встревожены и удивлены.

— Айр на севере, помогает Хардебальду снять осаду форта Равен. А служителей Истока сюда привел Лейнард, после того как убил тебя и герцога Сандера Дюбуа. — прищурившись пояснила ведьма и вздела к небу руки, над их головами быстро начали собирать темные, грозовые тучи.

— Так это он призвал того шестикрылого урода? Вот козел, а мне он только начал чуточку нравится… Стой, погоди, да что у вас вообще происходит? Сколько меня не было среди живых? — затараторила Лана испуганно поглядывая то на Ульму, то на небо.

— Два месяца… Слишком долго. Я все расскажу когда доберемся до деревни. А еще, не стесняйся черпать силы из веры в тебя наших людей. Я догадывалась что ты освободишь души моих подданных и подготовила для тебя замену. — холодно и мрачно ответила Королева Проклятых резко опустив руки к земле.

И на основание холма, откуда доносились голоса солдат, опустилось, сверкающее тысячами молний, грозовое торнадо. Крики людей не были слышны из за воя ветра, но Лана успела почувствовать страх, прежде чем их разумы, почти мгновенно, погасли. Ветер стих так же быстро как и поднялся, выглянув из за дерева, Лана удивленно уставилась на опаленную проглядину среди вековой дубравы, заполненную тлеющими стволами деревьев. Их как будто титан смахнул своей дланью, переломав в труху. До нее только сейчас начали доходить последние слова подруги, но прежде чем сереброволосая успела ей задать очередной вопрос, харгранка схватила ее за руку и Лану подхватила заботливая волна воздуха, помогая бежать.

В деревню они пробрались пробежав по замороженной Ульмой кромке озера, к которому примыкал частокол. Прежде чем их кто-то заметил, Лана схватила ведьмочку и прижала к стене одного из домов в тени.

— Какую еще “замену”? — прорычала она рассерженно вглядываясь в изумрудные глаза любимой.

— При обычных обстоятельствах, чтобы существовать в мире смертных на постоянной основе, после того как ты отпустила харгранцев, тебе бы потребовалась подпитка, — начала задумчиво объяснять Ульма загибая пальцы.

— Я не буду мучать наших друзей ради того чтобы оставаться в живых! — без капли сомнений отрезала Лана, ситуация ей нравилась все меньше и меньше.

— Да послушай ты блин! Вечно меня никто не слушает и все перебивают… — обиженно надулась Ульма и дождавшись кивка сребровласки продолжила, — Ты сейчас демон? Нет? Вот и не веди себя как демон, никого мучать и пытать не придется. Они верят в тебя, в те невероятные вещи что ты уже сотворила, вот и пользуйся этим, никому хуже не станет! Это во первых. — воздев указательный палец к небу произнесла хитрюга и затем выставила вверх средний палец:

— А во вторых, то что ты устроила сломав врата и выпустив души… Ух я даже не знаю как это описать! Но теперь все эндорим существуют в мире смертных, кошмара и грез больше нет, точнее они есть, но слились с реальностью, мир стал таким каким был до Энима, судя по легендам. Так что… — заметив осоловевший взгляд подруги, Ульма сжалилась и прекратила свою словесную бомбардировку.

— Солнышко, я все поняла, правда-правда! А сейчас пойдем, меня все здесь жутко заждались. А еще нам надо дать по шапке ларийцам и идти на помощь мужу. Как же я соскучилась по его крепким рукам! — мечтательно протянула Лана, прищурив глаза.

— Ага. Крепким. Рукам. — ехидно прокомментировала ее томный взгляд Ульма, а потом они взялись за руки и направились на главную площадь.

Первым ее заметил Чарли, который вместе с Брамтом забрался на козырек крыши их двухэтажного дома и разглядывал как Ларийцы строят укрепления вдали. Когда Лана и Ульма вышли из за сарая, Чар покачнулся и едва не ухнул со свого насеста, но его поддержал друг. Брамт приподнял одну бровь, заметив выражение безмерного удивления, на лице Чарли, у которого из эмоций на нем, обычно проглядывал лишь пофигизм на грани с фатализмом.

— Брамт, дай мне в ухо. — задумчиво произнес маленький убийца, прежде чем друг успел проследить его взгляд.

— Запросто! — воскликнул сын Рыси, легким замахом отвесив затрещину товарищу, тот зашипел, потер горящую мочку и флегматично заключил, вернув свою обычную невозмутимость:

— Вон Лана идет…

Быстро обернувшись, Брамт увидел направляющуюся к центре деревни среброволосую, на которую уже благоговейно начинали оборачиваться деревенские и оглушающе громко завопил, начав ловко скатываться по пологой крыше:

— Лана вернулаааась!!!