Дураки и влюбленные

В тот год я, Эбенезер Рид, искал золото в горах Битер-Рут. Если бы не старикашка Хэм, черта с два я бы туда подался, но этот языкастый черт меня уболтал. Что ни говори, нюх у старого лиса был тончайший, и если он утверждал, что где-то есть золото, так оно и выходило в итоге. И вот я оказался за хребтом Монтана, один как перст. Как это получилось, спросите вы?

Не прошло и недели, как Хэма разбила подагра, и он, стеная и охая, словно грешник в аду, отбыл в Спринг-Вэлли. Я надеялся, что его там быстро подлечат, но вот пошла третья неделя, а Хэму все не становилось лучше. Я готов был уже сниматься с места и возвращаться в Спринг-Вэлли, но тут почтальон привез письмо от Хэма, где он писал, что скоро пришлет мне на подмогу одного малого, своего дальнего родственника. «Характер у него не сахар, Эб, — обрадовал он. — Но парень надежный, и я за него ручаюсь головой».

Через день к моей стоянке подъезжает хмурый юнец.

— Я от Хэма Грина, — заявляет он после короткого приветствия. — Ищу Эбенезера Рида.

— Ты его нашел, малыш, — отвечаю я.

— Дядя Хэм сказал, что вам нужна помощь, — говорит он.

Смотрю я на него и вижу, что одежда на нем совсем новая, с иголочки, лошадь под ним стоит не одну сотню долларов, и непохоже, что он на нее сам заработал. Сынок богатеньких родителей, я таких за милю чую. И как у Хэма мог оказаться такой родственник?

— Помощь мне чертовски нужна, — говорю я. — Вот только работа здесь тяжелая, грязная да пыльная, а ты, я вижу, не привык тяжело трудиться. Справишься, малыш?

— Справлюсь, — говорит он, сердито глядя на меня. — И я вам не малыш, понятно?

— Как же тебя называть?

— Джон Смит, — отвечает он.

— Ну что ж, добро пожаловать, Джонни, — говорю я.

В конечном счете, мы с ним неплохо спелись. Джон Смит оказался на редкость мрачным типом, но работал он на совесть, не жалея себя.

Поначалу нам не слишком везло.

— Джонни, — как-то говорю я ему во время перекура. — Я думаю, Джонни, что нам нужно перейти на другое место.

В ответ Джон Смит сдвигает свою шляпу на затылок, смотрит на меня и, не вынимая папиросы изо рта, заявляет, что ему-де плевать, здесь или в каком другом месте мы будем ковыряться, и что в нашем занятии не больше смысла и толку, чем во всей этой чертовой жизни.

Таков он был, Джонни. И в лучшие минуты его нельзя было назвать душой-парнем, но иногда на него накатывала вот такая черная мизантропия. В школе я, помимо всего прочего, учил древнюю историю, и мне запомнился рассказ про мистера Тимона из Афин. Этому джентльмену настолько опротивели его соседи, что заказал себе надгробную плиту с надписью: «Здесь лежит Тимон, ненавидящий людей». Сдается мне, что они бы с Джонни неплохо поладили.

Впрочем, Джон Смит был надежным и верным товарищем, и я, не раздумывая, доверил бы ему прикрывать мне спину.

Мы перенесли наш лагерь южнее и заняли заброшенную хижину. Не то чтобы мы были неженками, нуждающимися в мягкой постели, но иногда иметь крышу над головой оказывалось очень кстати. На новом месте дело у нас пошло на лад — мы быстро наткнулись на богатую жилу. Даже Джонни повеселел, что уж говорить обо мне. Тут еще и Хэм написал, что он пошел на поправку и обещал дней через десять присоединиться к нам.

Так мы мирно жили в тишине и уединении, и тут к нам в глушь заявились нежданные гости. Я был в хижине один, когда услышал снаружи лошадиное ржание и незнакомые голоса. На всякий случай я зарядил ружье и осторожно выглянул из окошка. Гостей было всего двое — совсем молодой парень в очках, похожий по виду на помощника адвоката, и девчонка в соломенной шляпке. Я опустил ружье и вышел из хижины.

— Эй, ребятки! — говорю я. — Вы не заблудились, часом?

— Не подскажете, далеко отсюда до Спринг-Вэлли? — спрашивает парнишка.

— Отчего не подсказать? Примерно день пути к югу, если ехать не торопясь.

Тут они горестно стонут в голос.

— Еще день! — восклицает парень. — Я не выдержу, у меня ноги отваливаются! Китти, чтобы я еще раз послушал тебя…

— Перестань хныкать, ну что ты, как маленький! Извините, мистер… мистер…

— Эбенезер Рид — к вашим услугам, — я изображаю поклон.

— Мистер Рид, вы разрешите нам задержаться здесь ненадолго, чтобы лошади отдохнули? И… можете продать нам немного еды?

— Мисс, — говорю я, — не обижайте меня таким предложением. Вы можете оставаться у нас, сколько пожелаете, хижина к вашим услугам. Переночуйте здесь, а завтра мой компаньон, мистер Смит, проводит вас в Спринг-Вэлли, он знает короткую дорогу.

— Нет-нет, мы не можем задерживаться! — отвечает девушка, широко раскрыв глаза. — Мы очень спешим!

Я посмотрел на нее внимательнее. Из-под шляпки торчали две тонкие косички, нос и щеки успели обгореть на солнце. Больше всего она была похожа на ученицу воскресной школы, удравшую с занятий, да и спутник ее при ближайшем рассмотрении выглядел не старше.

— Скажите-ка мне честно, ребята. Вы сбежали из дома?

— Нет! — хором говорят они.

— Нет? А от кого вы тогда бежите?

— Не от кого, а к кому, — возмущенно заявляет девушка. — Наш друг… понимаете, он попал в беду, и мы должны ему помочь!

Парень бормочет себе под нос что-то вроде «избавь меня господь от таких друзей», и девушка так и пронзает его гневным взглядом.

— И чтобы вы не подумали дурного, сэр, мы женаты, — говорит она. — О-о, и простите нас, мы ведь не представились. Я Китти Смит, а это мой муж, мистер Николас Смит. Кольцо пришлось продать, — быстро добавляет она, проследив мой взгляд. — Мы не очень-то богаты, сэр.

— Значит, мистер и миссис Смит, — говорю я, ухмыляясь. — Хорошая у вас фамилия, а, главное, редкая. Не родственники ли вы моему Джонни?

Китти хмурится.

— Джонни? Я не знаю никакого Джонни.

— Ну что ж, значит, не будет счастливого воссоединения потерянных душ. Впрочем, Джонни скоро приедет, и вы с ним можете исследовать ваши родословные древа — вдруг да найдете общую веточку. Он как раз должен вернуться из Спринг-Вэлли, может быть, у него будут новости и о вашем друге.

Мисс Китти — я никак не мог заставить себя называть ее миссис Смит — заметно веселеет и соглашается немного отдохнуть после трудной дороги.

Спустя час появляется Джон Смит — мрачный, словно англиканский пастор, страдающий от зубной боли. Замечает двух лошадей, пасущихся возле хижины, и кривится еще сильнее.

— Здесь становится слишком людно, и мне это не нравится, Эб, — заявляет он. — Кого еще черти принесли?

— Полегче, мальчик мой, — говорю я. — У нас в гостях леди, так что веди себя прилично.

— Ах ты, старый черт! — говорит он. — Меня не было всего день, а ты уже успел найти себе какую-то шлюшку?

— Придержи свой поганый язык, Джонни, — советую я. — Говорю тебе — леди!

— И что леди у нас забыла? — спрашивает он. — И, главное, долго ли намерена здесь торчать и когда соблаговолит убраться?

— Завтра, как только ты проводишь ее с мужем в Спринг-Вэлли.

— Еще чего! — возмущенно заявляет он. — Я в к ним в проводники не нанимался.

Я пытаюсь воззвать к его совести, но Джонни отбрыкивается, словно норовистый жеребчик. И вдруг я вижу, что он весь белеет и смотрит куда-то мне за спину. Я оборачиваюсь — рядом с нами стоит мисс Китти. Она тоже глядит на Смита во все глаза.

— Боже мой! — говорит она тоненьким голосом. — Вы все-таки живы, но почему вы не в тюрьме?

Джонни так и перекашивает от ее слов.

— Простите, что разочаровал вас, мисс Китти, но я твердо намерен прожить еще хотя бы лет пятьдесят, и по возможности на свободе, — сухо так говорит он.

— Но я не понимаю, как вы оказались здесь?

— А вы? — спрашивает он. — Почему вы уехали из Винтерсаммера? Черт… муж… вы что, вышли замуж?

Китти вся покрывается красными пятнами.

— Я… понимаете…

Продолжить она не успевает, потому что в этот момент из хижины выходит ее муж, Николас Смит. Замечает Джонни и на мгновение замирает с приоткрытым ртом.

— Китти, какого черта мы ехали в Спринг-Вэлли, если этот тип здесь? — спрашивает он. — И почему он не в тюрьме, хотел бы я знать! Он что, сбежал?

— Бог ты мой, сколько людей хотят упрятать меня за решетку, — говорит Джонни, криво ухмыляясь. — И вам доброго дня, мистер Санрайс.

— Мистер Санрайс, вот как? — вклиниваюсь я. — Не мистер Смит? Мало того, что похитил леди из родительского дома, так еще и чужим именем назвался!

— Я… я… это н-н-неправда! — он даже начинает заикаться от возмущения. — Китти, скажи им!

— Никто меня не похищал, — решительно заявляет девица. — Мы назвались мужем и женой, чтобы избежать ненужных вопросов, и чтобы все выглядело прилично, понимаете? На самом деле Ник мой кузен.

— Да, натворили вы дел, юная леди, — говорю я, качая головой.

— Вот потому мы и назвались другим именем, — говорит она. — Чтобы никто нас не узнал, и чтобы все осталось в тайне. И если бы не мистер Роббер…

— Мистер Роббер виновен всегда и во всем, пора бы мне привыкнуть, — бурчит Джонни.

— Стойте, — говорю я. — Замолчите все. Я запутался. Кто из вас кто, и что вы все здесь делаете? И, главное, за что мне все это?

— Хороший вопрос, сэр, — с жаром говорит Санрайс. — Я тоже себя каждый день об этом спрашиваю. Но с Китти бесполезно спорить. Когда мы узнали, что Дрю и Алекс подрались в Спринг-Вэлли…

— Так вы ехали к Дрю? — спрашивает Джонни и смотрит на мисс Китти этак холодно.

— И вовсе не к нему! — восклицает она. — Вот еще, выдумали!

— Вообще-то ходили слухи, что Дрю тебя убил, или ты убил Дрю… и что кого-то из вас посадили в каталажку, — сообщает Санрайс. — Мисс Аликс узнала от мисс Амуры, а та от мисс Мэри, а мисс Мэри сказал об этом жених, который работает на почте…

Тут я окончательно перестаю что-либо понимать.

— Так вы узнали, что Дрю, возможно, убит, или в тюрьме, и тут же сорвались с места и отправились в Спринг-Вэлли, — говорит Джонни. — Что ж, я все понял.

— Ничего вы не поняли! — отвечает Китти гневно.

— А, да бросьте, — говорит он. — Вы так опечалились из-за того, что я жив, что тут и понимать нечего.

— Вообще-то это я надеялся, что убили тебя, — влезает Санрайс. — А Китти…

— Ник, замолчи, — говорит девушка, и в голосе ее звенит металл. — Мы уезжаем, немедленно.

— Мисс, — вмешиваюсь я. — если вы не жалеете своего спутника, так пожалейте лошадей. Они падут, если вы сейчас на них сядете.

Мисс Китти упрямо смотрит на меня, но я вижу, что она начинает сомневаться.

— Останьтесь на ночь, — продолжаю я. — Здесь безопасно, а завтра Джонни вас проводит… ну хорошо, я вас провожу, — добавляю я, замечая гримаску на ее лице.

— Мы останемся до утра, — соглашается она.

— Хижина ваша, — говорю я. — Мы будем спать снаружи.

Когда стемнело, мы устроились на ночлег — Китти в хижине, а мы расстелили одеяла на земле. Ник Санрайс сразу захрапел, я тоже задремал, но скоро проснулся от какого-то шороха. Когда я открыл глаза, то увидел вспыхивающий в темноте огонек папиросы. Джонни сидел неподалеку и курил. Пока я раздумывал, попробовать мне уснуть или присоединиться к Джонни, раздался звук шагов, и я услышал голос мисс Китти.

— Мистер Роббер, — тихо говорит она.

— Ложитесь спать, — отвечает он. — Завтра вы с Эбом отправитесь в путь на заре.