Жизнь без прикрас

О счастье, сомнениях и бессоннице

Обитателям театра не спалось. Эмма все время вздыхала и ворочалась с боку на бок. Мысли о премьере и о том, что случилось после, не давали ей покоя.

Несмотря на то, что сумасшедшие зрители чуть не разнесли театр, Эмма была счастлива. Она не ожидала столь громкого успеха и давно не чувствовала такого мощного прилива творческих сил. С тех самых пор, как вышла замуж за Филифьонка и поступила в театр. Молодая, смелая и талантливая, она сыграла много замечательных ролей.

Однажды ее супруг поставил «Клеопатру». Эмма была Примадонной и так прекрасно играла, что зал рукоплескал.

Коллеги — глупые гафсы и филифьонки — завидовали ей и недовольно шептались у нее за спиной. Они считали, что Эмма получала главные роли только благодаря мужу. Но она и вправду была талантлива и усердна. Эмма очень трепетно относилась к каждой роли, стараясь не просто выучить текст, но и пропустить его через себя.

— Гекзаметр — дух любой пьесы, — любил повторять Филифьонк. И Эмма была с ним полностью согласна.

Если актеры перестанут говорить гекзаметром и начнут творить на сцене все, что вздумается, это будет уже не театр, а сумасшедший дом. Вот почему Эмма так нетерпимо относилась к театральным новшествам.

Кажется, Хомса, новый заведующий постановочной частью, заболел «звездной» болезнью и собрался переделать под свои бредовые идеи давным-давно сложившийся порядок в горячо любимом ею театре. Эмма была уверена, что ничего хорошего из этого не выйдет.

Еще вчера никому не известная Миса возомнила о себе невесть что. Если ты один раз сыграла Примадонну, это еще не значит, что ты являешься ею на самом деле. Как можно рыдать и закатывать глаза, когда на полу разбросан мусор!

Эмма сыграла не одну главную роль, но, как только спектакль заканчивался, она тут же забывала о славе и брала в лапы метлу. В отличие от своих напыщенных компаньонок, которые мечтали лишь блистать на сцене, она всегда считала театр родным домом.

Но если Мису еще можно было простить (актерских данных у нее не отнять!), то свою драгоценную племянницу Эмма понимать отказывалась. Филифьонка не имела малейшего представления о театре. Даже странное Муми-семейство намного способнее ее. Они хоть пережили наводнение.

А что такого особенного испытала Филифьонка? Жила без забот в своем маленьком уютном домике, готовила запеканку, намывала окна и дрожала от страха при виде пауков. Ах да, еще она каждый год отправляла Эмме и покойному дяде открытки в честь Дня летнего солнцестояния, но никогда не удостаивалась ответа.

Чем Филифьонка способна покорить зрителей? Какую роль предложит ей Хомса? Возможно, Филифьонке подойдет амплуа заботливой кормилицы для лесных малышей. А еще лучше, если она усыновит хотя бы половину из них и вернется домой.

Дети Снусмумрика — серьезный повод для беспокойства. Малышей нужно чем-то кормить, а запасов у них осталось не так много. Скоро им нечего будет есть. О каком театральном сезоне может идти речь, когда в труппе всего три актера, да и те — самая настоящая посредственность? У них даже нет сценариста…

— Кого волнует мнение старой театральной крысы? — горько вздохнула Эмма. — Молодежь никогда не ценила наших заслуг.

С этими тревожными мыслями она уснула. А вот ее племяннице было не до сна. Уложив гвардию зевающих малышей, Филифьонка отправилась на поиски удобного места для ночлега. Протиснувшись между рядами разноцветных костюмов и платьев в гардеробной, она громко чихнула. Здесь невыносимо пахло пылью и плесенью.

— Как можно было настолько запустить театр! — брезгливо поморщилась Филифьонка. Она всегда считала, что в театре идеально все — от сцены до бутафорской, ведь здесь показывают, какими мы должны быть. — Завтра с утра первым делом возьмусь за уборку.

Похоже, тетушка Эмма дальше своего носа ничего не видела и подметала с утра до вечера одну сцену. Если так пойдет дальше, вряд ли они поладят, и об актерской игре Филифьонке можно забыть. Особенно сейчас, когда на ее шее оказались сразу двадцать четыре ребенка.

Неужели эти бедные малыши станут актерами? При такой жажде приключений они рискуют угодить в тюрьму. Одинокие, никому не нужные дети. Одинокая, никому не нужная Филифьонка. Какое счастье, что они нашли друг друга!

Филифьонка могла бы обрадоваться этой мысли, если бы не давняя мечта стать актрисой, которая много лет жила в тайниках ее сердца. С тех пор, как дядюшка Филифьонк пригласил племянницу в гости и познакомил с театром.

Ослепительный свет рампы, восторженные зрители, а на сцене — Примадонна, блистательная и неповторимая… Все это поразило Филифьонку до глубины души.

Театр изменился. Дяди больше нет, повсюду грязь, а Примадонной стала Миса, которая умеет только страдать. Великий талант, ничего не скажешь. Неужели одинокой и гордой Филифьонке не достанется никакой роли? Чем пыльный парик Мисы лучше ее шапочки с колокольчиком?

Почти смирившись со своей судьбой, Филифьонка задремала на маленьком диване в дальнем углу гардеробной.

Миса лежала на старой кровати за левой кулисой. Она была так поглощена своими переживаниями, что даже забыла снять платье и украшения. Еще вчера она едва не погибла во время извержения вулкана, а сегодня — впервые сыграла в театре.

— Они аплодировали мне… — шептала Миса в темноту. Театр немного покачивался на волнах — в Гранвикене начался ветер. На секунду даже показалось, что они сошли с мели и поплыли, поддавшись течению.

Миса решила, что теперь всегда будет играть в трагедиях. Она нашла свое место под солнцем. Ворчливая и неприветливая Эмма ее больше не пугала. Если бы Мисе сейчас предложили сыграть Клеопатру, она бы не раздумывая согласилась. Чем она хуже Филифьонки? Эта худая и до ужаса чистоплотная особа с вытянутой мордочкой и в несуразной шапочке Мисе точно не соперница.

Конечно, в душе Миса была рада, что в театральной труппе больше нет Мюмлы, как и писаной красавицы фрекен Снорк, которая чудом не сыграла принцессу.

У Мюмлы очень красивые длинные волосы. Она, как и Миса, всю жизнь мечтала стать Примадонной. А двух примадонн в спектакле быть не может. Главная роль бывает только одна.

Представляя, как играет легендарную Клеопатру, Миса погрузилась в блаженный сон.

В разных уголках театра раздавалось ровное сопение его жителей. Не спал один Хомса. Он долго не мог прийти в себя после действа, которое творилось на сцене после премьеры. Неподдельные эмоции, живые реплики, зрители в роли актеров, актеры в роли зрителей…

Как здорово, когда окружающие понимают друг друга. Без фальши, жеманства и напускной важности. Даже он, пугливый и забытый всеми Хомса, взглянул на себя со стороны.

Если бы все его друзья смогли взглянуть на себя со стороны… Муми-мама, переживающая из-за мебели и банки с джемом. Фрекен Снорк, которая не замечает ничего, кроме собственной челки. Вечно печальная Миса, переставшая радоваться солнцу. Филифьонка, помешанная на чистоте и вздрагивающая от каждого шороха.

Теперь, когда Хомса стал заведующим постановочной частью, ему захотелось показать публике настоящий спектакль. Без гекзаметра, пропахших пылью платьев и лицемерия. Пусть это будет настоящая жизнь. Жизнь как она есть.

Хомса не мог дождаться утра. Ему не терпелось обсудить с обитателями театра новую пьесу.