Жизнь без прикрас

О том, как опасно быть собой

Уже с полудня на берегу чувствовалось оживление. Все ждали начала премьеры. Ближе к вечеру на плоту по сложившейся традиции заиграл оркестр. Тут и там раздавались веселые голоса. У хемулей, сдающих в прокат лодки, не было свободной минуты.

В ожидании спектакля публика весело переговаривалась и шутила. Многим не верилось, что актеры за такое короткое время успели поставить новую пьесу. Зрители с любопытством глядели на красный занавес, словно надеясь увидеть сквозь него Примадонну.

— Какое интригующее название! — в сотый раз перечитав афишу, воскликнула строгая Гафса. Она сидела в лодке вместе с мужем и маленькой дочерью. — Наверное, нам покажут драму.

— Надеюсь, никого не убьют, — испуганно прошептал кто-то в соседней лодке. Это была большая серая крыса с очень длинными усами.

— Заплатите, пожалуйста, за вход! — подплыл к ней угрюмый Хемуль. Он собирал в мешок входную плату. Крыса протянула ему большой кусок сыра и улыбнулась.

— Простите, уважаемый Хемуль, но это ужасно несправедливо, — заплакала сидящая в старой лодке ежиха, когда тот попросил ее рассчитаться за вход. Она шмыгала носом, прижимая к себе лапками троих маленьких ежат. — Мы очень бедны. Четыре дня назад нам разрешили присутствовать на генеральной репетиции, а в этот раз ее не было. Если я отдам за премьеру нашу последнюю еду, мои несчастные дети умрут от голода. А нам так хочется взглянуть на актеров!

— Хотите увидеть «Жизнь без прикрас»? — удивился Хемуль. — Хорошо, вы можете посмотреть пьесу абсолютно бесплатно.

Когда на рампе загорелись огни, публика затихла. Еще чуть-чуть, и прозвучат три заветных удара палкой. Но вместо них послышалась странная возня, затем раздался тонкий писк и поднялся занавес. На слабо освещенной сцене сиротливо стоял пустой круглый стол, вокруг него были расставлены несколько стульев. И больше ничего. Ни декораций, ни луны, ни кофейного сервиза, ни даже актеров.

Только спустя пару минут на сцену с метлой под мышкой вышла Эмма и начала мести пол. Она мела долго и тщательно, фыркая от напряжения и шевеля усами.

— Я знала, что когда-нибудь это случится! — произнесла, наконец, Эмма, не глядя на публику. — Я предупреждала. Но меня никто не слушал. Кому интересно, что думает старая театральная крыса?

В этот момент на сцену выплыла Миса, держа перед собой зеркало. Она надела свое бессменное растянутое платье, но вид у нее был важный и сосредоточенный.

— Не эта ли дамочка в прошлый раз играла Примадонну? — поморщилась Гафса. — Какой нелепый наряд!

Миса тем временем уселась за стол и, не переставая глядеться в зеркало, медленно произнесла:

— Прямой пробор нынче в моде. Особенно при таком идеальном освещении.

Публика зашумела.

— Что за чушь она несет? — возмутился Хемуль, принимавший входную плату. — Где она увидела идеальное освещение? На сцене ни одного фонаря.

— Хотите, я научу вас делать прямой пробор? — обратилась Миса к зрителям. — Можете записаться у Хемуля. Три фасолины в час, и вас не узнают даже собственные дети.

— Мам, это про тебя! — залилась звонким смехом дочка Гафсы, отчего та нахмурилась. — Ты тоже часто разговариваешь с зеркалом и гладишь себя по волосам.

— В этой тишине есть что-то зловещее, — горячо прошептала Эмма, не обращая внимания на Мису и ее прямой пробор. — Я всегда это знала.

— О чем говорит эта старая крыса? — недоумевали бобры. — Неужели опять извержение вулкана? Или конец света?

В эту минуту на сцену выбежал Хомса. В его глазах отразился ужас. Волосы у него встали дыбом, он весь чесался и подпрыгивал от нетерпения.

— Два часа! Всего два часа, и меня разорвут на части. Я не знаю, совершенно не знаю, что делать с этим планом. Пусть меня уволят, отдадут на съедение дракону…

— Папочка, у этого дяди злой начальник? — пропищали крошечные хемули, обращаясь к своему отцу.

— Похоже на то, — со странной улыбкой ответил он.

— Кто-нибудь, покормите нас! Мы голодаем, — на сцену из-за левой кулисы выпрыгнули пятеро лесных малышей в грязных платьицах и штанишках. — Где наша мама?

Дети Снусмумрика подбежали к рампе в надежде увидеть маму и чуть не упали в лодку Гафсы.

— Я накормлю вас сразу же, как только получу плату за курс по созданию прямого пробора, — пообещала Миса и вернулась к своему зеркалу.

— Умираю! Мне страшно, — с такими словами на сцене появилась Филифьонка.

Она держала одной лапой швабру, а второй судорожно ощупывала лоб. Ее шапочка поникла. Подойдя к столу, Филифьонка в бессилии опустилась на стул и застонала.

— От страха не умирают, — заметил Хомса. — Вот если бы на тебя напал жар или Морра, тогда другое дело.

— Морра? Где Морра? — с криками и воплями из-за кулис выскочили остальные дети Снусмумрика и облепили Филифьонку.

— Никакая это не Морра. Это мор! — торжественно объявила Эмма, отбросив метлу. — Я же вам говорила, а вы не слушали. Бездарная молодежь!

— Что ты несешь? Давай трагедию! — крикнул кто-то из толпы.

— Похоже, у меня жар, — вошла в образ Филифьонка, отталкивая повисших на ней детей. — Соблюдайте дистанцию.

— Кажется, вы горячие, — заволновалась ежиха в старой лодке и стала осматривать ежат. — Сколько раз вам говорила: нельзя купаться в холодной воде!

— Мы рождены, чтобы страдать, — неожиданно сменила тему Миса, оставив в покое зеркало. — Страдания делают нас сильнее.

— Будь нашей мамой, — попросили Филифьонку малыши. — Покорми нас, почитай нам сказку перед сном.

— Это будет очень грустная сказка, — отозвалась побледневшая мама. — О том, как из темного леса прилетел комарик и укусил за нос глупую Гафсу.

— И она умерла?

— Нет, она спряталась на чердак, отлежалась там немного и постепенно пришла в себя. Иногда, чтобы быть здоровым и счастливым, достаточно теплого пледа, дивана и шоколадных конфет.

— Мне не хватает воздуха, — схватилась за горло сидящая в лодке Гафса и пошла красными пятнами.

— Дорогая, не драматизируй! Это всего лишь пьеса, — успокоил ее муж.

— Сроки горят! — схватившись лапами за мордочку, кружил по сцене Хомса. — Мы хотели купить мюсли и ячменную крупу, но ничего не успели. Придется давиться овсянкой.

— Продайте немного ячменя, пожалуйста! — уставилась на зрителей Миса. — Нам нечем кормить детей. Одними сказками сыт не будешь.

Публика засвистела. В Мису полетела фасоль. Сначала одна горсть, затем другая. Кажется, Хемуль вернул зрителям их входную плату. Никто не вспомнил, что еще два дня назад Миса была Примадонной.

Дети Снусмумрика завизжали и бросились ловить летящие фасолины.

— Постойте! Вы уверены, что это не опасно? — растерянно спросила Филифьонка. — У меня вообще-то темпера…

Не успела она договорить, как ей прямо в мордочку прилетела копченая селедка и, сбив ее шапочку, угодила в лапы к стоящему рядом Хомсе. Зрители продолжали шуметь и улюлюкать.

— Проект никуда не годится. Жизнь прожита зря. Увольняйте! — обреченно сказал Хомса и едва увернулся от обрушившегося на него града липких карамелек.

Лесные малыши поймали их и расправились с ними в считанные секунды. Они могли ловить все что угодно до поздней ночи, но вмешалась Эмма. Она вышла из образа и поняла, что пора уносить лапы.

— Они уже близко! Спасайся кто может! — воскликнула Эмма, впившись в толпу стеклянным взглядом и показав лапой в сторону леса.

Зрители обернулись и закричали. Началась паника. Лодки поспешили к берегу. Эмма попыталась понять, что их так напугало, но ничего страшного не увидела. Просто над лесом взошла Луна.

Подмигнув бобрам, Эмма выключила огни на рампе. Те бросили свои лодки и нырнули в воду, чтобы оттащить театр с мели.

Актеры с растерянным видом стояли на сцене. Миса плакала. Филифьонка дрожала от страха. Хомса разводил лапами с виноватой улыбкой.

Эмма сверкнула глазами и замахнулась на них метлой.

— Браво! Бис! — закричала из лодки большая серая крыса и кинула на сцену сыр. Она единственная не поддалась панике.

Внезапно налетевший веселый зюйд-вест заглушил своим порывом слабые аплодисменты крысы и чуть не перевернул ее лодку. Зато театр наконец-то спрыгнул с мели и, повинуясь ветру и течению, поплыл вдоль берега. Дети Снусмумрика запищали от восторга.

Уже через несколько минут шум галдящей толпы остался позади, и в театре воцарилась тишина, прерываемая бурчанием лесных малышей, редкими всхлипами Мисы и плеском темных волн.

— Куда мы плывем? — нарушила молчание Филифьонка.

— В Муми-долину, — устало ответила Эмма.

— Что мы там будем делать? — утирая слезы, спросила Миса.

— Играть. Надеюсь, Муми-папа согласится написать для нас пьесу.

— Зачем? — хриплым голосом поинтересовался Хомса.

— Повторяю для тех, кто не понял, — строго сказала Эмма. — Пьеса без сценария — это провал.

— Что это там чернеет в излучине реки? — неожиданно спросил Муми-тролль. Он сидел у костра с малышкой Мю и Снусмумриком.

— Забери меня Морра, если это не наш странный дом с привидениями! — рассмеялась Мю и забралась на шляпу к Снусмумрику, чтобы получше рассмотреть неизвестный черный объект, который в лунном свете казался призраком.

Снусмумрик раскурил трубку с малиновым табаком и усмехнулся.

— Похоже, в Муми-долине будет свой театр, а у меня снова появятся дети.

К синему мостику, рядом с которым причалил театр, уже семенила Муми-мама. Она несла кувшин с абрикосовым соком и полную корзинку печенья. За ней с горящим фонарем бежал Муми-папа.

— Как думаешь, милый, они к нам надолго? — резко остановившись, спросила Муми-мама. — Мы же не успели заменить кухонный гарнитур.

— Не знаю, дорогая, давай встретим их для начала, — чуть слышно ответил Муми-папа и прибавил шагу.

— Я бы на твоем месте приготовила как можно больше бумаги. Уверена, у Эммы есть идея для сценария.