История Млечного пути

Эпилог

Вы любите смотреть на звезды? Я люблю. Я знаю о звездах все. Когда-то я мечтал, что стану пилотом. Я мечтал сидеть за консолью управления космического судна и быть к звездам ближе. Но прошли годы и мечты так и остались в детстве и постепенно затухали и меркли вместе с теми звездами на ночном небе, которые изживали свои века и исчезали, превращаясь в красных карликов и уступая место сверхновым.

Вернувшись с кладбища у подножья одного из холмов фермерского поселения, я уселся в свое кресло-качалку, поставил рядом на пол террасы фонарь и, дотянувшись рукой до стола, взял с него уже открытую бутылку вина.

Я отпил прямо из бутылки и вино, обжигающей прохладой летней ночи опустилось куда-то внутрь меня, разливаясь по организму приятной истомой. Стало вдруг удивительно легко. Легко не сейчас, не сегодня. Легко стало как будто бы вообще, в целом, в жизни. Обида на отца за то, что когда-то он запретил, пресек, мое поступление в летную Академию Неополиса, испарилась. Поход на его могилу и разговор с ним, прощение… подействовало. Но было что-то еще. Присутствовало такое чувство, что я только что сделал что-то великое, значимое, хорошее. Что-то потрясающее, что разом решило множество проблем и казалось не только мне, а как бы всему миру.

Я улыбнулся и, сделав еще глоток, стал смотреть в ночное небо, различая силуэты созвездий и ожидая увидеть появляющиеся и меркнущие в одно неуловимое мгновение, росчерки падающих звезд.

Вот одна, прочертив молниеносный след, бесшумным метеоритом вошла в атмосферу и сгорела в ней. В ту же секунду за моей спиной распахнулась дверь и на террасу вышла Марта. Ее лицо было заспано, а поверх ночной рубашки, был наброшен халат. Она подошла и обняла сзади.

‒ Ты вернулся.

‒ Ну конечно. ‒ Я погладил ее по руке, обнаружив на коже предплечья россыпь мурашек, вызванных прохладой ночи. ‒ А что, меня долго не было?

‒ Как будто целую вечность. ‒ Мне вдруг показалось, что в этих словах скрывается такой огромный смысл, который вложен в них был совсем не ей и который она сама совершенно не осознает.

‒ Больше я никуда не уйду. ‒ Я за руку вытащил ее из-за спины и усадил на колени. ‒ Давай я тебя согрею, ты вон замерзла совсем.

‒ А вина нальешь? ‒ Она улыбнулась и прижалась ко мне.

‒ Ну, я так пью. ‒ Я протянул ей бутылку.

‒ Трудно было бокал взять? ‒ Она усмехнулась, но бутылку взяла и сделав глоток, поморщилась.

‒ Не хотел вас будить.

Тут же дверь распахнулась снова и на террасу вбежали дети. Крики «папа!», оглушили ночь, заставив попрятаться и замолчать всех сверчков на ферме.

‒ Папа, куда ты ушел? ‒ Александр попытался залезть ко мне на свободное колено, но соскочил на пол.

‒ Папа мы ждали, что ты нам расскажешь новую историю про космос перед сном! ‒ Владислав стоял со стороны матери, и она обняла его одной рукой.

‒ Да, и мы не могли уснуть!

‒ Теперь я каждый вечер перед сном буду рассказывать вам новые истории! ‒ Я обнял их всех.

‒ Всегда?

‒ Всегда. ‒ В этот момент я по-настоящему вдруг ощутил, что такое счастье.

До меня вдруг дошло, что я ничто в этом мире без этих, так любимых мной людей, что я не променяю их ни на что и ни за что на свете. Хоть за целую гору золота, хоть за возможность стать самым всемогущим из людей. Хоть на другую любую жизнь. И мне вдруг стало страшно от того, что если бы я не послушал давным-давно отца и все же уехал в Академию то, скорее всего, сейчас был бы не тут, а где-нибудь на орбитальной станции Порт или в полете на борту какого-нибудь судна. А их не было бы сейчас рядом со мной и, они не обнимали бы меня и я их не любил бы и не был так счастлив.

И мне вдруг стало стыдно за ту глупую детскую обиду на него, и я еще раз в душе попросил у него прощения.

‒ А сейчас расскажешь? Расскажи сейчас историю про космос! ‒ Владислав восторженно запрыгал, вырвавшись из моих объятий.

Только я раскрыл рот, чтобы сказать что-то, как Марта опередила меня.

‒ Значит так. ‒ Она остановила их прыжки и попытки взобраться ко мне на колени одним только поднятым вверх пальцем. ‒ Уже очень поздно и вам нужно спать, но раз вы еще не спите и завтра воскресенье, папа расскажет вам обещанную историю, к тому же он сегодня пропустил время рассказа. ‒ Она посмотрела на меня с выражением лица «подыграй» и я подыграл, кивая и соглашаясь с ней. ‒ Только вы сейчас же идете в свою комнату и ложитесь в кровати. Ложитесь и ждете, а папа скоро придет к вам.

‒ Ммм… ‒ Александр недовольно замычал, поджав губы чувствуя в словах матери подвох.

‒ А если он опять не придет? ‒ Владислав всплеснул руками.

‒ Приду, обещаю. ‒ Я улыбнулся.

‒ Точно?

‒ Точно, точно!

‒ Ну, хорошо.

Мальчики развернулись и в секунду договорились бежать до спальни наперегонки.

‒ Владислав! ‒ Марта окликнула старшего сына, и тот остановился, не успев взять старт. ‒ А ты, прежде чем ложиться принеси-ка маме бокал с кухни.

Сын кивнул и сказал брату, что они бегут наперегонки до кухни.

* * *

Когда в прошлый раз Грек Маер был в Холмове пригороде Варны автономии Неополиса, была середина осени. Нескончаемые потоки ледяного ветра едва не сдували с ног. Желтая и коричневая трава, покрывавшая холмы и их подножья создавала как минимум удручающие пейзажи. Вокруг фермы Владислава Ройа кругом были грязные лужи из жижи плодородной почвы, постоянно размываемой еще сильнее осенними дождями. В этот раз все было иначе. С неба, практически с его центра тепло светило яркое и желтое полуденное солнце. Ветра практически не было, а если и был, то приятный и легкий. Зеленая трава, местами, где еще не была тронута лезвиями косильных машин, доходила высотой до пояса. С редких невысоких деревьев у подножий холмов, со стрекотом и шурша крыльями и листвой, иногда срывались стайки мелких птиц, которых, пока они прятались в кронах, увидеть было совершенно невозможно.

Маер знал куда идти. Потому, проводив взглядом удаляющийся, с грохотом и ревем старый транспортник, он извлек из кармана куртки, легкую матерчатую кепку, встряхнул ее и одел на уже нагревшуюся на солнце голову и начал взбираться на холм.

Поместье господина Ройа встретило его все той же суетой, грубыми мужскими возгласами, мычанием коров и смрадным запахом свежего навоза, который в летнее время оказался еще сильнее и противнее.

Привыкший к воздуху, в основном без дополнительных примесей, очищенному и нагнетаемому системами вентиляции, командир Маер не понимал, как обитатели таких мест как это, могут спокойно дышать тут и чувствовать себя совершенно комфортно. Зажав нос рукой, он приблизился к воротам по широкой протоптанной ногами и накатанной траками фермерских машин, грунтовой дороге. Грязной лужи, которую ему в прошлый раз пришлось переходить по камням и доске, сейчас не было. На ее месте было довольно большое углубление, но все было сухо, хоть трава в том месте совсем не росла.

Ворота были открыты, и он прошел сквозь них. Оглядевшись вокруг и сделав вывод, что на фермерском дворе совершенно ничего не изменилось, он направился к дому. Мужчины, скирдующие тюки соломы или сена, невдалеке от него остановились и, опершись на вилы стали, что-то говоря друг другу, смотреть ему в след. Контрольный дрон, зависший над ними и считающий объем выполненных работ, просигналил, заставляя работать. Гости и чужаки тут были редкостью.

Не успел он дойти до террасы дома, как из распахнувшихся дверей вышла полная высокая женщина и быстрым шагом направилась ему навстречу, на ходу вытирая руки полотенцем.

‒ День добрый. ‒ Маер остановился перед ней, и та осмотрела его с ног до головы.

‒ Чем могу помочь? ‒ Женщина перебросила полотенце через плечо и сунула руки в карманы широкого платья.

‒ Мне нужно увидеть господина Владислава Ройа. ‒ Маер стащил с головы кепку, чтобы его было удобней рассматривать.

‒ Я кажется Вас узнала. ‒ Она кивнула головой и подперла руки в бока своего мощного бочкообразного торса. ‒ Вы тот сумасшедший, который был тут несколько лет назад. ‒ Такая прямота немного ошарашила командира.

‒ Да… Я могу увидеть Вашего хозяина?

‒ Нет! ‒ Сказала, как отрезала. ‒ Что тебе еще от нас надо? Опять пришел заливать господину про его сына? ‒ Она начала наступление на него и Маер невольно попятился назад. ‒ Нам хватило прошлого раза! Убирался бы ты туда, откуда ты приехал!

‒ Простите, я не понимаю. ‒ Грек вдруг осознал, что напади эта ужасная женщина на него, он ее не одолеет.

‒ Нечего тебе понимать! Хозяин после твоего визита, два месяца не в себе был! Пил так, что думали не оправиться!

Теперь все становилось ясно. Быть может и в самом деле не следовало приходить и снова ворошить прошлое, а исполнить последнюю просьбу Корина, написав его отцу обычное письмо? Маер уже хотел развернуться и уйти, как на террасе вдруг появилась долговязая сутулая фигура Владислава Ройа.

‒ Что тут происходит? ‒ Грубый басистый голос прозвучал, словно на всю ферму и женщина резко повернулась к нему.

‒ Господин, это тот человек…

‒ Меня зовут Грек Маер, ‒ командир вышел из-за ее спины и предстал перед Ройа, ‒ мы с Вами уже встречались. Я приходил по поводу Вашего сына, Корина.

‒ Я Вас помню. ‒ Владислав поморщился. ‒ Что теперь Вам нужно от меня?

‒ Поговорить.

‒ Поговорить… ‒ Он сделал паузу, вздохнул и посмотрел куда-то в небо, а потом скомандовал управляющей. ‒ Проводи этого человека в гостиную.

‒ Может не стоит, господин? ‒ Она сняла с плеча полотенце и нервно стала перебирать ткань в руках.

‒ Выполняй. ‒ Он перевел взгляд на Маера. ‒ Надеюсь, разговор будет не долгим, у меня мало времени.

Когда Грек оказался в гостиной, Владислав Ройа уже сидел за столом. Лина, шла впереди него гусиной походкой, а потом показала ему на кресло напротив хозяина поместья. Он учтиво поблагодарил ее и уселся, а она побрела к выходу из гостиной, чтобы оставить их наедине, на ходу недовольно бормоча себе что-то под нос.

‒ Ну, так, что… как Вас там…

‒ Грек Маер.

‒ Грек Маер. Значит, Вы я так понимаю, уже слетали, куда там Вы собирались лететь, утверждая, что мой сын жив? Нашли его? ‒ Ройа говорил с явной издевкой и его руки дрожали от злости или волнения, но внешне он никак не показывал своего внутреннего состояния.

‒ Основной целью моего возвращения на Проксима b, было установить реальные обстоятельства и причины, по которым Ваш сын не смог вернуться к точке высадки и занять свое место на борту взлетно-посадочного модуля. Теория, что он жив, была. ‒ Он погладил бородку. ‒ Потому что его маячок сигналил неестественно долго. Она не подтвердилась. ‒ Он решил не развивать эту тему.

‒ Значит, в могиле на кладбище за холмом лежит все-таки мой сын? Или Вы снова будите убеждать меня в чем-то другом?

‒ Самое главное, что Вы должны знать, это то, что те, кто подстроил его гибель на той планете, уже понесли наказание. ‒ Маер засунул руку в карман куртки и нащупал миниатюрный легкий предмет.

Ройа посмотрел в потолок, затем в пол, потом в окно.

‒ Знаете что? Я считаю, что единственный кто виновен в том, что мой сын погиб вот так глупо и так далеко от дома, это только он сам. Я всеми силами пытался сделать так, чтобы он отказался от этой затеи, учиться в Академии… Я знал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Я может и фермер, и мои руки пахнут коровьим дерьмом, но я все же кое-что знаю. Например, что по статистике, смертность тех, кто работает на орбите по неестественным причинам, составляет более сорока пяти процентов. А это значит, что из десяти человек, как минимум четверо не доживут до старости и погибнут от неестественных причин. Вы бы хотели для своего сына такой судьбы? Вы бы отпустили его, зная, что он может быть одним из этих четырех? А? ‒ Он покосился на старого командира и, в его глазах была боль, поняв которую Маер еще раз пожалел, что прилетел сюда.