Звезды и полосы (сборник)

2

Одной из примет новой эпохи стали студенческие революции конца 1960-х – начала 1970-х годов. Вспыхнули они, казалось бы, из-за пустяков: студентам одного из парижских предместий запретили оставаться в общежитии на ночь у своих герл-френдз. Эффект превзошел все ожидания. Будто искра упала на грандиозный взрывчатый материал. Студенты начали захватывать учебные заведения, громить аудитории, изгонять из них профессоров, организовывать митинги, демонстрации, строить баррикады, вступать в схватки с полицией, или – образовывать коммуны, контркультурные группы, экзотические секты, сообщества, да просто внешним видом своим – разрисованными футболками, длинными волосами, гитарами, татуировками – шокировать благонамеренных граждан.

Пожар охватил практически всю Европу и США, перекинулся даже на Азию, где произошли массовые студенческие волнения в Пакистане, эхом «Пражской весны» прокатился по странам социализма и развеял призрачные надежды Запада на мирную и благополучную жизнь.

Что случилось? – недоуменно вопрошали западные социологи. Почему мир, только-только воспрянувший после трагедии великой войны, вновь затрясло? Где причины этого внезапного катаклизма и какими социальными мерами его можно было предотвратить?

В действительности, странный «революционный порыв» был явлением закономерным.

К середине ХХ века, помимо традиционных общественных классов, интересы которых за предшествующие столетия были институционально утверждены, образовалось в индустриальном мире принципиально новое сообщество – молодежь, тут же потребовавшая себе места под солнцем.

Молодежь – это феномен нашего времени.

И в эпоху Античности, и в период Средних веков человечество признавало только три возрастных категории: детство, взрослое состояние, старость. Это было отражено и в знаменитой загадке Сфинкса: кто ходит утром на четырех ногах, днем – на двух, вечером – на трех? Младенец, взрослый человек, старик, опирающийся на палку. Возраст молодости был в этих координатах не предусмотрен.

Экономический уровень общества был таков, что не мог обеспечивать стратегические гуманитарные инвестиции. На счету была каждая пара рабочих рук, и ребенок, едва повзрослев, был обязан включаться в ту или иную хозяйственную деятельность. Достаточно вспомнить уклад русских крестьянских семей, где дети уже с четырех-пяти лет должны были присматривать за младшими братьями или сестрами, исполнять несложные работы по дому, чуть позже – выходить в поле вместе со взрослыми.

Это было общей цивилизационной картиной.

Знаменитые европейские университеты Средних веков, частично аккумулировавшие молодежь, ситуацию изменить не могли: их насчитывались единицы.

Только в середине ХХ века, когда, с одной стороны, была осознана коммерческая ценность образования, а с другой, доходы среднего класса возросли настолько, что родители получили возможность содержать «взрослых детей» несколько лет, высшее образование стало явлением массовым: появилось множество молодых людей, единственной обязанностью которых являлось приобретение знаний.

Причем, важный фактор: это было первое в истории поколение, которое целиком вырвалось из-под опеки семьи, перейдя из патриархального быта, не менявшегося веками, в аудитории, кампусы, библиотеки, студенческие лагеря, поколение, начавшее получать сведения о мире, не от родителей и священника, имевших безусловный авторитет, а из газет, радио, телевидения, друг от друга. Были сняты все ментальные фильтры, упорядочивавшие умы. Новые идеи, провозглашавшиеся многочисленными оракулами, благодаря средствам массовой информации, распространялись с фантастической быстротой. И, разумеется, пассионарный материал, каким всегда является молодежь, вспыхнул с необыкновенной силой.

Фактически началась новая Реформация, новая революция, вызвавшая к деятельности новые социальные силы. Однако поскольку вовремя этот грандиозный поворот отрефлектирован не был, поскольку не была наработана опережающая философия, которая могла бы придать спонтанной пассионарности позитивный формат, то и всплеск молодежной активности выразился исключительно в отрицании.

Разрушать было легче, чем созидать.

Вот характерные лозунги тех огненных лет: «Будь реалистом, стремись к невозможному!», «Запрещается запрещать!», «Занимайся любовью, а не войной!».

Впрочем, предпринимались попытки нормализовать этот стихийный протест. Президент США Джон Кеннеди, пришедший к власти не в последнюю очередь именно благодаря голосам молодых, выдвинул идею «Корпуса мира» – объединения добровольцев, готовых работать в отстающих регионах планеты, способствуя продвижению туда демократии и прогресса. Нравственный капитал Соединенных Штатов Америки был накоплен именно в этот период. С другой стороны, Советский Союз, где реализовывать большие мобилизационные сценарии было значительно проще, конвертировал этот пассионарный порыв в осуществление гигантских проектов – по освоению целинных земель, по строительству крупнейших электростанций, по прокладке стратегических железных дорог. Китай, в свою очередь, содрогался в судорогах «культурной революции»: энергия нового поколения была использована для политической, внутрипартийной борьбы.

В результате молодежное движение захлебнулось. Революция сознания, необходимая новому времени, осталась незавершенной. Она не сумела вывернуть мир наизнанку: протест превратился в коммерцию, что выразилось в мещанском «актуальном искусстве», бунтари стали благопристойными членами Европарламента, а у родителей-хиппи, мечтавших о свободе, равенстве и любви, выросли дети-яппи, грезящие о топ-менеджменте и сверхдорогом потреблении. И это тоже «было уже в веках, бывших прежде нас».

Однако первый шаг к преобразованию мира был сделан. «Восстание масс», о котором писал Ортега-и-Гассет, вышло на новый уровень.

Особую энергию этому явлению придал интернет: возможность мгновенных контактов, практически не зависящих от расстояния.

Молодежь всего мира стала объединяться.

Она уже не просто сутками торчала на форумах, где с упорством, достойным лучшего применения, обсуждала всякую невообразимую ерунду – начались акции гражданского сопротивления, которые мгновенно охватили весь мир.

«Прямое действие», то есть непосредственное влияние человека на ход истории, философию которого заложил еще XIX век, предстало ныне в виде парадоксального движения антиглобализма.

Слабый ветер начал превращаться во всесокрушающий ураган.

Считается, что антиглобализм возник 1 января 1994 года, когда вступило в силу экономическое соглашение НАФТА – договор о свободной торговле между Мексикой, Канадой и США. И в этот же день лидер мексиканских повстанцев, субкоманданте Маркос, в действительности, как предполагается, профессор философии Рафаэль Гиллен, выпустил воззвание, призывающее народы мира к борьбе против глобализации. В 1997 году появилась его книга «Семь деталей мировой головоломки», представлявшая собой антиглобалистский идеологический манифест. Возникли газеты, журналы, множество сочувствующих интернациональных групп. А первым политическим действием антиглобалистов считается «Битва в Сиэтле»: десятки тысяч людей вышли на демонстрации против проводившейся там сессии Всемирной торговой организации (ВТО).

С тех пор масштабный гражданский протест стал визитной карточкой антиглобализма. Аналогичные акции повторялись затем в Мельбурне, Праге, Генуе, Вашингтоне, Гонконге, Ростоке, Эдинбурге, Женеве, то есть там, где собиралась на сессии мировая элита. И каждый раз это были десятки и даже сотни тысяч людей, беспорядки, столкновения с полицией, массовые задержания и аресты.

Мировоззренческий пафос движения был необычайно велик. Антиглобализм выступал против той мрачной тени, которую действительно отбрасывала глобализация: против колоссального разрыва в доходах Запада и Третьего мира, против всевластия безличных международных организаций, берущих человечество под контроль, против экономического эгоизма транснациональных корпораций, против доминирования поп-культуры, ведущей к оболваниванию умов, против нарастающего подавления гражданских прав и свобод. Такой протестный диапазон позволил создать самую широкую коалицию. В движение антиглобализма включились марксисты, пацифисты, «зеленые», анархисты, изоляционисты, представители сексуальных меньшинств, защитники животных, независимые профсоюзные организации, националисты, различные конфессиональные группы, борцы за мир, хакеры, противники абортов, хиппующие студенты… Число антиглобалистских организаций росло на глазах. Только в Европе и США их было уже несколько сот. Держались они в основном на молодежном энтузиазме, и это был опять-таки яркий пример того, как «варвары» в борьбе против «империи» используют ее же продвинутые технологии: сетевые структуры взаимодействия, коммуникативную связность, либеральную прозрачность границ. В ответ на деспотию транснациональных элит возникло такое же транснациональное гражданское сопротивление.

Вот краткая хроника предшествующего десятилетия.

Она похожа на сводку боевых действий, фронт которых распространился на весь мир.

Их невозможно локализовать.

Они нигде и одновременно – везде.

2001 г.: «Анонимная революция» на Филиппинах. Никакой предварительной организации этого действия нет, просто на сотнях интернетовских сайтов, на мобильных телефонах, на пейджерах, в электронной почте появляются приглашения на антиправительственную демонстрацию. Участие в ней принимают десятки тысяч людей. В результате президент страны Жозеф Эхерсито Эстрада уходит в отставку.

2003 г.: «Революция роз» в Грузии. Стихийный народный протест, выплеснувшийся на улицы, также приводит к отставке президента страны.

2004 г.: «Оранжевая революция» на Украине. Непрерывный массовый митинг в центре столицы вынуждает правительство назначить новые выборы.

2005 г.: «Война предместий» во Франции. Опять-таки выходят на улицы десятки тысяч людей. Волнениями охвачены Париж, Бордо, Страсбург, Лилль, Тулуза, Дижон, Нант, Марсель. Молодежь поджигает машины, проводит митинги, шествия, демонстрации, строит баррикады, вступает в схватки с полицией. И снова – никакого «руководящего центра», никаких «штабов», пламя вспыхивает как бы само собой.

2005 г.: «Революция тюльпанов» в Киргизии. Президент Аскар Акаев бежит из страны.

2007 г.: Беспорядки в Дании. Толпы молодежи в столице страны кидают в полицейских бутылками и камнями, поджигают машины, скамейки, мусорные бачки, громят банки, офисы, магазины.

2008 г.: Молодежный бунт в Греции. Волнениями охвачены несколько городов, включая Афины. Вспыхивают многочисленные пожары, растут надолбы баррикад, демонстранты, представляющие, по их словам, «анонимное большинство», опять-таки громят банки, офисы, административные учреждения.

2009 г.: Беспорядки в Латвии и Эстонии. Толпы взбудораженной молодежи парализуют работу парламентов…

Сходство с молодежными бунтами 1960-х – 1970-х годов вполне очевидно. Нынешнее «спонтанное сопротивление» можно считать непосредственным продолжением тех бурных лет. Его также можно считать третьим поколением революций, начавшихся еще в XVII веке и докатившихся дымом и пламенем до наших дней.