Семья

Глава 8

1989 год Катя

На улице было невероятно холодно. Солнце светило Кате прямо в глаза, поэтому того, кто повязал ей заветный пионерский галстук, она не разглядела. Только высокий силуэт мальчика с вихрами, торчащими в разные стороны. Она зажимала посиневшие от холода губы, чтобы те не расползались в улыбке. Кате казалось, что это будет очень несерьёзно с её стороны. Она была абсолютно счастлива и не беда, что от прикосновений холодного ветра её тело начало заметно подрагивать. Чувство гордости распирало её, заставляя терпеливо выносить невнятные речи директора и неизвестных ей, но очень важных гостей. Она была первой ученицей, которой повязали это чудо на шею. Ещё бы, ведь Катя была отличницей и гордостью своего класса. Жаль, мама не пришла – она не смогла отпроситься с работы. Катя нахмурилась, подумав о том, что мама слишком много работает и её никогда нет рядом. Зато Борька есть. Солнце зашло за серое облако и Катя чётко увидела брата в толпе людей. Он не улыбался, а пристально рассматривал стоящего рядом с ней Серёжку Дракова, который крепко удерживал её мгновенно вспотевшую руку. Они дружили весь третий класс и даже сидели за одной партой. Одноклассники начали бросать обидное «жених и невеста», но Серёжа старался не обращать на них внимания, хотя каждый раз сердито краснел при этих словах. Катя часто ходила к нему домой, но никогда не приглашала того к себе – Борьке это не понравилось бы и она всегда интуитивно знала это.

У Серёжи была чудесная мама. Она приветливо встречала подружку сына и даже иногда обнимала, называя своей невесткой. От неё всегда вкусно пахло чем-то съедобным, скорее всего пирожками с вишней, которыми она часто угощала детей. И она постоянно была дома. Катя всей душой завидовала Дракову и даже говорила ему об этом. Он был единственным сыном и часто жаловался ей на чрезмерную опеку матери, но Катя, не раздумывая, отдала бы половину жизни за такую маму.

– …жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия. Свято соблюдать Законы Пионерии Советского союза.

Катя громко вторила заученной клятве. Она с облегчением услышала барабанную дробь и заключительные поздравления директора школы. Стройные ряды детей сломались и растеклись в разные стороны. Наконец-то, можно идти домой. Катя начала застёгивать пальто негнущимися синими пальцами. Она сердито подумала, что лучше бы всё это происходило в актовом зале, а не на улице. Школьный зал мог легко вместить всех желающих присутствовать на церемонии принятия в пионеры, а её пальцы нормально справились бы с непослушными пуговицами. Катя шмыгнула носом и испуганно подумала, что может заболеть. Ей не хотелось сидеть дома с насморком и температурой под присмотром Борьки.

– Застегнись дурачок! – Катя посмотрела на ликующего Серёжу и не могла не улыбнуться, глядя на его возбуждённое лицо.

–Это ты вся синяя, а я закалённый, – возразил мальчик и гордо выпятил грудь.

– Ну да, закалённый, – засмеялась Катя. – Сейчас твоя мама напомнит тебе, сколько раз ты болел в этом году. Вон видишь, идёт уже.

Серёжа мрачно смотрел на приближающуюся мать и точно знал, что получит подзатыльник за своё упрямство и пару ложек отвратительного рыбьего жира, заботливо припасённого мамой.

– Всё равно не застегнусь. Я – пионер и хочу, чтобы все это видели.

– Старших надо слушаться. Правильно, котёнок? – Борька крепко ухватил её за свободную руку и потянул к выходу со школьного двора. Катя с сожалением посмотрела на Серёжу и прощально улыбнулась.

– Ну, до встречи в школе.

– Пока, Кать.

До ушей Кати донеслись громкие причитания Антонины Петровны, мамы Серёжи:

– Да что же ты делаешь, сынок? Ты же только после болезни. Застегнись немедленно, вот я отцу расскажу.

Ответ мальчика утонул в многоголосом шуме школьного двора, но Катя не сомневалась, что его сопротивление будет недолгим. Печально вздохнув, она который раз попросила Борьку:

– Не называй меня котёнком. Ты же знаешь, что мне не нравится это.

– Котёнок, я буду называть тебя так, как считаю нужным, – говоря это, Борька сильно сжал ей пальцы, словно пытаясь их склеить.

На её глазах выступили слёзы и от счастья, переполнявшего её утром, ничего не осталось. Катя с трудом передвигала ноги, тщетно надеясь оттянуть приход домой. Давление усилилось и ей пришлось ускориться. Глядя себе под ноги, Катя готова была заплакать. Почему мама не пришла на её праздник? Она ведь знала, что сегодня у дочери очень важный день, почти как день рождения. Катя споткнулась и тут же подумала, что мама может готовить ей сюрприз. Ведь так уже было один раз, как раз на её прошлый день рождения. Правда она потом уехала на два дня, но… Катя искоса взглянула на Борьку и скрестила на счастье пальчики правой руки в кармане пальто.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – мысленно просила она, обращаясь холодному солнцу.

– Раздевайся, мой руки и пошли есть, – не глядя на неё, Борька прошёл на кухню.

Сюрприза не было, и разочарованная Катя прямо в форме уселась на кровать. Пытаясь справиться с горечью разочарования, она обняла свою любимую куклу и вдохнула в себя аромат маминых духов, которыми та разрешила брызнуть на волосы Машки. Надо раздеваться, а то будет хуже. Катя аккуратно повесила школьную форму на вешалку и зашвырнула «праздничный» белый фартук глубоко в шкаф. Праздник закончился и следующий будет не скоро.

Звон посуды вернул её мысли к брату. Борька всегда умудрялся испортить и поломать всё радостное и светлое в жизни Кати. Ей неоткуда ждать помощи. Папа мог бы защитить свою дочку, но он умер, потому что забыл, что спать зимой на улице нельзя. На похороны они не поехали. Мама сказала, что маленьким девочкам не место на таких мероприятиях. Катя вспомнила, как мама горько плакала в своей комнате в тот день, когда узнала о смерти папы от неизвестной тёти Тани. Может, рассказать всё Антонине Петровне? Катя отогнала эту мысль и до упора застегнула молнию «домашнего» спортивного костюма.

Аромат горячего горохового супа заполнил кухню, и её желудок громко заурчал. Катя села за стол и протянула руку за ложкой.

– Я не разрешал тебе садиться, – ядовито сообщил Борька.

В груди что-то сжалось от страха, но она упорно не смотрела на брата. Аккуратные кубики картофеля, с частыми вкраплениями зеленого гороха, были залиты пахучим жёлтым бульоном.

– Я хочу кушать, – упрямо сообщила ему Катя.

Она успела проглотить несколько ложек супа, прежде чем удар по затылку окунул её лицо в тарелку. Ухватив Катю за косу, Борька вытянул её из-за стола. Он методично хлестал её по лицу ладонью и говорил что-то о послушании. Борька подтянул её к умывальнику и, не выпуская косу из рук, стал намыливать лицо сестры едким и жалящим мылом. Оно просочилось под закрытые веки и вызвало желание закричать от боли. Слёзы потекли по щекам, но она не издала ни звука.

– Ты знаешь, кто здесь главный? – Кате показалось, что она слышит лёгкий треск, с которым волосы покидают её голову. – Смотри на меня, я сказал!

Она открыла воспалённые глаза. Борька внимательно осматривал её лицо, не переусердствовал ли с силой и количеством ударов. Карие глаза брата шарили по ней, а Катя думала о том, почему никто кроме неё не видит какой Борька на самом деле. Его пухлые губы, которые он то и дело облизывал, вызвали в ней дрожь отвращения. Катя вспомнила чудовище из своих страшных снов. Оно всегда нависало над ней тёмной тенью и она была уверена, что у страшилища есть почти такой же рот, влажный и причмокивающий. Воспоминания об этих снах всегда вызывало в ней жгучий стыд и отвращение к себе. Лицо Борьки заслонило от неё весь мир и Катя почувствовала, как проваливается в ночной кошмар прямо среди белого дня.

– Отпусти меня, – прошептала она непослушными губами. – Я расскажу про тебя.

Борька показательно удивился и рассмеялся.

– Неужели мамаше своего дружка? – Он как будто побывал в её голове и Катя горестно выдохнула. – Или мамочке нашей? Я вместо неё, поняла?!

Новая пощечина отбросила её к тумбочке с посудой. Резкая боль в спине вырвала громкий крик из пересохшего горла, и можно было не сомневаться, что на ней останется чёрная отметка на память о встрече с кухонной мебелью. Катя быстро выдвинула ящик и нырнула в него рукой. Рукоятка большого острого ножа для мяса едва уместилась в её руке. Борька с усмешкой смотрел ей прямо в глаза, а его схожесть с ночным чудовищем в который раз поразила Катю. Ненависть к этому сходству, к постоянной боли и отвратительным снам заполнила её мозг.

– Не подходи, – лезвие ножа было направлено прямо в живот брата.

– Ты можешь порезаться, котёнок. Положи нож, – ласково прошептал Борька.

– Не называй меня так, – так же шёпотом ответила Катя.

– Не буду, – согласился он и повторил. – Положи его.

Тарелка с остатками супа полетела ей под ноги и от неожиданности Катя снова уткнулась ноющей спиной в тумбочку, автоматически пытаясь затормозить своё падение руками и выронив нож.

– Не ожидала, маленькая сучка?! – проорал Борька и обрушил на неё град ударов.

Серое облако нереальности окутало её и Кате стало ясно, что каким-то образом её чудовище поселилось в Борьке. А может оно просто надело его как костюм и всегда там пряталось? Она даже не заметила, как нож снова оказался в её руке, а затем – прямо в центре улыбающейся рожицы медведя, нарисованного на тапочке Борьки. Истошный крик ночного пришельца был очень похож на голос Борьки, но она точно знала, что это не он, поэтому от души рассмеялась.

Катя с трудом поднялась и поковыляла в ванную. Холодная вода успокоила горячую кожу лица и смыла остатки мыла и супа. Отражение в зеркале улыбалось ей. Курносый нос, приоткрытые полные губы и блестящие голубые глаза – светились восторженной радостью. Она всё-таки смогла сделать это – убить свой самый жуткий кошмар. Улыбнувшись себе последний раз, Катя решила помочь своему брату, которого ей пришлось ранить. Сдёрнув с крючка полотенце, она распахнула дверь, и смело направилась к затихшему старшему брату. На кухне почти ничего не изменилось: разбитая посуда и грязный пол были на месте, а вот нож больше не торчал в ноге Борьки. Она облегчённо выдохнула и по-деловому подошла к нему.

– Убери руки, я помогу тебе.

Борька почти не сопротивлялся, когда Катя стянула с его ноги залитый кровью тапок и плотно прижала полотенце к ране. Она поведала внезапно ставшему молчаливым Борьке о том, что «Зарница» – очень интересная и познавательная игра, хотя Катя не всегда внимательно слушала учителя и не уверена, что правильно поступает сейчас.

– Ты думаешь, мне легко всё запоминать? – неожиданно спросила она Борьку, с подозрением уставившегося на сестру. – Быть отличницей очень тяжело.

Катя внимательно осмотрела лицо брата, с которого боль стёрла надменное взрослое выражение и счастливо заулыбалась.

– Вот видишь, его больше нет в тебе. Я победила его, – гордо сказала она.

На это заявление Борька удивлённо захлопал мокрыми ресницами и осторожно переспросил:

– Кого?

– Ну ты что, не понимаешь? Ночное чудовище, которое пряталось в тебе, – Катя посмотрела ему прямо в глаза и без тени улыбки сообщила: – Ты не переживай, если оно вернётся, я убью его.