Как звери

10

Я живу не в Урдуше. Я из Сен-Марселя.

Да, мы с ней порой пересекались на рынке.

Нет, мы не разговаривали. До того случая мы и словом не обмолвились. Просто улыбались, махали рукой. Здоровались издалека.

Я спортсмен. Бегаю по горам. Иногда забредаю в те места по тропинке от хутора Жусс до их дома. Я срезаю через лес, не добегая до амбара. Там животные все протоптали, можно пробраться. Я не приближаюсь к их двери. Не понимаю, зачем мне бегать прямо у них под носом, когда можно обойти стороной. Я не вмешиваюсь. Это базовое правило при беге по горам. Не беспокоить людей.

Да, оттуда сверху, случалось, я его видел. На рынке нет. Никогда.

Если они меня замечали, я махал рукой — вот и все. Они привыкли и отвечали тем же.

Да, он тоже.

Нет, я никогда не забирался по тому склону, где грот. Я лишь бегаю, не занимаюсь скалолазанием.

Да, с девочкой я тоже пересекался.

Чаще всего с ослом. Либо со старшим ребенком Мариэтты.

Как обычно, махал рукой, здоровался и бежал дальше.

Говорю же, я там был, потому что тренируюсь. Мариэтта с сыном меня уже знают, они привыкли. С малышкой то же самое.

Почему он меня не боится? Понятия не имею. Я не знал, что его пугают люди. Между нами все довольно просто. Всегда так было.

Нет, ситуация не показалась странной. Девочка играла. Осел и парень за ней присматривали. С чего вдруг мне вмешиваться?

Когда я в первый раз увидел малышку? Наверное, года два-три назад.

Под отвесной скалой в траве. Они дремали втроем: девочка, здоровый парень и осел. Осел ко мне уже привык. В тот раз, когда я пробегал в стороне, он лишь приподнял голову и не стал будить остальных, а я тихонько прошел мимо.

Да, после этого я часто их встречал.

Да, я знал, что они бывают в гроте.

Потому что я видел, как они поднимаются и спускаются.

Да, они перемещались у меня на глазах.

Как они это делают? Вы имеете в виду, как они забираются так высоко?

Они знают наизусть, за что ухватиться. Они гибкие, в отличной форме. Глядя на них, можно подумать, будто взобраться на двадцать метров по отвесной скале — это игра. Они поднимаются, спускаются, словно склон немногим круче обычной тропинки.

Да, девочка тоже.

Я довольно часто наблюдал, как они туда добираются.

Потому что был впечатлен. Я аплодировал. Они любят, когда я хлопаю в ладоши.

Да, я так и сказал, для них это игра: забираться вверх под мои аплодисменты.

Да, для нее тоже.

Ей нравится заставать меня врасплох, смотреть, как глаза на лоб лезут. Она заливается смехом.

Да, заливается смехом.

Нет, я никогда не слышал, чтобы девочка разговаривала. Ну то есть словами, как мы с вами.

Конечно, я с ними общался.

Да, я практически уверен, что они меня понимали.

Не знаю. Например, у нее есть особый клич для коз — они тоже бегают по скалам. Потом она издает и другие звуки, гораздо тише, чтобы стадо собралось вокруг нее. Так она их зовет, чтобы попить молока.

Да, она пьет их молоко. Сосет прямо из вымени. Козы двигаются, только чтобы обнюхать ее голову, волосы, — и все.

Зимой, летом, да, во все времена года. Я мог с ней пересечься в любой момент.

Конечно, зимой она была одета!

Не могу вам сказать. Такие детали меня не интересуют. Детская одежда или взрослая — я не различаю. Но когда погода плохая, девочка всегда одета, это правда.

Нет, я не отказываюсь отвечать, просто говорю, что не придаю, как вы, значения подобным деталям.

Нет, простите, об этом я тоже ничего не знаю.

А кому я должен был задавать вопросы? Здоровяк с девочкой не умеют говорить, а Мариэтта, я уже упомянул, и словом со мной не обмолвилась до ареста сына. С чего вдруг мне задавать им вопросы?

Для меня они выглядели как семья. Они вели себя словно отец с дочерью. Мне этого хватало.

Да откуда, по-вашему, мне знать, действительно ли она его дочь? Почему это так важно?

Нет, я не заметил ничего странного! Повторяю: передо мной был отец с дочерью. Вместе они выглядели счастливыми. Ничего больше.

Нет, я никогда не встречал мать малышки. Но такое же бывает, что отец растит дочь один, правда? Бывает, что пары разводятся? Или вдовеют? Еще раз говорю: я подобными вопросами не задавался. Я видел отца с дочерью, для которых был лишь едва знакомым человеком, иногда пробегающим мимо.

Но я же сказал! Я не обращал внимания на то, как девочка была одета! Или на то, что она ходила голая! Меня это волновало не больше, чем осла! Какая разница, во что одет ребенок? Если ей не холодно и комфортно, что еще нужно?

Нет, только не говорите, что я не помогаю следствию. Это неправда. Я стараюсь изо всех сил.

Да, если бы девочке грозила опасность, я бы вмешался. И вас бы предупредил. Но никакой угрозы не было. Никакой, уверяю вас.

Что вы хотите сказать?

Вы хотите мне инкриминировать неоказание помощи человеку в беде? Так? Но кто был в опасности? Кто? Объясните мне.

Мы

феи

иногда

слышим

голоса из нижнего мира.

Некоторые голоса

нестройные

незвучные

а другие голоса звучат обычно

слишком нормально.

Они смеются с заблудшими

а потом

с улыбкой на лице

продолжают свой путь

обычный путь

слишком нормальный.

И это утешение

для нас

фей

знать что кто-то

в нижнем мире

кто-то обычный,

слишком нормальный,

заблудший

не боится,

кто-то

доверяет

заблудшим.

Это утешает

нас

фей

нас утешает мысль

что нижний мир

местами

слишком нормален.