Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира

– Но тогда зачем же… – начал было Пердикка, желая сказать: «Зачем же ты оставил на своих постах правителей-персов?»

Но царь прервал его на полуслове:

– Молчать! С завтрашнего дня все – в лагерь, в шатры, как раньше. Каждый будет собственноручно скрести своего коня и наводить блеск на доспехи. А послезавтра все приходите ко мне, отправимся в горы на львиную охоту, и, если вас с вашими отяжелевшими задницами растерзают звери, я пальцем не шевельну, чтобы вас спасти. Вы хорошо меня поняли?

– Поняли, государь!

– Тогда сгиньте с глаз моих! Вон!

Все поспешили к двери и исчезли, бегом спустившись по лестнице. В это время появился гонец с известием, что Филоту найти не удалось, но что он, несомненно, вот-вот явится. Евмен кивнул и знаком велел ему удалиться вслед за товарищами, но тут Александр позвал и его.

– Я здесь, – ответил секретарь, входя.

– Я не видел Филоты, – первым делом заметил царь.

– Его не нашли. Хочешь, чтобы поискали еще?

– Нет, оставь. Думаю, что моя музыка сама донесется до его ушей. А ты? – спросил он чуть погодя. – Что делаешь ты со своим золотом?

– Я живу хорошо, но без излишеств. Остаток откладываю на старость.

– Молодец, – сказал Александр. – Кто знает, что нас ждет. Если когда-нибудь мне понадобятся деньги в долг, я буду знать, к кому обратиться.

– Я могу идти?

– Да, конечно.

Евмен двинулся было, но царь остановил его:

– Минутку.

– Что такое?

– Приказ, естественно, касается и тебя.

– Какой приказ?

– Ночевать в лагере, в шатре.

– Естественно, – сказал Евмен и вышел.

Спустя недолгое время Александр еще раз вызвал друзей, чтобы сообщить им о своем намерении во время похода на север перевезти сокровища из Персеполя в Экбатаны. Евмен немало удивился такому решению: оно показалось ему совершенно бессмысленным, не говоря уж о страшной дороговизне подобного предприятия. Он попытался высказать свое мнение, но увидел, что решение царя непреклонно.

Только для этой операции, продолжавшейся два месяца, пришлось организовать караван из пяти тысяч пар мулов и десяти тысяч верблюдов, так как на горных дорогах Мидии использование повозок было почти невозможно.

Евмену так и не удалось узнать мотив этого поступка, казавшегося столь странным и рискованным. Каждый раз, когда он просил объяснить, Александр отвечал смутно и уклончиво и все его слова звучали неубедительно. Наконец секретарь отказался от дальнейших расспросов, но в глубине его сердца осталось какое-то мрачное предчувствие.