Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира

Глава 11

– Можно взять кого-нибудь с собой? – спросил Александр.

– Кого-нибудь из прислуги.

– Я хочу взять Лептину. А друзей?

– Гефестиона, Пердикку, Селевка и прочих?

– Хорошо бы.

– Они тоже поедут, но некоторые уроки сможешь посещать только ты – те, что сделают тебя не таким, как все. Твой учитель будет решать, в какой последовательности чередовать уроки – предметы для общего изучения и предназначенные только тебе. Дисциплина будет железная: никакого непослушания ни в чем, никакой невнимательности или недостатка прилежания. И наказания тебе будут в точности те же, что твоим товарищам, если заслужишь.

– Когда мне отправляться?

– Скоро.

– Как скоро?

– Послезавтра. Аристотель уже в Миезе. Приготовь пожитки, выбери прислугу, кроме этой девочки, и побудь немного с матерью.

Александр кивнул и ничего не сказал. Украдкой посмотрев на него, Филипп увидел, как сын закусил губу, чтобы не выдать своего смятения.

Царь подошел и положил руку ему на плечо:

– Это необходимо, мой мальчик, поверь мне. Я хочу, чтобы ты стал эллином, чтобы стал частью единственной в мире цивилизации, которая воспитывает людей, а не рабов, которая является вместилищем самых передовых знаний, говорит на языке, на котором сложены «Илиада» и «Одиссея», где боги изображены как люди, а люди – как боги… Это не отменяет твою собственную природу, потому что в глубине души ты все равно останешься македонянином: дети львов всегда остаются львами.

Александр все молчал, вертя в руках шкатулку со своей новой бритвой.

– Мы не много бываем вместе, сын, – снова заговорил Филипп и грубой рукой поворошил ему волосы. – Все нет времени. Видишь ли, я солдат и делаю для тебя все возможное: завоевал для тебя царство, в три раза большее, чем получил от твоего деда Аминты, и дал понять грекам, в частности афинянам, что Македония – большая сила, которую следует уважать. Но не возвышение должно формировать твой ум и не учителя, что учили тебя до сих пор во дворце. Они больше ничему не могут тебя научить.

– Я сделаю, как ты решил, – заверил отца Александр. – Поеду в Миезу.

– Я не прогоняю тебя, сын. Мы будем видеться. Я буду приезжать к тебе. И твоя мать, и сестра смогут часто навещать тебя. Я лишь хочу дать тебе место, где ты сможешь сосредоточиться на учебе. Естественно, с тобой поедут твой учитель военного дела, учитель верховой езды и егерь. Мне не нужен философ, мне нужен царь.

– Как пожелаешь, отец.

– И еще одно. Твой дядя Александр покидает нас.

– Зачем?

– До сих пор он был не столько монархом, сколько актером. На нем царские одежды, диадема, но у него нет царства – Эпир фактически в руках Аррибаса. Но твоему дяде уже двадцать лет: пора начинать работать. Я отберу власть у Аррибаса и посажу на эпирский трон Александра.

– Я рад за него, но мне не нравится, что он уезжает, – сказал царевич, привыкший воспринимать планы своего отца как свершившийся факт. Он знал, что Аррибаса поддерживают афиняне и что их флот стоит у Керкиры с готовым к высадке войском. – Это правда, что афиняне у Керкиры готовятся высадить войско? Все кончится войной с ними.

– Я ничего не имею против афинян, – напротив, я восхищаюсь ими. Но они должны понять, что, приблизившись к моим границам, засунут руку в пасть льва. Что касается твоего дяди, то и мне жаль расставаться с ним. Он хороший парень и прекрасный воин, и… С ним я лажу лучше, чем с твоей матерью.

– Я это знаю.

– Кажется, мы все друг другу сказали. Не забудь попрощаться с сестрой и, ясное дело, с дядей. И с Леонидом. Пусть он не знаменитый философ, но хороший человек; он научил тебя всему, чему мог, и гордится тобой, как собственным сыном.

Из-за двери послышалось, как скребется Перитас, – пес хотел войти.

– Я все сделаю, – сказал Александр. – Можно идти?

Филипп кивнул и подошел к полкам позади стола, будто бы ища какой-то нужный документ, но на самом деле ему просто не хотелось, чтобы сын увидел его мокрые глаза.