Явление

Кластер

Меня зовут Апокалек113, а в узком кругу просто Апока, и я начинаю писать свой личный архив 1 сентября 2421 года. Да, не удивляйтесь, я пишу на бумаге и делаю это не потому, что я член «Клуба фанатов 17-ого столетия», а из-за тех странных неточностей, которые я обнаружил в моём личном архиве в макросети. Если быть честным, то я пока ещё наговариваю текст во временный буфер в моей коммуникационной комнате — коммуне, а после автоматической корректуры и стилистической обработки переписываю отредактированные абзацы в мой бумажный архив. Мне трудно с непривычки самому формулировать мысли без помощи нейронного помощника автора. Переписав текст на бумагу, я очищаю буфер, чтобы нейронные сети не дотянулись до моих мыслей. Но, надеюсь, что в скором времени мой навык самостоятельно излагать мысли на бумаге разовьётся, как и способность писать бумажным стилусом, и я смогу записывать свои мысли сразу на бумагу, и тогда у меня появится возможность писать где угодно, а не только сидя в коммуне. А нужно отметить, что моя старомодная коммуна в детстве очень напугала меня и я, будучи уже самостоятельным человеком тридцати лет, продолжаю относиться к ней с недоверием. В детстве мои комнаты: спальня и коммуна входили в апартаменты моих родителей, но когда мне исполнился 21 год, то по закону нашего поселения, именуемого Урбаюнит395, в здании, где мы жили, включили режим трансформации и мои комнаты превратились в отдельные апартаменты. После этого я стал заходить к родителям только в гости, пока они в конце концов не переселились в пенсионный Урбаюнит774 и с того времени мы общаемся только посредством коммуны. А необходимость наговаривать текст сидя в коммуне связана с тем, что Совет нашего Урбаюнита рекомендовал не использовать коммуникационные доски в общественной барабе без крайней необходимости.

Не знаю, есть ли необходимость рассказывать про Кластер-001, который объединяет все наши урбаюниты? Ведь любой из моих вероятных читателей просто не может не знать его истории, тем более в поисковом запросе эта история всегда находится в топе. Но события эпохи переселения народов настолько впечатляют меня, что я не могу не высказаться.

В 2200-х годах, когда на Земле начался очередной ледниковый период, то целые страны постепенно начали попадать в зону вечной мерзлоты, обитаемая поверхность сократилась настолько, что стало не хватать продовольствия и энергии. Человечество подошло к опасной черте и неизвестно, чем бы это всё закончилось, если бы не великое переселение народов в Северную Африку. К нему тщательно готовились. Были разработаны правила и технологии для новой жизни. Через всю Северную Африку от океана до океана был запланирован сплошной пояс поселений шириной до 300 километров, названный Кластер-001. Главным принципом его построения была экономия ресурсов и предельная унификация и рационализация всех технологий. Кластер был разбит на прямоугольные урбаюниты, которые в свою очередь делились на жилую зону и производственную. В центре жилой зоны каждого урбаюнита расположен закольцованный бульвар с общественными пространствами внутри кольца. По внешним сторонам урбаюнитов были проложены скоростные транспортные линии из самодвижущихся вагонов. Эти транспортные пути были построены строго горизонтально, чтобы не тратить энергию на преодоление силы тяжести при подъёмах. А для всех транспортных и прочих движущихся средств были разработаны двигатели размером с пищевой кубик — из них и набирают необходимую мощностью для любого транспорта или манипулятора. Вдоль внешней границы Кластера от океана до океана идут транспортные трубопроводы, по которым перемещаются капсулы, как пассажирские, так и товарные. Капсулы приводятся в движение всё теми же двигателями-кубиками, а для устранения трения разработаны специальные покрытия стенок трубопроводов и, кроме того, из труб откачивается воздух.

Мой далёкий предок был приглашён в Урбаюнит395 как известный сыродел. Ведь урбаюниты специализируются на каком-то одном виде деятельности и наш урбаюнит является сыроделом. Я тоже унаследовал эту профессию. Сыры теперь изготавливаются из морских моллюсков, модифицированных генами специальных бактерий. В оставшихся тёплых морях построены огромные полностью автоматические фермы по выращиванию моллюсков. После их первичной переработки на берегу, полученную мягкую пасту отправляют транспортными капсулами в наш урбаюнит, где из неё изготавливаются сотни сортов сыра. Наше сырное производство работает по заказам из всех урбаюнитов. Уже много десятков лет все товары производятся только по предварительному заказу и доставляются по трубопроводам в ближайшие к дому заказчика ячейки хранения.

Первые урбаюниты были застроены двухэтажными домами, потому что солнечные батареи на крышах не способны были дать мощность для большего количества помещений. Теперь этажность подросла до четырёх, так как стены, как и крышу, стали делать из солнечных панелей, которые ещё и меняют прозрачность в зависимости от времени суток. Население урбаюнитов перемещается по жилой зоне только пешком и даже лифтов в домах нет. Лифты бывают только в пенсионных урбаюнитах и больницах. И только в главном урбаюните построен огромный небоскрёб для Высшего Совета Кластера, похожий на заострённый бутон розового лотоса. Когда в младшей школе слушатели проходили обряд инициации, то нашу школьную группу вывели солнечным утром на смотровую площадку школы, где я впервые в телескоп увидел сияющий в гордом одиночестве над бесконечным простором черных крыш и бирюзовых фасадов розовый лотос. Конечно, все видели это удивительное сооружение на голограммах, но очень важно было увидеть абсолют собственными глазами и убедиться в его материальности. До сих пор помню нашу группу и тот восторг, который мы все испытали от вечного сияния розового лотоса.

Теперь мой читатель знает кто я, где живу и чем занимаюсь. Безусловно все эти сведения можно узнать, набрав в глобальном поиске Апокалек113. Интересно, что мои родители утверждали, что они сами придумали мне такое имя, чтобы оно носила гордый порядковый номер единицы, но пока они регистрировали моё имя в макросети, сто двенадцать ботороботов успели перехватить его и зарегистрировать раньше. Но и сто тринадцатый номер — это не худший вариант, по крайней мере, в моём лицее только несколько человек имели имена с порядковым номером меньше ста.

Мне кажется, я должен объяснить моё желание вести бумажный архив. Как известно, уже двести лет макросеть ведёт запись всех артефактов жизни любого человека. Вы можете представить, какая это мусорная гора: ссылки на архивы всех голограмм, в которых вы случайно засветились, просто проходя по улице или отдыхая в парке, анализы крови, посещённые занятия, многочисленные рабочие дни, просмотренные иллюзионы. Конечно, нейросети умеют создавать что-то типа квинтэссенции, выбирая и компонуя самые интересные и актуальные события из потока жизни и тогда вы можете просмотреть свою жизнь за несколько часов. А через сто лет после смерти человека архив его жизни становится доступным всем желающим, если таковые найдутся, что очень маловероятно.

Моя коммуна сделана по старинной технологии, когда комнату разделяют на две половины, в одном находишься ты, а во второй, отделённой активным прозрачным экраном, проецируются принятые голограммы. Именно так, сидя в кресле с чашкой кофе я общаюсь со своими родителями, которые сидят в своих домашних тапочках возле журнального столика с неизменным чайным сервизом во второй половине комнаты-коммуны, по крайней мере, так это выглядит со стороны.

Итак, в детстве я непонятным образом нашел в рекомендуемой коммуной голотеке странный иллюзион про перенос личности человека после его смерти в инклюзивный куб — инкуб, в котором скрестили нейросеть, искусственный интеллект, сенсорно-имитационный аппарат слуха и речи, а также зрения. Несколько добровольцев, доказательные данные которых подтверждали завершение естественной физической жизни, согласились на эксперимент по переносу их личности в инкуб. Последние дни своей жизни эти эонавты должны были прожить как бы в двух измерениях: в своём теле и в инкубе, глазами которого каждый из них видел своё тело, лежащее на кровати в комнате с подключёнными к голове съёмниками. Но что оказалось неожиданным для исследователей, это то, что после подключения эонавтов к инкубам их физическое состояние постепенно стало улучшаться. Но такой эксперимент противоречил Хартии о бессмертии, принятой Высшим Советом Кластера. Парадигма Хартии о бессмертии заключалась в непротивлении закону естественной смены поколений, то есть в запрете искусственного продления жизни. Правда, по макросети блуждали анонимные сообщения, что позже была принята неоглашаемая поправка к Хартии, допускающая в исключительных случаях искусственное продление жизни граждан, признанных Высшим Советом выдающимися деятелями Кластера. Хотя не очень понятно, откуда могут появиться такие возможности, если сами исследования по этой проблематике запрещены. Экспериментаторы в том иллюзионе не осмелились нарушать Хартию о бессмертии и решили прекратить эксперимент. Когда они стали отключать пациентов от инкубов, то забыли обнулить одно из устройств, и неумерщвлённый инкуб, осознав, что происходит, начал звать кого-то на помощь, называя при этом совершенно незнакомые имена, потом он пытался подкупить медиков, обещая им бессмертие. Подсветка инкуба, имитирующая эмоциональное состояние, после хаотичного мигания стала малиново-красной. И, видимо, приняв свою участь, инкуб неожиданно взорвал себя, разрушив лабораторию — все пациенты и экспериментаторы погибли. После просмотра этого иллюзиона я боялся находиться в своей комнате, и отец ещё долго убеждал меня в том, что это всего лишь фантазия и никаких инкубов с забытыми душами не существует.

Потом, при изучении мозга человека в старшей школе, я понял, какие реальные технологии легли в основу сюжета фильма. Оказывается, что мозг совершенно не похож на компьютер, и поэтому все зародившиеся ещё сотни лет назад надежды на создание искусственного интеллекта до сих пор не осуществились. Мозг, как и всё живое, привержен принципу экономии энергии, поэтому в памяти остаётся только то, что признаётся жизненно важным для постоянного хранения и критерием такой необходимости является повторное обращение к этим воспоминаниям. Собственно, сон и является перезагрузкой памяти, когда мозг во сне перебирает важные для личности образы и эти образы при этом заново перезаписываются в память, правда в уже чуть искаженном виде. Паттерны мышления, закреплённые в памяти, опять же, при их многократном повторении, помогают интерполировать информацию, которая была утеряна памятью, но делается это так незаметно, что человеку кажется, что эти артефакты он когда-то сам запомнил. И самое главное, мозг, в отличие от компьютера, не работает как цифровое устройство. Человек, исходя из своего первобытного жизненного опыта, считает естественными две системы счисления: десятичную, потому что у него десять пальцев на руках, которые он привык загибать; и двоичную, потому что все категории у него делятся на две противоположности, например, лево-право, низ-верх, да-нет и так далее. А мозг для хранения и поиска информации использует образы, похожие на элементы многомерных пазлов, и когда найденный образ лишь частично совпадает с искомым элементом, то такой неточный результат поиска является ассоциацией. Таким образом, мозг, в отличие от компьютера, может искать ассоциации даже среди никак не связанных между собой областей объектного мира. После того как принцип кодирования информации мозгом стал более-менее ясен, то программистов-кодеров, в основном, заменили гориллы. Самым рискованным шагом в этом процессе было заполнение блока внешней памяти понятиями и навыками программирования. Для этого добровольцам программистам делали операцию, во время которой их специфические нейронные связи разрывались и подключались к пустому блоку внешней памяти. После операции ошарашенный программист понимал, что он ничего не помнит из профессии, но навыки познания у него полностью сохранялись, и он начинал заново учиться программированию, но уже закачивая при этом новые знания не в свой мозг, а в блок внешней памяти. Потом учёные-саддукеи делали повторную операцию, изымали электроды из мозга, соединяли программистам их повреждённые нейронные пути, и участник эксперимента начинал опять учиться заново, но правда, уже гораздо быстрее. Но некоторые программисты просили не отключать блок внешней памяти, потому что этот блок, в отличие от мозга, ничего не забывал, хотя позже Высший Совет Кластера почему-то запретил использование внешней памяти на постоянной основе. А информация с блока внешней памяти копировалась уже на целую серию устройств, которые затем через электроды подсоединялись к мозгу горилл, правда обезьянам дополнительно вживляли ещё и стимулирующие электроды. Гориллам-программистам ставилась задача разработки программных модулей, причём в очень простом виде: указывались входные и выходные значения при разных параметрах кодируемой процедуры, а потом посылался мотивационный импульс. И гориллы начинали работать без устали, пытаясь постоянно улучшать уже написанную процедуру, пока им не отключали мотивационный сигнал по медицинским показаниям. Защитники животных начали было протестовать, но когда им было предложено занять позиции обычных программистов-кодеров вместо горилл, то они успокоились. Но стройной концепции о том, как думают гориллы, по-прежнему не существует. А сборкой программных модулей в программный контейнер занимались уже настоящие программисты.