Американская свобода

Здание федерального суда находится в городе Newark, штат Нью-Джерси. От тюрьмы ехать примерно минут тридцать, без трафика. А если попасть в пробку, да еще летом в жару, то в салоне можно просто задохнуться. Все условия созданы для “комфортабельных” поездок. Для сравнения, в федеральной тюрьме в Чикаго, в суд меня доставляли на микроавтобусе той же модели, только с окнами, мягкими креслами и кондиционером. Каждого заключенного, охранники пристегивали ремнями безопасности. Помимо этого, двигались мы с очень быстрой скоростью, и, благодаря мигалкам и сирене, добирались до суда практически моментально, минуя основной поток машин.

В Нью-Джерси, все было по-другому, с максимальным усложнением происходящего. Перед заездом в гараж здания суда, микроавтобус ожидал открытия ворот как минимум полтора часа, так как приезжали из тюрьмы всегда рано. Охранники на передних местах находились в комфорте, и просматривали фильмы на DVD плеере, ну, а заключенные сидели как “селедка в банке”. Когда ворота наконец открывались, мы заезжали в гараж, и нас перемещали в камеру, сняв предварительно цепь с груди, и наручники, ноги всегда оставались закованными. В зал суда могли вызвать буквально на 10 минут, как и получилось с нами, в тот самый раз, когда было первое судебное заседание Initial Appearance (англ., первоначальная явка). Ничего серьезного там не произошло, судья зачитал обвинительный приговор, назвал 25 лет максимального наказания, все это я уже слышал в Чикаго, в день моего ареста. Здесь же я познакомился со своим адвокатом, семидесятилетней бабушкой, которую ко мне прикрепили для галочки. Сделано это было не с проста, так как мое уголовное дело связано с кредитными картами, компьютерами, интернетом, а она являлась очень большим ''специалистом'' в этой области.

После десяти минут, проведенных в зале суда, нас вернули обратно в камеру, в гараже, где мы будем находится еще целый день, до пяти часов вечера, пока за нами не приедут охранники из тюрьмы. Это еще хорошо, что вызвали наверх, два раза я приезжал в суд, и ничего не произошло, так и просидел целый день в этой клетке. Видимо, что-то перепутали, и по ошибке привезли, либо судья был занят, тут никто из-за этого не переживает, кроме заключенных. Это для них занимает десять минут времени, а для нас двенадцать часов, с шести утра до шести вечера. На завтрак молоко с коробочкой хлопьев, на обед вымоченный хлеб в воде, с чем-то напоминающим по вкусу вареную колбасу. Этот 100 калорийный паек на целый день.

В тот день, мы вернулись из суда раньше, даже успели попасть на ужин. Это была удача, так как, если бы приехали позже, то наши подносы забрал бы кто-нибудь другой. Еда в этой тюрьме очень мерзкая, но после двух дней пересылок и судов, силы были просто на исходе, поэтому есть было просто необходимо. После ужина, один черный сообщил нам очень радостную новость, что это место, где мы сейчас находимся, является временным, и через несколько дней нас должны будут перевести в другой тюремный блок к федеральным заключенным. Еще два дня мы пробыли в этом клоповнике, со сбродом людей, которые на них не очень-то и похожи, и нас, наконец-то, переместили в другое место.

Тюремное помещение было точно такого же размера, но очень чистое и светлое, так как окна выходили на солнечную сторону. Контингент людей, находившихся тут, кардинально отличался в лучшую сторону. Испаноязычных была половина, и столько же чернокожих. Зайдя в камеру, куда меня поселили, я был очень удивлен, так как увидел православную икону на стене. Мой сосед оказался русскоговорящим, звали его Максим, родом из Украины. Снабдив меня мылом, шампунем, кусочком тряпки, которая используется как мочалка, я наконец-то принял душ, о котором мечтал все последние четыре дня. Выглядел я до этого как бомж, так как помимо душа, все это время, я не умывался, не мыл руки, и не менял одежду. Макс также выручил меня и некоторыми вещами, а также средствами личной гигиены. После того, как я привел себя в порядок и поужинал, съев два подноса с голодухи, начал чувствовать себя как человек. Настроение заметно улучшилось, на это повлияло также и окружение людей. Атмосфера здесь была очень хорошая и спокойная. Кто-то играл в карты, домино или шахматы, а кто-то смотрел телевизор. Было тихо, так как никто не кричал и все были заняты своими делами. Чего не скажешь о предыдущем месте пребывания. Там постоянно была напряженная обстановка, в любой момент могло что-то начаться, драка либо потасовка. Черные избивали испанцев, и забирали у них еду. Все люди были грязные, ни о какой гигиене там и речи не шло. Весь этот негатив, сложенный из общей картины происходящего, парил в воздухе, и невозможно было расслабиться, и отдохнуть. Но, к счастью, все это уже закончилось, и в данный момент, об этом можно было не думать.

К тому времени, в тюрьме я находился уже второй месяц, и очень отвык от ежедневного общения на русском языке. Я был очень рад, что так совпало, и мой сосед оказался русскоговорящим. От Максима я узнал, что был он арестован еще в 2009 году, в Таиланде, и далее после трех лет нахождения в тюрьме, его экстрадировали в США. Здесь, в тюрьме Нью-Джерси, он к тому времени отсидел уже больше года. Максим посоветовал ни с кем не обсуждать мое уголовное дело, так как в американских тюрьмах широко используется практика доносов, Rule 35B (правило 35). Это означает, что любая информация, которая может оказать помощь следствию или ходу расследования, полученная от человека, находящегося в контакте с обвиняемым, засчитывается как бонус доносчику. Помимо информации по поводу уголовного дела, также полезны сведения о нелегальной активности. Например, кто-то знает, что в тюремном помещении находятся запрещенные предметы, такие как сотовый телефон или сигареты. Этот человек передает данные сержанту в тюрьме, своему прокурору или адвокату, далее устраивается обыск всех камер. Если переданная информация подтвердилась, то доносчику ставится жирный плюс. Все эти заслуги могут существенно снизить срок, который будет определен на усмотрение судьи, при вынесении приговора. В то время, я был еще совсем ''зеленый'', и готов был обсудить свое уголовное дело с кем угодно, но после того, как я узнал про Rule 35, стал более осторожным. Собственно, благодаря какому-то информатору, находящемуся в нашем блоке, через несколько недель после того, как меня сюда перевели, у нас случился обыск.

Всех вывели из камер, и поставили лицом к стене, в одну линию. Позже разрешили сесть на пол, но было приказано продолжать смотреть в стену. На обыске присутствовали ''зеленые человечки'', специальный отряд (Special Operations Group), одетый в зеленую форму, очень напоминающую военную. Конфискации подвергались все запрещенные предметы, такие как подушки, сделанные из кусков разорванных матрацев, пластиковые пакеты, используемые для приготовления еды, самодельные пароварки, в которых готовилась пища. В нашей камеры сорвали со стены икону, и затем по ней потоптались все проходившие офицеры. Сославшись на очередное ''не положено'', они так и не объяснили истинную причину, зачем было так осквернять религиозный предмет. Их это не особо волновало, “командовали парадом” здесь они. Все это не было причиной обыска, искали они по наводке, и надеялись найти что-то более существенное, вроде наркотиков, сигарет, телефонов. Удача в этот день не была на их стороне, так как о предстоящем обыске, владельцы контрабанды узнали заранее и все попрятали. В предыдущий раз, им все уже удалось поймать одного черного, с сотовым телефоном, он получил наказание в виде трех месяцев карцера.

После переезда из Оклахомы в Нью-Джерси, я потерял возможность пользоваться телефоном, так как эта тюрьма была state, и я не имел доступа к своему federal счету, на котором оставалось немного денег. Система звонков была очень замысловатая, и требовалось потратить немало времени, чтобы начать ею пользоваться. Благодаря помощи Макса, и его родственников в Украине, я смог выйти на связь со своими родителями в России. Рассчитывал я, конечно, на помощь своего друга Ярика, находящегося в Чикаго, но он, как всегда, меня подвел. Последний раз, когда я ему звонил из федеральной тюрьмы, он обещал мне, что будет помогать деньгами на мой счет, для расходов на телефон, покупки дополнительного питания, средств гигиены. Так как до моего ареста, я постоянно выручал его деньгами, и скопился немалый долг. Поэтому я рассчитывал, что время от времени, он будет пополнять счет, и мне не придется просить своих родителей делать это, так как начиная с семнадцати лет я перестал брать у них деньги, и обеспечивал себя самостоятельно. Ярик все же перечислил немного денег на мой федеральный счет, но этого хватило буквально на несколько недель. Я пытался с ним связаться, просил приехавшего вместе со мной американца Боба, через его жену, позвонить Ярику, и объяснить, как настроить телефон для связи и пополнить тюремный счет. Толи он был занят, или какая-то другая причина, в конечном итоге, я так с ним и не поговорил. Единственный, кто помог мне в той ситуации, был Максим.

Совершенно неожиданным для меня, был визит в тюрьму моей знакомой Иры, прилетевшей из Майами в Нью-Йорк, по делам. У нее оставалось свободное время, и она приехала в соседний Нью-Джерси, чтобы меня навестить. Я был очень рад ее увидеть и пообщаться. Она также помогла мне деньгами, перечислив их в тюрьму. В тот момент, родители не могли пополнить мне счет, из-за того, что система не принимала оплату через Интернет с компьютеров, находящихся за пределами США. Помимо этого, Ира предложила свою помощь с адвокатом, она была готова заплатить часть денег за его услуги, так как знала, что моим родителям найти такие огромные суммы, не представлялось возможным.

Встречу с адвокатом мне организовал Макс, он нанял его по совету своих знакомых, поэтому рекомендовал воспользоваться его услугами. На встрече выяснилось, что зовут его Аркадий Бух. По отзывам, описанию работы, рейтингам в интернете, он был чуть ли не самый лучший в сфере компьютерных преступлений, мошенничества. Аркадий разбирался абсолютно во всех кардерских и хакерских терминологиях, знал принципы и весь процесс работы изнутри, приводил мне примеры громких имен людей, обращавшихся к нему за помощью, в качестве его услуг адвоката. Я был абсолютно уверен, что он является специалистом в этой области, и сможет мне помочь, но все упиралось в деньги. Речь шла о $70,000-90,000, он не мог точно определиться, поэтому задавал мне такие вопросы: ''А сколько ты мне дашь?''. Помимо этого, Аркадий спросил про мою религиозную принадлежность к еврейской общине, видимо, для ''своих'', у него специальные тарифы. Я сказал ему, что у моих родителей нет возможности заплатить такие большие деньги, а у меня самого все конфисковали, поэтому просил его подумать об рассрочке платежей, и снижении суммы за его услуги. На что он ответил однозначное: ''Нет''. В ходе разговора мы так и не пришли к общему решению, на этом и разошлись. Спустя какое-то время, он пытался разузнать через Максима, не передумал ли я. В последствии, узнав множество историй, связанных с такими же адвокатами, которые берут за свои услуги огромные деньги, и в конечном итоге, не достигают никакого результата, я был очень рад тому, что не принял его предложение. Весь их бизнес строится в основном на разводе людей, попавших в безвыходную ситуацию, которые готовы заплатить любые суммы, лишь бы побыстрее оказаться на свободе. Этим все адвокаты и пользуются, наживаясь на чужом горе. Несмотря на огромное желание моих родителей собрать необходимую сумму, я был категорически против траты таких денег, и сохранил своего бесплатного адвоката.