Дом, в котором… не гаснет свеча

25 глава

— Как бы не хотелось с вами прощаться, но надо.

Держа дрожащими руками свои вещи, говорил он. Что-то его душило. За неделю проведённую в Ленинграде они стали ему ближе чем кто-либо.

— Спасибо вам огромное. Ещё обязательно свидимся.

На глазах его выступили слёзы, а голос задрожал.

— Я знаю, что мальчикам не положено плакать, но, — он запнулся, а вместо того чтобы продолжить свою мысль просто обнял провожающих его. — Спасибо вам за всё.

— Мой хороший, мы тоже по тебе будем очень скучать, племянечек.

На лице старушки заиграла улыбка, которая разрядила печальную обстановку прощания.

— Жду тебя на радио, — спустя пару минут молчания и витания в мыслях, сказал Юра. — У тебя всё получится. В целом, прощаться не буду, не люблю это, слишком уж на душе пусто будет. До свидания, друг, а хотя, погоди.

Он нервно закопошился, словно что-то ища.

— Сейчас вернусь, подождите, я быстро. Спустя несколько минут он вернулся с чехлом, чехлом от гитары. — Это тебе. Мне она не нужна, играть не умею, а у тебя эта красавица долго без дела висеть не будет. Отговорки не принимаются.

Лёша неохотно взял из рук инструмент. Радости не было предела. Его гитара была продана ещё осенью, а на новую не было денег, временами он пользовался чужими.

— Чёрт, спасибо огромное, — он дружески приобнял одной рукой своего товарища, после чего, сквозь душащие его слёзы сказал: — До свидания, Юрок. До новых встреч, Елена Алексеевна. Ещё раз спасибо за эту чудную неделю.

За спиной что-то очень громко застучало и оглянувшись он понял, что поезд уже отправляется.

— До новых встреч! — крикнул он им, взглянув последний раз, после чего нырнул в свой вагон.

С трудом он добрался до своего места и расположившись, уснул. Проснулся, когда уже был вечер.

«Сколько же я спал?»

— Пару часов.

— Давно тебя не видел, — недовольно буркнул Лёша, тот час же встретив непонятливые взгляды попутчиков. — Прошу прощения, примерещится же всякое. — неловко потерев затылок, он язвительно прошипел: Дятел.

— Сам дятел, дурака кусок.

— Чего хотел?

— Нервишек потрепать, давно уже тебе не надоедал.

— Ценю твою честность.

— А я твою нервозность.

— Мы друг друга стоим, пубертатная язва.

— Зачту это как комплимент.

— Так что же ты в итоге от меня хочешь?

— Да так, ничего, — в тоне слышалась не договорённость, но Лёше до этого дела не было.

Он молча уставился в окно, занятый своими мыслями. Вновь та же картина, те же виды, уже припорошенные снегом. Зима пришла раньше положенного срока, календарь был писан не для неё. Лёгкий мороз моментально подрумянивал щёки прохожим, а волосы и ресницы покрывал белыми хлопьями, сразу же превращающимися в капельки.

Воспоминания накатывались одно за другим, вызывая непроизвольную улыбку. Вспомнилась тёплая квартира в центре Питера, её добродушные владельцы и портрет. Что-то в нём было особенное. Судьба каждого человека уникальна, хранит в себе множество тайн и загадок, но в жизни этих людей было что-то таинственное, что-то манящее, не поддающееся логическому объяснению, но одновременно и пугающее. Распутывая клубок из ютящихся мыслей, он наконец отправился в объятия к Морфею. А вернулся, когда стало светать. Ночью, по-видимому, был сильный снегопад. На улице лежали большие сугробы, которые то и дело манили к себе.

«Детвора обрадуется, когда увидят эту картину. Сколько же сейчас баб снеговых во дворах будет».

Часы сменялись часами, дни ночами и наконец приблизился момент, когда стук железных колёс о рельсы сменился на привычный ему гул машин. Домой возвращаться ему вовсе не хотелось, пришлось заскочить на пару минут чтобы оставить вещи и сразу вынырнуть во двор.

Знакомые улицы радушно встречали его своей по-прежнему спокойной жизнью. Снег приятно шуршал под ногами, а предвкушение долгожданной встречи просто грело его изнутри.

Неожиданно для себя он остановился, снял с плеч гитару и лёг на снег. Наигрывал первые приходящие в голову аккорды. В голову лезли слова, но тут же вылетали из памяти, а записать их не было возможности. «Чёрт» — единственное слово приходящее на ум для описания этой ситуации. Он поднялся припорошенный белым покрывалом, отряхнулся и пошёл дальше. После того, как проходящая мимо женщина, испуганно отвела свою дочь, произнеся при этом: «Мамочки, что творится. Такой молодой, а всё туда же. Кому мы страну передаём?» Мысли его не имели логического объяснения и просто изнемогали своей переменчивостью, но когда на горизонте появился белый дом, то сразу же стало легче.

Из дымохода выходил серый едва заметный дымок, а в окнах мелькал чей-то силует.

«Она дома».

Это приободрило его и резвые ноги ускорили шаг. Ему уже не терпелось увидеть своего товарища и сесть за написание новых мелодий, да и кроме того, историй, которые было необходимо с кем-то обсудить тоже собралось предостаточно.

До боли знакомый скрип половицы и дверей, аромат старой древесины и бумаги вернули его обратно и успокоили непокорные плоды фантазий, как вдруг грезу мечтательности прервал грубый мужской голос: «Кто там?»