Дом, в котором… не гаснет свеча

14 глава

— Лягушка-путешественница. — стоя на перроне выронила мама, поддавая Лёше сумку с вещами. В ответ ей он лишь улыбнулся.

— Скоро вернусь.

— Ну да, ну да.

И ушёл к себе в вагон. Снова пыльные полки, окружение незнакомых людей и три дня стука колёс о рельсы.

Пройдя на своё место, он уложил вещи под нижнюю полку и сел около окна.

Люди то и дело проталкивались через толпу. Кто-то в попытке успеть на поезд, а кто-то перекинуться парой слов с уезжающим. Глазами Демков бегал по толпе, в поисках мамы и найдя знакомое лицо, поднял уголки губ и помахал рукой. На глазах её блестели капельки.

«Она плачет?» Пробежало у него в мыслях и тот час же совесть стала грызть его, из-за того, что он здесь и не может даже обнять её.

— Всё будет хорошо, — губами проговорил тот, и она, словно прочитала по их движению и улыбнулась ему в ответ.

«Конечно». Говорила она своим взглядом.

Сидя за столиком, он перебирал свои записи. Что-то переписывал, а что-то с довольным видом откладывал в специальную папку. Гитара стояла около него, придавая какую-то уверенность. Сколько же он на ней не играл? Он и не помнил. В душе петляли непонятные чувства. Он и рад, что мечта его уже почти воплотилась, но одновременно сомневался, правильно ли это всё?

— Молодой человек, можете тише шуршать своими бумагами? — недовольно проговорила старушка и громко развернула свою газету.

— Он никому не мешает кроме вас, — вмешался парень, лежащий на верхней полке, закинув ногу на ногу, и читающий книгу. — Да и если уж на то пошло, ведите и вы себя потише, уважайте людей, которые едут здесь.

— Ишь ты, умный какой. — буркнула та себе под нос. — Ну и молодёжь пошла. Кому мы свою страну передаём? Не ясно.

— В молодые и надёжные руки, — вчитываясь в очередной свой черновик, выпалил Лёша. На это она уж ничего не ответила.

— Саша. — протянул парень руку, которую Демков пожал, добавив:

— Лёша.

— Куда едешь?

— В Ленинград.

— К родственникам?

— Если бы, дела.

— Деловой какой.

— А ты?

— По сути, тоже. Только не в сам Питер, а не далёкую от него деревню, к бабушке.

— На конец лета решил навестить?

— Та нет, я там уже был, но пришлось сюда ехать.

Новый знакомый спустился, пытаясь не обращать на себя внимания неприятной попутчицы, которая в свою очередь, сверлила мальчиков взглядом, выглядывающими из-под круглых очков глазами.

— Музыкант? — махнув головой в сторону гитары.

— До него ещё далеко, но что-то умею.

— Можно? — Саша уже тянулся что взять чехол.

— Бери, — безразлично сказал тот.

Звук застёжки и инструмент уже оказался в руках у парня. Проведя большим пальцем по струнам, он начал играть, тихо отбивая такт ногой.

— …Пам. Всё.

Хлопнув ладонью по корпусу, произнёс тут и улыбнулся.

— Невероятно.

— Хорошая у тебя балалайка. — сказав это, он запрыгнул обратно к себе. — У нас такие в деревне на вес золота.

Лёша покрутил в руках свою семиструнную, осматривая со всех сторон, прежде чем вложить обратно.

— Та вроде обычная, в каждом музыкальном найдёшь похожую.

— Ты меня не понял, — хмыкнув проговорил тот.

Опустив все мысли, он, положив голову на руки, смотрел в окно. Знакомые ему ранее виды, сменяемые один за другим навевали скуку. Пустыми глазами он смотрел сквозь стеклянную преграду от мира, предвкушая возвращения домой. Теперь Ленинград стал ему, в какой-то степени, роднее собственной квартиры, где он вырос. Так и уснул.

Распахнув глаза, он увидел перед собой ту же картину, будто прошло совсем ничего, только затёкшая шея неумолимо сильно болела.

Старушка недовольно поглядывала на него, пытаясь прокусить сухарь.

Протяжно зевнув, он протёр рукой лицо и поднял голову на полку, где лежал Саша. Тот лишь болтая ногой смотрел в потолок, и, ощутив на себе чей-то взгляд, повернулся. Улыбка тут же озарила его смуглое лицо.

— Доброе утро.

— Доброе, — кинул в ответ Лёша.

Неуклюже спрыгивая, он уселся около нового знакомого.

— Пока ты спал, тут такое произошло. Казалось, что просто вагон взорвётся от общественного напряжения. Там мужчина, случайно пролил чай на вещи одной женщины, так она так взвыла, что чуть окна не по вылетали. Сбежались, кажется, все. Стали разбираться, кто-то махнул на это всё рукой, а кто-то пытался помочь дамочке. А ты не слышал ничего?

— К величайшему сожалению, нет.

— Уже не терпится выйти из этого поезда. Всё что возможно себе отсидел, отлежал. Скучно.

— Я уже и привык как-то к этим затяжным путешествиям, не в первой еду.