Петруша и комар

А можно твои очки померить? Модные очки у тебя, где купил? Ты очень модный дед, не вопрос.

А вроде и полегчало, отлегло от жопы, как маменька говорит, дура. Топиться, топиться, надо же. Смешно. Из-за кого главное? Да пошел он. Черт, опять зареву сейчас. Дед, не смотри, я не люблю. Пожалуйста.

Ну и ну. Ревет. Правда плачет. Носовой платок дать? — Ты чего, дед. Ну, покажи сначала. Нет, прости, сам им вытирайся, убери, меня стошнит сейчас. Да я уже не плачу. Это случайность, ошибка, баг. Я никогда не плачу. Я ваще с парашютом раз прыгала, если хочешь знать. Ты вот, небось, не прыгал с парашютом.

Почему же? Довелось. Я…

А, ясна, всю войну прошел. Ладна, давай платок. Ты видел меня в минуту слабости, это, дед, большая удача. Куда мы идем-то, кстати? В кабак? Неохота что-то в кабак, ну его. Пойдем знаешь куда? В МДМ пойдем, там нон-стоп. А? У тебя ж бессонница стариковская, угадала? А правда? Пошли, а? Может, там что покажут прикольное, да вообще какая разница. Там мешки такие, типа с песком, ну какая-то херь там внутри, я не знаю. Пошли, а?

Какие мешки?

А это такой зал во Дворце молодежи. Амфитеатр там уступами спускается к покрытой бежевым ковролином площадочке перед экраном. На уступах — кресла-мешки, их взбивают, как подушки. На них пристраиваются молодые люди. Возлежат, уплетают попкорн из огромных картонных стаканов. Пьют пиво или джин-тоник. Тихо беседуют о своем, пока на экране сменяют друг друга пронзительной красоты пейзажи — волей случая наших героев занесло на «Куклы» Такеши Кетано.

Впрочем, это уже неважно, потому что они спят.

Девушка посапывает, пристроив бестолковую свою головку на коленях разомлевшего старика.

Сады острова Кюсю, раскаты стереофонического грома, сполохи проектора выхватывают из темноты переплетающиеся фигуры поздних зрителей. Старик вздрагивает во сне. Что ему снится?

Бог весть.