Б/У или любовь сумасшедших

* * *

Когда Наталья ушла ужинать, не дождавшись «копуши-клуши», как раздраженно бросила она Ирине, возящейся с оторванным ремешком сандалии, Ирина защелкнула замок двери, вынула из сумки элегантное портмоне — свою добычу. В пластиковых кармашках лежали, посвечивая зеленым, золотым, синим, твердые карточки с выпуклыми шестизначными номерами. Ирина вытащила одну наугад: «American Automobile Association»[13] — было написано вверху, — и символ: три больших «А».

В другой половине лежала толстая, узкая, нарядная книжечка авиакомпании «Дельта». Ирина открыла обложку. «Roundtrip»[14] — надпись на первой странице, потом пункт назначения — Лондон. Промежуточными были указаны Берлин, Берн, Мадрид и Париж. Конечный — Нью-Йорк, Джи-эф-кей.

Была еще зелененькая книжечка автомобильных прав, запрессованная в плотный пластик карточка с фотографией гладко причесанной женщины. Ирина подошла к зеркалу, ухватила волосы на затылке, повторяя прическу незнакомки, и замерла. Они были не то чтобы похожи, но то, что называется, один тип. Высокие скулы, широкие брови, большие глаза.

«Ничего себе подарочек, — растерянно пробормотала она, — что с этим делать?»

Той дневной уверенности, что эта страна для нее, после прогулки по Вашингтон-скверу уже не было.

Ирина спрятала портмоне под картонное дно своей сумки-саквояжа и пошла на ужин.

Вылет в Сан-Франциско был назначен на шесть утра. Бледная после сна Наталья проворчала:

— Тебе говорили, что ты похрапываешь?

— Нет, — растерянно ответила Ирина.

— Так вот я тебе это говорю. Старайся спать с мужчинами в разных комнатах или вообще не спать… если хватает сил.

«Она меня достанет. Вот так и будет шпынять все время».

— Попроси другую соседку. Обратись к Глебу Владимировичу и скажи, что не хочешь со мной.

Наталья посмотрела как-то слишком длинно.

— Ты действительно считаешь, что мне надо поговорить с Глебом Владимировичем?

— По-моему, все идет к этому.

Глеб Владимирович уже ждал группу у автобуса. Сухощавый, подтянутый, непроницаемо вежливый сопровождающий из «Интуриста».

— Да ладно, не обращай внимания, — Наталья тихонько дотронулась до плеча Ирины, — я по утрам «аки тигра». Просто не обращай внимания.

Утренний Нью-Йорк плыл за окнами автобуса.

В Центральном парке уже выгуливали собак, проехала всадница в черной жокейской шапочке.

— Какой обалденный город, — говорила Наталья, перегнувшись через Ирину к окну. — Какая непонятная фантазия нагромоздила все это!

В самолете она ушла в уборную, смыла грим, наложила крем.

«И как не надоело? — подумала Ирина, засыпая. — Столько возни».

Проснулась от запаха еды. Разносили завтрак. Внизу на земле увидела огромные концентрические круги, словно следы какой-то древней цивилизации, вроде ацтекских астрономических сооружений.

«Воспоминание о будущем», — вспомнилось название фильма.

Было непонятно, в какую цивилизацию попала сейчас.

Перед ней стоял поднос с массой пакетиков непонятного назначения. Стюардессы выглядели не хуже голливудских звезд, а в Джи-эф-кей она видела, как зверски, совсем как где-нибудь в Бирюлеве или Ясеневе лимита, люди в плохонькой одежонке избивали такого же замухрышку.

Сан-Франциско долго ничем не выдавал своей красоты. Автобус вез их из аэропорта по мощному десятирядному шоссе, по сторонам мелькали то виноградники, то белые цистерны с надписью «Getty», и вдруг он словно поднялся из-под земли со своими холмами, с отливающими золотом окнами небоскребов, с белой Пирамидой, знакомой по рекламным плакатам, с розовыми и голубыми гортензиями, посаженными вдоль трамвайных путей. Трамваи выглядели допотопно, и Глеб Владимирович объяснил, что они называются «Кейбл-Кар», потому что тянет их канат. Это чисто сан-францисская достопримечательность — трамваи начала века. Он предупредил их, что, как всякий портовый город, Сан-Франциско — город повышенной опасности, не советовал ходить в район, где живут гомосексуалисты, и, наоборот, советовал посетить Чайна-таун[15]. Сумки рекомендовал вешать на грудь или через плечо на другой бок.

Поселили их в неожиданно шикарном отеле «Стэнфорд-корт». Глеб Владимирович попросил задержаться в автобусе и ко всем советам добавил еще один: ничего не покупать в отеле — очень дорого, не пить кофе, не звонить по телефону. Только есть и спать — в соответствии с сервисом тура.

Наталья осмотрела номер, похвалила идеальную чистоту и то, что есть дополнительная комната с гардеробом и огромным зеркалом с мраморным подзеркальником. На это мраморное «надгробие» она выставила все свои бутылочки и баночки с шампунями, лосьонами и кремами и неожиданно заявила, что она, пожалуй, поспит часика два.

— А ты, солнышко, обследуй пока окрестности и не забудь приметить, почем набор для маникюра, если увидишь. В этом Мэйсизе жутко дорогие.

Ирина вышла на улицу. Улица называлась Калифорния. Ирина пошла направо, туда, где пересекались два пути забавного трамвайчика. Он проехал мимо нее, позвякивая, и какие-то роскошные молодые парни роскошно висели на его подножке.

На перекрестке она послушала гул железного каната в желобе-рельсе, полюбовалась на старинную, похожую на пивной ларек, будку стрелочника.

Вспомнился такой же старинный ларек в конце ее родной улицы имени Александра Невского. Огромные липы, роддом имени Надежды Константиновны Крупской, газировка с колючими пузырьками, фруктовое мороженое в бумажном стаканчике за десять копеек.

Той улицы больше нет. Липы срубили, расширив проезжую часть, вместо руин храма — Дом пионеров, а на месте старенького завода пожарных машин — роскошные дома партийных бонз. Двор ее дома отгорожен от улицы забором розового качественного кирпича, а в квартире, где прошло ее детство, прорубили еще одно окно. Весь квартал принадлежал могучему Министерству среднего машиностроения. А когда-то во дворе в углу высилась груда угля, стояли лавочки вокруг убогой бесплодной клумбы. На этой клумбе зимой они играли в глупую игру «Царь горы».

Вот что вспомнилось ей, пока она спускалась вниз по крутой улице Калифорния мимо улиц Пауэлл, Стоктон. И вдруг остановилась: в просвете между домами показались часть моста над заливом, белая Пирамида небоскреба.

На углу улицы Грант она увидела деревянные ворота с оскаленными драконами, лентами и цветами. Ворота вели в Китайский город.

«Ворота ста печалей», — подумала Ирина. На другом углу — каменная церковь Санта-Марии, церковь с часами на фронтоне.

«Хорошее место для свиданий».

Она бродила по Чайна-тауну, разглядывая бело-синий фарфор, веера, шкатулки, золотистых уток, жарящихся на вертелах. Купила кусок за шесть долларов. Оказалось безумно вкусно.

Потом неожиданно села в «Кейбл-Кар» и, заплатив два доллара, поехала куда-то вверх по улочке, обсаженной гортензиями.

Она вышла где-то далеко, среди маленьких особняков в викторианском стиле. Вывески объявляли, что она находится в квартале Кастро. «Кастро-шуз», «Кастро-фуд». На крылечках особняков загорали педерасты — крепкие мужики в черных майках с узкими бретельками, в джинсах. Неожиданно вышла на улицу, по центру которой тянулся ряд огромных пальм, похожих на гигантские ананасы. «Деларосса», — прочитала название. Потом пила душистый и очень крепкий кофе на улице Элизабет, потом разглядывала изделия из стекла в витрине маленького магазина: ангелы, сердца, птицы…

Цены, наверное, для здешних мест невысокие, но не для нее. Итак, уже истрачено восемь долларов и два на обратную дорогу, итого десять. Почему десять? А кредитные карты? Значит, решила стать воровкой? Ну хорошо, в конце концов, есть счет 1861939 на имя Ирэн Синьоре, Сашин счет, если будет нужно, можно попробовать, а пока… Она толкнула стеклянную дверь лавочки, звякнул колокольчик. Выбрала самое дешевое — синюю птичку с красным хохолком и клювом. На память о квартале Кастро, об этом прохладном летнем вечере, о тумане, стоящем над океаном, вот за тем далеким парком, о своем одиночестве.

В отель идти не хотелось, там ощетинившаяся Наталья, зажатые, неулыбающиеся коллеги. А здесь праздник. Увидела название «Везувий» и окно-витраж в стиле модерн, лилии, водоросли… В кафе пахло камфарой и еще чем-то сильным и сладковатым.

Здесь явно сидели «свои». Смех, оклики, широкополые черные шляпы, высокие стаканы, сизый сладкий дым.

Ирина села за единственно свободный столик возле двери, у окна. Заказала апельсиновый сок.

В витраже был маленький кусочек простого стекла, и она забавлялась, наблюдая, как прохожие из зеленых превращаются в голубых, потом в коричневых, потом в нормальных.

Прохожие были белыми, желтыми, черными, молодыми, старыми, — всякими.

В коричневом секторе появился высокий человек в светлой рубашке, в джинсах. Дошел до голубого сектора и остановился. Ирина узнала руководителя группы Глеба Владимировича. Он стоял, постукивая газетой по колену. Подошла стройная женщина. Ирина, опрокинув стакан, наклонилась к прозрачному кусочку стекла. Это была Наталья.

Они о чем-то быстро и деловито говорили, Наталья отбрасывала все время со лба челку, как всегда в минуты волнения. Глеб Владимирович отвечал недовольно. Потом Наталья пожала раздраженно плечами, и они разошлись в разные стороны, как незнакомые. Но ведь они и были таковыми, они играли таковых. Ирина даже не поблагодарила официанта, вытершего пролитый сок. Сидела, откинувшись на спинку стула.

Вдруг оказалась снова в центре, на улице Колумбус, в кафе, где допотопный музыкальный автомат выдавал арии из знаменитых итальянских опер в исполнении великих певцов начала века. Это был стиль кафе под названием «Травиата».

Ирина пила какой-то темный напиток, отдающий кофе и мятой. За стойкой у старинной кофеварки хозяйничала плотная темноволосая женщина.

Ирина подошла к стойке.

— Хау мач?

— Мадам, я говорю по-русски, — ответила женщина с армянским акцентом.

Через десять минут они сидели в маленькой задней комнатке, и Гаянэ разогревала на двухконфорочной плите долму и тоненькие блинчики с мясом.

— Я всегда узнаю советских туристов. Не обижайтесь, вы одеты хорошо. Но вот эту затравленность видно сразу.

Она говорила обо всем сразу, а печальные глаза смотрели вопрошающе: что с тобой случилось?

— Не обращайте внимания, я все время что-то роняю. Плохо работает правая рука. Это после дэмэдж. Наверное, микроинсульт. Не знаю, мне некогда поинтересоваться. У меня дочь, сын и куча внуков-негодяев. Сейчас они прибегут есть. Нет-нет, не волнуйтесь, хватит всем. Вас поселили в хорошем отеле, простите, но это немного странно. Обычно русских селят в Кастро. Вы были? Прелестный район. У меня будет просьба, пустяковая, маленький презент подруге детства, не знаю что, завтра бы я купила что-нибудь стоящее. Что нужно? Чего нет? Я знаю, тайсы — проблема, вы их называете колготки. Можно передать с вами колготки? Можно? Ну вот и прекрасно.

Она выдвинула какой-то ящик и вытащила несколько пакетов.

— Пожалуйста, одни для вас. Ваш размер, я думаю, три. Это немецкие, фирмы Элбео, отличное качество. Черные — это ничего? Выберите себе с рисунком. Там есть. Вы симпатичная. Я понимаю в людях. Много повидала, и потом — это армянская черта понимать в людях. Я сразу полюбила мою дотер ин до[16]. И оказалась права. Во время дэмэджа…