На игле

Мёртвые псы

Э… враг обошрался от штраха, как выразился бы старина Бонд, и видок у этого врага, надо сказать, абсолютно блядский: стрижка под скина, зелёная лётная куртка, ботинки «Доктор Мартене» на девятидюймовой платформе. Типичный подонок плюс верная шавка, которая покорно трусит за ним. Питбуль, бля, терьер… акула четвероногая. Поднял ножку, обоссал дерево. Ко мне, мальчик, ко мне!

Для того вида спорта, которым я занимаюсь, нужно жить рядом с парком. Я ловлю тварь в объективы моего оптического прицела; возможно, мне это только кажется, но что-то в последнее время он косит вправо. Впрочем, такой умелый снайпер, как Лоример, легко внесет поправки в прицел при стрельбе из своего излюбленного оружия — пневматической винтовки двадцать второго калибра. Я перевожу прицел на скина, рассматриваю его лицо. Затем я двигаю биноклем вверх и вниз, вверх и вниз, вверх и вниз, напевая песню «Doors». Никто ещё в жизни не рассматривал этого ублюдка с таким вниманием, такой заботой, такой любовью — да, да, именно любовью! Великолепное ощущение — знать, что ты можешь сделать ему очень больно, не выходя из своей гостиной. Вы мошете наживать меня невидимым убийцей, мишш Манипенни.

Впрочем, основной целью сегодня является питбуль; я хочу заставить его наброситься на хозяина и нанести непоправимый ущерб его яйцам, а вместе с ними — и трогательным отношениям между человеком и зверем. Я надеюсь на то, что у этого чертова бультерьера смелости побольше, чем у тупого ротвейлера, которого я подстрелил за день до того. Я засадил этому говнюку пулькой прямо в морду, и что вы думаете? — Он набросился на своего мудака-хозяина, вырядившегося в комбинезон? — Да ни хуя подобного. Фиг вам с маслом, как выразились бы Вера и Айви из «Улицы Коронации». Сукин сын просто принялся скулить.

Меня зовут Кайфоломом, бичом микрорайона, грозой всех долбоёбов. Так что получай, Фидо, Роки, Рембо или Тайсон — как уж там тебя назвал твой тупорылый говноед-хозяин. Вот тебе за всех задушенных тобой детей, за все обезображенные тобой лица, за всё дерьмо, которое ты навалил на улицах нашего города. И прежде всего за то дерьмо, которое ты навалил в парках, — дерьмо, которое всегда подворачивается под ногу Лоримёру, когда тот бросается на скользящий перехват мяча, играя полузащитником за «Эббихилл Атлетике» в Воскресной Любительской Лиге Болельщиков «Лотиан».

Вот они поравнялись друг с другом — человек и зверь. Я нажимаю на спусковой крючок и отступаю на шаг от окна.

Великолепно! Пес, тявкнув, подпрыгивает и вцепляется зубами в руку хозяину! Отлишный выштрел, Лорример! Спасибо, Шон.

— ШЭЙН! ШЭЙН! ПИЗДА ТАКАЯ! УБЬЮ НА ХУЙ! ШЭЭЭЙН! — орал парень, пиная собаку, но его «мартенсы» ничего не могли поделать с этим монстром.

Тварь вцепилась в руку и не отпускала — собственно говоря, за эту зверскую жестокость всякие долбоёбы этих чудовищ и разводят. Парень чуть не тронулся умом: сначала он пытался бороться, потом замер неподвижно, потому что ему было очень больно, пытаясь то задобрить, то запугать этого безжалостного робота-убийцу. Какой-то старикан поспешил на помощь, но сразу отпрянул, как только пёс посмотрел на него искоса и прорычал через нос нечто, что следовало понимать как: «Ты у меня на очереди, дебил!»

Я слетел вниз по лестнице с алюминиевой бейсбольной битой в руках. Этого момента я, собственно говоря, и ждал, ради него-то всё и было затеяно. Человек вышел на охоту. У меня во рту пересохло от предвкушения: Кайфолом приступает к сафари. Главное — вовремя оштановитьшя, Лоример. Не волнуйся, Шон, я справлюсь.

— ПОМОГИТЕ! СПАСИТЕ! — верещит скин. Он гораздо моложе, чем я думал.

— Держись, приятель! Не паникуй! — говорю я ему. Рядом с нашим Ломми трусить западло.

Я осторожно захожу псу в спину — мне вовсе не хочется, чтобы эта скотина разжала свои челюсти и набросилась на меня, хотя шансы того, что это случится, были весьма невысоки. Кровь струилась у парня из руки и из собачей пасти, пропитывая бок куртки. Парень думал, что я собираюсь вышибить псу мозги битой, но с тем же успехом он мог бы ожидать, что я пошлю Рентона или Кочерыжку, чтобы удовлетворить Лору Макюэн в сексуальном отношении.

Вместо этого я осторожно просовываю конец биты собаке под ошейник и начинаю закручивать его. Я кручу, но блядская тварь всё не отпускается. Скин падает на колени, лицо его чернеет, он вот-вот потеряет сознание от боли. Но я продолжаю затягивать ошейник, и вот крепкие шейные мышцы пса обмякают, а я всё затягиваю и затягиваю удавку.

Пес жутко хрипит через ноздри и сомкнутые челюсти, испуская последний дух. Даже в предсмертных судорогах и после них, когда уже все его тело обвисает безвольным мешком, он по-прежнему не разжимает челюсти. Я извлекаю биту из-под ошейника и использую её как рычаг, чтобы разомкнуть собачью хватку и освободить руку этого придурка. К тому времени, когда приезжает полиция, я уже перевязал рану лоскутами его куртки.

Скин поёт мне хвалы перед прибывшими мусорами и врачами со «скорой помощи». Он не может понять, что случилось с его Шэйном, с его славным песиком, который «и мухи бы не обидел» (он на полном серьезе употребляет это клише по отношению к полоумному монстру, труп которого лежит на траве). Эти твари могут шпятить в любой миг.

Врачи ведут его к машине, а молодой коп качает головой и говорит:

— Дурацкое увлечение. Эти блядские псы — прирождённые убийцы. Мудаки, которые их заводят, пыжатся от гордости, но рано или поздно у этих тварей всё равно съезжает крыша.

Старший из полисменов деликатно интересуется у меня, зачем мне бейсбольная бита, и я объясняю ему, что для самозащиты, потому что в последнее время в нашем районе часто случались налёты на квартиры. Не то чтобы Лоример — разъясняю я — когда-либо взялся сам вершить закон и правосудие, но с битой в руках чувствуешь себя как-то спокойнее. Я вообще сомневаюсь, что хоть кто-нибудь по эту сторону Атлантики держит дома бейсбольную биту для того, чтобы играть в бейсбол.

— Я вас понимаю, — говорит старый коп.

Сильно сомневаюсь, чтобы ты хоть что-нибудь понимал, падла легавая. Офицеры в наше время вше как один тупицы, ты шоглашён, Шон? Да, его интеллект не ошобенно меня впешатлил, Лоример.

Короче, парни сказали, что я смельчак и что они представят меня к благодарности. Шпашибо, офицер, но я не шделал ничего ошобенного.

А сегодня ночью Кайфолом собирается домой к Марианне, чтобы немножко развлечься. Собачья поза, разумеется, предусмотрена программой в память о Шэйне.

Я свободен как ветер и блудлив как сто жеребцов. У меня сегодня выдался охуительно удачный денёк.