Очарован наповал

Через три месяца после съемок

Роли, штат Северная Каролина, 8 ноября 2021, понедельник ДЕВ

Ноябрьским понедельником предпоследний эпизод «Долго и счастливо» с участием Чарли Уиншо выходит в эфир для двадцати трех миллионов зрителей. Дева Дешпанде в их числе нет. По понедельникам он ходит к психотерапевту, и сейчас уже темно за окнами кабинета на востоке Роли, где он сидит, дожидаясь, пока его доктор нальет две чашки мятного чая.

Дев тянется к коробке с фиджет-спиннерами и другими игрушками для стимминга и выбирает неоново-пурпурный мячик-сквиши. Теперь Дев знает, что потребность в хлопотах и вечной суете была способом не разбираться с проблемными сторонами своей жизни; а еще знает, что если занять руки, то такие «разборки» проходят легче. За последние три месяца он немало узнал о себе в этом кабинете.

Лекси Сантос заливает кипятком чайные листья в двух одинаковых кружках и возвращается к креслу с подголовником.

— Итак, — начинает Лекси, склонив голову набок на манер, напоминающий Деву Джулс. Сегодня думать о ней не хочется, но Дев заставляет себя разбираться со слишком большими чувствами у себя в груди, — как твои дела?

Дев сжимает пурпурный мячик.

— Нормально.

Психотерапевт испытующе на него смотрит, и Дев понимает, в чем дело. Он знает, что «нормально» долгое время было его рефреном.

— Я правда чувствую себя нормально. Стало куда легче. Все почти закончилось.

Лекси ерзает на стуле.

— Что изменится после того, как эпизоды этого сезона перестанут выходить в эфир?

— Наверное, бывшие коллеги перестанут звонить и эсэмэсить мне каждые пять минут, — говорит Дев. Вообще-то после Мейкона он ни с кем не говорил. Он удалил все свои аккаунты в социальных сетях и непрочитанными удаляет все эсэмэски. Даже послания Джулс, которая в итоге оставила его в покое. В Роли он живет тихой жизнью — поселился у родителей, каждый день пишет в своей старой комнате, из дома выбирается лишь на прием к психотерапевту два раза в неделю и выгулять мамину болонку в парке. Зато это жизнь без «Долго и счастливо» с его притворством и злопыхательством. — Вместе с хайпом исчезнут мои тревоги о том, что я вижу его лицо на обложках журналов в очереди в кассу любого магазина.

— Тебе по-прежнему тяжело его видеть?

Дев сильнее сжимает пурпурный мячик.

— Знаете, Лекси, в один прекрасный день вы сделаете декларативное заявление. С того дня наши сеансы станут взаимовыгодными.

Лекси неодобрительно поджимает губы.

— Хочешь декларативное заявление? С помощью юмора ты отвлекаешься от сильной эмоциональной боли.

— Туше.

Лекси улыбается и встает, чтобы принести чай. Первую улыбку своего психотерапевта Дев увидел после нескольких недель общения. Но, как оказалось, именно мрачный и прагматичный человек требовался ему после того, как его жизнь радикально изменилась. Требовался человек, который не купится на его «все нормально». Лекси никогда не ведется на его вранье и никогда не оставляет его без внимания.

— Ну ладно. Да, я отвлекаюсь. И да, мне по-прежнему тяжело его видеть. Я по-прежнему люблю его и, наверное, буду любить всегда. — Дев откладывает игрушку для стимминга, чтобы взять кружку, которую протягивает Лекси. Кружка теплая, и Дев обхватывает ее пальцами.

— Раз ты по-прежнему его любишь, почему вы не вместе?

— Потому что любви недостаточно! — Кричать Деву не хотелось, но Лекси, небинарная персона, привыкшая к его вспышкам эмоций, и бровью не ведет. — Любовь не побеждает все. Чарли был звездой нашего шоу, я — его продюсером. Даже не пойди все наперекосяк с Морин, мы не смогли бы появляться вместе на людях. Глупо было уповать на то, что наша история закончится как-то иначе. Надеюсь, по окончании сезона у меня появится ощущение, что я сделал правильный выбор.

Лекси прихлебывает чай.

— Сделал правильный выбор, сбежав?

— То есть я знаю, что сделал правильный выбор. Я выбрал себя, — заявляет Дев, возвращаясь к разговору, который они вели в этом кабинете десятки раз. — Я больше не мог работать на шоу, где так относятся к людям. Я больше не мог смотреть, как Морин Скотт навязывает… — Дев почти решается заговорить о себе, но в последний момент дрейфит, — …вымышленные финалы. «Долго и счастливо» — рассадник проблем. Мне пришлось сбежать, чтобы выздороветь. И я выздоравливаю.

Дев впрямь выздоравливает. Он ведь даже не предполагал, как был нездоров, пока вплотную не занялся проблемами, которые прежде игнорировал. Он игнорировал не только депрессию, но и мечты о писательстве, которые отодвинул на второй план ради шоу. Глубочайшее убеждение в том, что его жизнь всеобщего внимания не достойна. Тягу к алкоголю, чтобы притупить эмоции, когда возникают серьезные проблемы. Потребность в первую очередь угождать другим, а не себе. Вечный страх предстать перед окружающими кем-то кроме Дева-весельчака. Тихое недовольство родителями, которые очень старались понять его, но по-настоящему не понимали.

Но вот он у психотерапевта, разбирается со своими проблемами. Он совершенно трезв, по крайней мере пока. Он принимает антидепрессанты, он делает собственную карьеру, он с большим трудом учится любить себя. Он понимает, что это сложная работа, которой, вероятно, придется заниматься всю жизнь. Ничего из вышеперечисленного не случилось бы, останься он в тисках шоу.

— Знаю, по-вашему, полная отключка от «Долго и счастливо» не лучшая психологическая помощь, только вряд ли я добился бы нынешнего успеха, если бы последние девять недель смотрел, как он влюбляется в Дафну Рейнольдс на винном трамвае.

Лекси опускает подбородок на переплетенные пальцы. У Дева есть теория о том, что его психотерапевт — тайный член Сказочной Семьи. Стоит Деву обмолвиться о сюжете шоу, у Лекси дрожит верхняя губа. Разумеется, если он смотрит шоу из недели в неделю, то ни за что не признается.

— Думаю, что по окончании сезона смогу перебраться обратно в Лос-Анджелес и вообще выбраться из-под влияния этого этапа своей жизни.

— Думаешь, выбираться и двигаться вперед будет сложнее, если не знать, что происходит в этом сезоне?

— Не-а, — Дев пожимает плечами. — Я знаю, что там происходит. По личному опыту знаю.

Несколько минут Лекси отмалчивается. Они оба попивают чай и смотрят в окно. На улице начинается дождь.

— Думаешь, по окончании сезона ты будешь готов с кем-нибудь встречаться?

Дев делает три глубоких вдоха и выбивает на керамической кружке знакомый ритм, который никак не получается забыть.

— Я… я не знаю. Есть ощущение, что все мои представления о любви были неверны.

— То есть?

— Сказки — это вымысел. «Долго и счастливо» — вымысел. Всю жизнь я цеплялся за эти фальшивые романтические идеалы — за гетеронормативные романтические идеалы супружества, моногамии, семейности. Не пора ли перестать строить свои представления о любви на этих сфабрикованных нарративах? Сейчас я счастлив. Я пристроил свой сценарий агенту. Я преследую собственные цели. Почему я должен считаться с мнением тех, кто твердит, что без романтических отношений моя жизнь неполноценна?

Лекси подается вперед и ставит свою кружку на стол между собой и Девом.

— Вряд ли я соглашусь, — медленно начинает он, — что «Долго и счастливо» — вымысел или что романтические идеалы по умолчанию гетеронормативны. — Со стороны психотерапевта это самое бескомпромиссное заявление. Дев бросает взгляд на обручальное кольцо на пальце у Лекси и уже не впервые гадает, кто ждет его дома после приемов в семь вечера. — Но ты прав, Дев, тебе не нужны романтические отношения, чтобы чувствовать себя полноценным или счастливым. Не желаешь их, так не желаешь, — Лекси машет руками, словно накладывая заклятье. — Но я хочу убедиться, что ты отказываешься от старых романтических идеалов, потому что не желаешь их. А не потому, что думаешь, что их не заслуживаешь.

Дев представляет себе домик, пазл на журнальном столике, горшки с цветами на подоконниках. Кружка у него под пальцами уже остыла.

— Если задам вопрос, сможете ответить на него честно?

Лекси кивает, хотя уголки рта у него опускаются.

— Вы смотрите «Долго и счастливо»?

— Моя жена смотрит, — честно отвечает Лекси, удивляя Дева. — Вечером каждого понедельника. Целые телевечеринки устраивает. Таблицы участниц составляет. Заливает все морем вина.

— Правильный подход, — с улыбкой говорит Дев.

— А если я задам тебе вопрос, ты ответишь мне честно? — спрашивает из другого конца кабинета Лекси, изгибая бровь.

Дев кивает.

— Каждый вечер, засыпая, ты по-прежнему слушаешь его старые голосовые сообщения?

Дев уже идет на поправку, но его ментальное здоровье все еще далеко от идеала, поэтому он снова прячется за личиной Дева-вечельчака.

— Знаете, Лекси, порой вы ведете себя так, что любить вас становится очень непросто. * * *

По окончании приема Дев выходит через опустевший приемный покой, шагает мимо стопки журналов на угловом столике. Он знает: смотреть нельзя, но все равно смотрит. На обложке «Юэс уикли», лежащего на самом верху, его портрет, и Дев чувствует знакомую боль в подреберье: сердце рвется прочь из-за заслонов, которыми он его окружил. Лицо на обложке усталое, страдальческое. «Хеппи-энд для Чарли Уиншо?» — осведомляется заголовок.

Дев знает, что брать журнал нельзя, но все равно берет. В верхнем углу обложки маленькое фото с белым бордюром. Он и Дафна плечом к плечу сидят под зонтом в горошек и улыбаются друг другу. «Долго и счастливо?» — осведомляется вторая надпись.

Одна фотография и три слова пробивают показное безразличие Дева. Он навзрыд плачет в приемном покое, потом навзрыд плачет в своей машине, потом кружит по Роли, пока не чувствует, что может вернуться домой с таким видом, будто не плакал вообще. * * *

Вскоре после девяти, когда он переступает порог родительского дома, мать с отцом сидят на диване, слишком усердно изображая непринужденность. То, что они оба якобы читают книги, выдает их с головой, плюс к тому бутылка вина на журнальном столике, пульт, криво лежащий на подлокотнике дивана, и виноватый румянец на щеках его матери. Родители смотрели шоу. Они смотрят его вечером каждого понедельника, когда Дев уезжает к психотерапевту. Скорее всего, они делают так из любопытства вкупе с желанием защитить Дева. Однако сейчас Дев слишком опустошен собственными слезами, чтобы переживать из-за этого.

Отец отрывает взгляд от книги, словно зачитался настолько, что не услышал, как вернулся сын.

— Ой, привет! Ты уже дома!

— Деви, как прошел прием? — спрашивает мама.

— Знаешь, принтер опять издает тот странный звук, — вмешивается отец. — Не посмотришь, в чем там дело?

— Ужинать будешь? В холодильнике кое-что тебе осталось.

Жить с родителями в двадцать восемь лет тяжело, но мама с папой очень стараются ему помочь. А Дев очень старается благодарно принимать их усилия.

Он обещает взглянуть на принтер утром, подогревает остатки ужина, ест прямо над раковиной, потом целует мать в щеку и идет спать.

У себя в комнате Дев представляет, что сейчас закроет дверь и почувствует себя сильнее, чем на самом деле. Он почувствует полное безразличие к сегодняшнему вечеру; и к фото на обложке журнала, и ко всему остальному.