Ни океанов, ни морей (сборник)

— А что вы снимаете тут?

— Сериал «Татьянин день».

— Татьянин день. А мы его три месяца смотрим. Так что, они поженятся?

— Я не знаю. У меня нет телевизора.

— Как — не знаете? Снимаетесь и не знаете?

— Ладно. Просто нам нельзя рассказывать. Но вам я скажу по секрету. Вы никому не расскажете? Тогда слушайте сюда. Он на самом деле изменяет ей, хотя они и женятся. Но потом она узнает, что у него есть любовник!

— ?!

Я играл в стольких вонючих сериалах, что поделом нассать мне в башмаки. Еще в передачах. Я был маньяком, который убил своих родителей и свою девушку ножом, а собачку кухонным молотком. Я убивал несуществующую собачку 35 дублей и получил за эту роль всего тысячу. Я был гопником, который поджег негра, и получил всего 1200! Я нищий человек. Теперь я багажист. Я червяк — разрежьте меня пополам, и будет 2 червяка.

Русская дала мне 10 рублей, и рабочий день закончился. Я выпил литровую банку Балтики 7 по дороге домой. Вкусно. Это реклама, вышлете мне денег, и я готов расхваливать любую отраву. Десять-пятнадцать тысяч рублей за лучшего писателя современности не такая большая цена, ведь правда? Нет, я не продамся, мне твои деньги не нужны! Они мне нужны.

Сигита расстелила мне, и я пытался спать. Я хотел спать, но не мог. Напиться? Не пей. Я промучился до восьми утра… Сигита спала. У меня уже начинались глюки. Меня абсолютно не волнует внешняя фабула, меня волнует только то, что в голове у багажиста. У одного — меня. Вот в чем дело. Я бы хотел, чтобы все это было вам известно, когда вы разбогатеете и будете думать, сколько дать на чай. Я разбудил Сигиту. Я спячу — две ночи без сна, какая работа? Меня еще не успели оформить. Ерунда.

Я разбудил ее и спросил:

— Ты обидишься, если я не пойду на работу?

Конечно, ведь ты должен тысячу Доктору Актеру, тысячу Теплыгину, три тысячи Стасу Иванову. Конечно, мне будет обидно.

— Я не обижусь. Это твое дело.

— Правда?

— Правда, не обижусь. Спи, пожалуйста.

Прости меня. Я не выдержу этого. Потом к нам постучала Сигитина мама:

— Женя! Ты почему не встаешь?! Тебе же на рраааббоооттууу, — я расслышал это слово, как будто бабину замедлили раза в четыре относительно нормальной скорости.

— Мама! Он сегодня не выйдет! — сказала Сигита.

— Ты очень добрая, — сказал я.

Слишком длинным был тот единственный день, в который я работал. Я уснул в один момент, как только перестал быть рабочим человеком.