Дело случая

Глава 8

— Так, а теперь рассказывай, что там у вас по делу Иваницкого, — заглянув в бумаги спросил полковник, выслушав доклад о других делах. — Там, как я понимаю, и расследовать то особенно нечего…

Полковник многозначительно посмотрел на следователя.

Сидор Егорович вздохнул. Он бы и сам с радостью закрыл это дело, хоть сей момент. Но имеются обстоятельства. И эти обстоятельства, будь они не ладны, указывают на то, что требуется продолжение расследования. Не важно кто жертва. Важно, что закон нарушен. И виновный должен быть найден. И понести наказание.

Ясное дело, что у полковника имеется своё начальство. И оно тоже, в свою очередь, требует от полковника отчет. И торопит. Потому как у того начальства есть своё, ещё более высоко стоящее. И так далее. И чем выше стоят те, кто ждет отчет, тем меньше они имеют представления о жизненных реалиях. И о том, как вообще происходит процесс расследования. Им важны показатели. Хорошей работы, разумеется. Потому что это является свидетельством что они хорошо руководят. Отлично просто. И благодаря этому отличному руководству дела и раскрываются и преступность сокращается и вообще все зашибись. А следователи и все прочие «мелкие винтики», задействованные в механизме расследования, это так, недоумки и бездельники, которые просто время тянут и государственные деньги, потому что ни черта не соображают и работать не хотят.

— Арсений Владимирович, делом Иваницкого занимается наш новый сотрудник. Георгий Орлов. Направлен к нам на стажировку после окончания академии. Вроде, толковый… Там, с этим делом все не так просто, как кажется на первый взгляд. И жертва, судя по всему, накануне смерти сама совершила убийство. Есть большая вероятность, по крайней мере. Сейчас как раз проверяем…

Полковник многозначительно поднял брови и кивнул.

— Ясно, тогда занимайтесь. Держи под контролем. Орлов молодец… И не затягивайте, сам понимаешь…

Полковник был мужик хороший. Понимающий. Не самодур начальник. И это, разумеется, облегчало непростую работу. Сидор Егорович это ценил.

— Разрешите идти?

— Иди. А стажер этот, Орлов — я просматривал его личное дело. — Полковник улыбнулся. — Академию закончил с отличием. Характеристика, хоть, сейчас на доску почёта вешай. Лучший на курсе. — Полковник улыбнулся. — Ты его там не очень клюй, а то я ведь тебя знаю.

Сидор Егорович криво ухмыльнулся.

— Ничего, нормально все. Молодёжи строгость нужна…

— Ну-ну, — посмеиваясь, сказал полковник. — Ладно, работайте…

— Ну наконец-то, где тебя носит?! — с недовольным видом глядя на подчинённого, проворчал Сидор Егорович.

— Товарищ майор! Разрешите доложить! — забыв, от неожиданности, что начальник не является поклонником «докладов по форме» громко и звонко рявкнул молодой сотрудник.

Ручимский страдающе посмотрел на юного идиота.

— Не орать можешь?! Сколько раз повторять?!.. Докладывай, пока я еще хоть что-то слышу.

— Извините… Никак не отучусь. — Конопатое лицо расплылось в своей располагающей улыбке.

— А ты отучайся, — буркнул Ручимский. — Ну, и, что там у тебя?…

— Вот отчет о вчерашнем дне, — протягивая компьютерную распечатку, сказал юный сотрудник.

Сидор Егорович нехотя протянул руку за бумажками. Настрочил стажер много. Старательный, мать его. Ведь придется все это читать…

— Сегодня ездил на место убийства Иваницкого. Решил, что можно попробовать получить полезную информацию от кого-то из его знакомых… — бодро затараторил стажер.

— От таких же как он торчков? — скептически проворчал Ручимский.

— Так точно… — подтвердил предположение начальника Гоша.

— Ну и что получил информацию? — все с тем же скептицизмом спросил Ручимский. От подобного контингента вообще, в принципе, сложно что-либо получить, кроме полного бесполезного во всех отношениях бреда. Потому как они, по большей части, в неадеквате. А если и нет, так со служителями закона беседы беседовать не любят. И если нечем их уж прямо совсем прижать, то и хрен чего скажут.

— Получил, — бодро гаркнул, в очередной раз забыв о настоятельном требовании «не орать» подчинённый, бывший лучшим на курсе. Наверное, самым горластым был, с неприязнью подумал Ручимский.

— И?… — без особого желания протянул он. Ведь в убийстве однозначно никто не сознался. А так, наверняка, ерунду какую-нибудь наболтали, даже если парню и впрямь удалось кого-то из этой «братии» разговорить.

— Я побеседовал с парой приятелей Иваницкого. Они регулярно вместе предавались любимому «хобби». Насчет первого, Вадима Борискина, жильцы дома подсказали. Он в соседнем подъезде в том же доме что и Иваницкий проживает. А личность и адрес второго знакомого сообщил участковый. Алексей Земин. Имеет две судимости в прошлом и участковый с ним очень хорошо знаком, — ухмыльнулся Гоша.

— О, подходящий контингент. Две судимости, прямо сразу напрашивается предположение, насчет очень большой вероятности получения третьей.

— Да. Я тоже первым делом об этом подумал, когда узнал, — сказал Гоша.

— Ну, и чего сказали эти друзья-приятели? — поторопил Сидор Егорович.

–

Позвонив несколько раз в дверь, и убедившись, что открывать её никто не собирается, Гоша уже собирался уходить, решив что вернется сюда позднее, после того как побеседует с другим приятелем Иваницкого. Имя, адрес и возможные места «нахождения» которого сообщил ему участковый. В этот момент двери лифта открылись и на площадку шагнул тот, по чью душу пришел молодой следователь. Сомнений в том, что это именно нужный «субъект» не возникало никаких. Внешний вид мужчины неопределимого возраста красноречиво говорил сам за себя. Замусоленная, явно очень давно не странная одежда, и как будто тоже замусоленное и сильно «полинявшее» лицо её обладателя производили довольно отталкивающее впечатление. За воспаленными веками пустой, потухший взгляд, устремленный «сквозь» окружающее. Не обращая внимания на Гошу, и молча с хмурым видом протиснувшись мимо него, мужчина прошёл к двери, в которую Гоша только что безуспешно пытался звонить.

— Добрый день, — обратился к «полинявшему» типу Гоша. Тип, словно очнувшись от транса в котором он пребывал слегка повернул голову и без какого либо выражения скользнув взглядом по незнакомцу, произнёс невнятное «У-у…», после чего «вернувшись» в транс, зашебуршился ключом в дверной замке.

— Вы Вадим Борискин?!

— Че?!.. — на этот раз мужчина повернул голову и чуть более внимательно посмотрел на незнакомца. — Че надо?!

— Поговорить.

Вадим Борискин не любил незнакомцев. И говорить с ними у него желания тоже не возникало. А уж тем более с непонятным пацаном топчущимся возле его двери. Х… знает чего он тут ошивается. Единственным желанием, причём сильным, было послать не известно что забывшего здесь чувака. Раньше Вадик именно так и поступал во всех подобных случаях. Но после случившейся с ним этим летом неприятной истории, когда он, следуя своей обычной привычке послал возле магазина одного сильно борзого мужика, надо сказать, довольно небольшого и хлипкого на вид шпендика, от неожиданно ловкого и не такого уж хлипкого «оппонента», с разворота ногой в голову, Борискин как-то решил изменить «стиль общения», потому что опасался повторения подобной ситуации. Голова и так после того случая периодически болела. Что-то этот шпендик-каратист в ней повредил.

— Че надо, спрашиваю?! — повторил Вадик вопрос, соблюдая баланс между агрессией и, типа, вполне культурным желанием уточнить чего парень которого он знать не знает, собственно от него хочет.

— Следователь следственного отдела прокуратуры Орлов, — отрекомендовал себя парень.

Борискин неприязненно покосился на, как оказалось, мента. Неожиданно, кстати, оказалось. Как с каратистом. Пацан вообще на представителя власти не похож, сопляк какой-то.

— Мне нужно задать Вам вопросы касающиеся Дениса Иваницкого.

— А, че?! Ничего не знаю, и ни о чем говорить не собираюсь, — твердо заявил Борискин. Слуга закона в голову бить не будет, А ни на какие вопросы он, как и сказал, отвечать не собирается. Ещё чего. Этим крысам слово скажешь и все, повесят на тебя все что можно, что там у них не раскрытое есть. Очень оно ему нужно. Его начинало потрясывать. И единственное чего хотелось в данный момент, так это набодяжить той дряни, которую ему удалось раздобыть и получить кайф. По крайней мере избавить организм от невыносимых приступов ощущения выворачивания всех частей тела и прочих неприятных и болезненных ощущений. А тут этот, приперся со своими вопросами. Лучше бы убийцу Дэна искал, чем к честным людям с вопросами лезть. Борискин почувствовал сильное раздражение. Нервы натянулись как струны. Ну что этого малолетнего урода принесло. Вот не было печали…

Гоша придержал ногой дверь, через которую только что протиснулся в своё жилище его собеседник. И которую тот явно имел желание закрыть перед его носом.

— Не хочешь разговаривать, значит сейчас поедем в управление. Там будешь на вопросы отвечать.

Борискин злобно сверкнул глазами. К раздражение прибавилась злость.

— Че надо-то? Че за х…? Не знаю я ничего. Отвали!..

— И ты останешься под стражей до выяснения всех обстоятельств по делу. Потому что друга твоего, Иваницкого убили. И, возможно это сделал ты. — пропуская мимо ушей заявление хозяина квартиры закончил обрисовывать положение вещей Гоша.

— Че?!!! Ты… Вы… Че совсем что ли?! Не убивал я никого! Че за х…?!

Гоша резко толкнул дверь, так что продолжавший стоять в ее проёме хозяин квартиры отлетел назад.

— Э! Э! Чо?! Не имеешь права! Ты че?!..

— Хорош выступать! — гаркнул юный следователь. — Я тебе сказал, прямо сейчас тебя примут ребята, которых я вызову и потом просидишь до суда. А там прямиком отправишься на зону. И никакой наркоты, когда у тебя начнется ломка, никто тебе не даст. Не хочешь разговаривать, вперёд!

— Да че такое-то?! Не убивал я Дэна, ты че совсем?!.. Какая зона?! Я при чем?! Дэн мой кореш был, зачем мне его убивать?! — злость в блеклых глазах сменилась испугом и паникой.

— Давай, сначала. — Как непонятливому ребенку чуть ли не по слогам сказал Гоша. — Ты ответишь на мои вопросы, и, если ответы не покажутся мне враньем, и ты расскажешь все что ты знаешь о том что меня интересует, я уйду. И будет счастье нам обоим. Ты останешься здесь, — следователь обвели рукой заваленную хламом, пропахшую затхлостью и смесью других резких неприятных запахов прихожую. — И продолжишь жить своей прекрасной, насыщенной сменой состояний кайфа и ломок жизнью. А я пойду заниматься своими делами. И все будут довольны. И давай прекращай выступать не по делу, потому что ты меня уже утомил своим красноречием. Я спрашиваю, ты отвечаешь. Ферштейн?

— Че?…

— Ничо! Дениса Иваницкого давно знаешь?

— Да… Д-давно… В одном доме живем… жили…

— Были у него враги?

— В смысле?…Которые его убить хотели?

— И такие тоже.

Хозяин квартиры пожал плечами.

— Да нет… не было… Дэн нормальный мужик был… ни с кем не ссорился… вроде… ну, только с соседями, бывало, ругались…

— В день его смерти, шестнадцатого сентября, ты его видел?