Соблазнительный маленький воришка

Глава 1

Басс

Какой ублюдок…

Вздохнув, я присаживаюсь на корточки, согнув колени указывая на голову чувака.

— Если бы я знал, что ты кровосос, я бы угнал машину, чтобы разобраться с тобой. — Мои слова тратятся на него впустую. Он меня не слышит, по крайней мере, из-за того, что у него в ушах звенит так, как должно быть карандаш, у вас в барабанной перепонке, сделает это с вами.

Подслушивание разговоров, не предназначенных для вас, сделает это с вами.

Глубокий стон срывается с губ ублюдка, когда он переворачивается на спину, веки подергиваются, прежде чем открыться и опуститься на меня. Моя ухмылка медленная, и я склоняю голову набок.

— Ты в сознании или все еще застрял в промежутке?

Его глаза снова закрываются, и мой мальчик Хейз хихикает у меня за спиной.

— Он без сознания… — он замолкает, его голос снова становится тише. — И мы не одиноки.

Вытирая кровь с костяшек пальцев краем рубашки, я оглядываюсь через плечо и вижу гладкую и греховную мокрую гребаную мечту. Изгибы, за которые любой мужчина отдал бы жизнь, даже убил бы ради этого, и гарантировал бы крутую езду.

Это Aston Martin, выкрашенный на заказ в карамельно-голубой цвет, с отвратительной черной решеткой радиатора, и от этого он становится только сексуальнее. Двери поднимаются прямо в воздух. Можно было ожидать, что из него выйдет шикарный ублюдок, типичный костюм. Жесткий придурок, который посмотрит в нашу сторону с отвращением или пренебрежением, но ожидания удел дураков, факт, который подтверждается секундой позже.

Первое, что бросается в глаза, это острый шип в форме каблука, почти равный по размеру выкидному ножу в моем кармане, черный ремешок сзади плотно обхватывает кремовую изогнутую лодыжку. Следующее, плиссированная юбка. Доходя чуть выше колена, я следую за ней вверх, туда, где она заканчивается в самой полной точке резко суженных бедер, под которыми исчезает обтягивающий белый топ с длинными рукавами. Большие золотые манжеты закрывают запястья девушки, а маленькие кольца на ее пальцах поблескивают на солнце, когда она протягивает руку. Она откидывает несколько прядей длинных, густых светлых волос назад, спасая их от попадания на аппетитно-розовые губы, когда порыв ветра касается ее кожи, как будто она сама вызвала это дерьмо, как какое-то гребаное божество ветра.

— Черт возьми. — Хейз стонет.

Ага. Богиня во плоти, и, без сомнения, девушка это знает. Ее шаги медленны и легки на подъем, что является результатом многолетней практики в совершенстве. Она во всех отношениях похожа на принцессу подготовительной школы, но ее выдает оттенок, которым накрашены ее губы, и то, как ее язычок скользит по надутой верхней губе.

Она не принцесса. Она пиранья.

Скользкая, хищная… склонная к укусам. Не из тех малолетних старшеклассниц.

Когда она направляется к небольшому зданию позади и немного справа от меня, ее взгляд скользит в нашу сторону, но только ее глаза, прищуренные на громоздком ублюдке, лежащем на земле у моих ног. Возможно, она не сможет разглядеть ничего, кроме руки и свисающей с нее полоски клейкой ленты, может быть, намек на его волосы, но не более того.

Я сдвигаюсь, медленно выпрямляясь во весь рост, и ее внимание переключается на меня, удерживая, пока я полностью поворачиваюсь к ней лицом, готовый вмешаться, если понадобится. Именно в этот момент мы обычно наблюдаем, как застывают мышцы, расширяются глаза и быстро вспыхивает паника, которая заставляет кого-то убегать от больших злых волков.

Если ее бравада лопнет, и она убежит, я буду всего в шести шагах от нее. Я догоню ее, загоню в угол, где будет ждать Хейз, но этого не произойдет. Как я уже сказал, эта девушка… она не из тех, о ком можно судить с первого взгляда, поэтому не так уж неожиданно, когда вместо этого она прищелкивает языком, проводя рукой по своим длинным волосам, словно желая убедиться, что они все еще идеально уложены.

— Мальчики и их игрушки.

Она дразнит. Интересно …

— Этот вышел из строя.

Ее губы подергиваются, и она что-то напевает, направляясь к небольшому кирпичному зданию справа от меня. Я наблюдаю, пока она не исчезает внутри, а затем поворачиваюсь к Хейзу.

— Возьми несколько обезболивающих таблеток и запихни их ему в глотку, прежде чем катить его вниз по склону. Он очнется, достаточно для того, чтобы бежать, как только боль немного утихнет.

Хейз ничего не говорит, но бросается к багажнику.

Снова наклонившись, я опустошаю карманы парня, извлекая бумажник, сотовый и сломанную зажигалку. Хейз возвращается как раз в тот момент, когда я поднимаюсь на ноги. Чертовски созвучный моим мыслям, как всегда, он передает мне мой телефон, и я направляюсь к заправочным колонкам, подходя сзади к красотке за двести тысяч долларов, чтобы быстренько сфотографировать номер, просто на случай если что-то пойдет не так, и она не так невосприимчива к крови и рабству, как кажется.

В ту секунду, когда я выбрасываю вещи в мусорное ведро, втиснутое между мойкой окон и насосом, дверь круглосуточного магазина распахивается, и оттуда выходит она, очки с серебряными линзами теперь надвинуты ей на глаза. Она не дрогнула при виде меня, стоящего в двух футах от ее машины, просто продолжает приближаться, зажав между губами темно-красную соломинку.

Идеально изогнутая бровь приподнимается за большими очками, когда она встает на расстоянии вытянутой руки от меня, нажимая кнопку на клавишах, которые держит в руке. Дверца-бабочка поднимается, и она протягивает правую руку, выбрасывая свой коктейль в мусорное ведро. Голубая жидкость выплескивается из стакана, но никто из нас не утруждает себя тем, чтобы посмотреть, облила она нас или нет.

— Уже закончила, да?

— Я только хотела попробовать, — язвит она, бросая свою крошечную сумочку на сиденье.

Шаг за шагом отступая назад, она передумывает садиться в свою машину, не потрудившись закрыть дверцы, хотя ее сумка теперь лежит прямо внутри, умоляя, чтобы ее украли.

Я следую за ней, мои движения замедляются, взгляд прикован к ее длинным, подтянутым ногам, когда она переступает с правой ноги на левую, затем поворачивается, ее юбка развевается вокруг бедер, рука поднимается, чтобы зависнуть над капотом моей машины. Начиная с пассажирской стороны, ее шаги повторяют ее контур, ладонь обводит кузов, даже не касаясь пальцем рамы.

— Твоя? — Спрашивает она, обходя машину, широко шагая, чтобы не наступить на испачканное доказательство того, что мудак съел гравий возле передней правой шины. Она наклоняется немного ближе, ее взгляд скользит по капоту, прежде чем остановиться на мне. Блондинка в ожидании приподнимает бровь, девушка не привыкла, чтобы ее заставляли ждать.

— Моя, — подтверждаю я, сохраняя невозмутимое выражение лица, но эта цыпочка увидела тело на земле перед тем, как войти в магазин, и даже глазом не моргнула. Теперь она перепрыгнула через лужу крови, как будто это была всего лишь вода, и притворяется, что восхищается длинным ржаво-красным капотом моей машины. … прямо там, где раньше был VIN-номер, до того, как я ударил бритвой эту сучку. — Это…

— Кортик, 1972, — перебивает она, сгибаясь в коленях, и мой взгляд устремляется к изгибу ее задницы, который так близко виден в этой юбке. — И с оригинальной решеткой.

Она оглядывается через плечо, и я перевожу взгляд на нее.

Она поднимается на ноги, полностью игнорируя присутствие Хейза, когда он возвращается вверх по склону холма. Он замедляется, бросая взгляды в мою сторону в поисках сигнала, должен ли он схватить ее и заткнуть рот кляпом или позволить этому продолжаться. Руки свободно опущены по бокам, я провожу кончиками пальцев по своим джинсам, молча давая ему понять, без слов или взгляда, что все хорошо.

Блондиночка движется вперед, сложив руки за спиной, как идеальная гребаная кукла, какой она и является, останавливаясь, когда собирается пройти мимо меня. Ее левая грудь прижимается к рукаву моей куртки, и ее рука поднимается, поправляя очки на голове, и когда она опускается, кончики ее ногтей с белыми кончиками задевают край молнии.

Глаза цвета мха встречаются с моими, и она моргает, красиво и медленно.

— У твоей машины есть потенциал. Ненавижу наблюдать, как это тратится впустую.

— Что я могу сказать. — Мой взгляд падает на ее тело, но я быстро возвращаю его обратно. — Мне нравится тяжелая езда.

В этой девушке нет ничего грубого. Она вся из атласа и шелка, с гладкой кожей и изящными изгибами. Она не бледнеет и никак не реагирует, но медленно и чертовски ровно, эти ее губы изгибаются в одну сторону.

— Ты хочешь сказать, что не можешь позволить себе привести ее в порядок? — Она наклоняет голову, говоря с насмешливой невинностью. — Позор.

Да, пиранья.

Я бы позволил ее зубам вонзиться в меня, а потом укусил бы ее испорченную задницу в ответ. Буквально. И сильно.

Она подходит ближе, ожидая от меня реакции, которой она не получит, но ей не требуется много времени, чтобы понять это, и ее губы раздвигаются в широкой улыбке, ее язык выглядывает между идеально жемчужно-дорогими белками. Ее глаза слегка сужаются, но это игра. Фальшивка настолько, насколько это вообще возможно. Эта девушка точно знала, на чем будет сосредоточено мое внимание точно так же, как я знал, что это было именно то, чего она хотела.

А потом, проходя мимо, она задевает меня плечом. Я не смотрю ей вслед, потому что знаю, что она ждет от меня этого. Меньше, чем через минуту она выскакивает, оставляя нас в облаке горелой резины. Тогда я действительно разворачиваюсь, и Хейз подходит, чтобы встать рядом со мной, наши глаза следят за задними фарами на темной, предположительно пустынной дороге.

Быстрый, удивленный смешок вырывается у него, и он качает головой.

— Она думает, что она ловкая, не так ли?

Я делаю глубокий вдох. Она чертовски в этом уверена.

Роклин

Двойные двери распахиваются в ту же секунду, когда мои каблуки касаются последней ступеньки. В ту секунду, когда я выхожу и закрываюсь в прихожей, наружный свет выключается. Только после того, как датчики зафиксируют, что вход опечатан, автоматические двери в пяти футах впереди исчезают в стене.

Когда я вхожу в комнату, где несколько пара глаз, которых вы не можете видеть, видят вас и решают, какую дверь впереди открыть для вас, я мгновенно оказываюсь запертой внутри того, что мне нравится называть нашей милой маленькой шкатулкой. Конечно, как только дверь за моей спиной со щелчком закрывается, моя команда разрешает мне войти.

В тот момент, когда мои каблуки цокают по бело-золотому мраморному полу, Дамиано выскальзывает из комнаты охраны и становится в очередь рядом со мной. Он так же бесшумен, как и его шаги, и мой взгляд скользит в его сторону, мы вдвоем продолжаем идти по коридору, проходя мимо каждой пары черных двойных дверей по пути и игнорируя их. Мы останавливаемся перед апартаментами Грейсон, самыми большими в этом месте, построенными и спроектированными специально для меня и моих девочек, Бронкс и Дельты. Они расположены в конце зала, где пространство разделяется на букву "Т", точку пересечения стометрового подиума, как называет его Дельта.