Очень синий чулок

Глава 1

Глядя на нового шефа Ольга подумала:

«Бесполезный пижон, мамин сына, папин козлина».

Будто угадав ее мысли, Константин Сергеевич перевел взгляд на Ольгу и та, растянув губы в вежливой улыбке, сделала крошечный шаг назад. В тень.

Кондей не давал воздуху застояться, и Ольга ясно чуяла приятный, свежий запах его туалетной воды и чистый запах тела. Она могла оценить и яркие синие глаза, что с веселым прищуром оценивали собравшихся в переговорной сотрудниц. Многие из которых уже млели и были готовы сражаться за место его личного секретаря. Откуда оно взялось, это самое понятие личный секретарь, Ольга не знала и знать не хотела. Ведь перед дверью в роскошный кабинет шефа уже сидит один секретарь. Зачем ему второй?

И почему он смотрит на нее?

— Волкова, Ольга Игоревна, — задумчиво произнес он. — Почему уходите?

— Не ухожу, Константин Сергеевич, — она спокойно его поправила, — а получила предложение на перевод внутри компании. Буду выполнять те же функции, но в другом кабинете.

— И с другим шефом, — усмехнулся он.

Она резко покраснела. Ольга никогда, ни разу в жизни не позволила себе ни единого служебного романа! Все, чего она добилась, она добилась своей головой и доскональным знанием двух языков — английского и немецкого. Сейчас Ольга задумчиво смотрела в сторону китайского, но память назойливо напоминала, что её мозг не резиновый. И стоит ограничиться двумя языками. Не всем быть полиглотами.

И вот сейчас, молодой, лощеный мерзавец (а он сразу перешел в категорию мерзавцев) намекает, что она укладывалась в постель к своему прошлому шефу! Что за бред — Сергею Васильевичу было шестьдесят три года. Да, он, как и все мужчины-маги, заглядывал в вырез ее блузки, но, во-первых, там не было ничего выдающегося, а во-вторых, он просто держал марку. Она точно знала, что старик уже ничего не может — Мариночка всем растрезвонила о неудаче Сергея Васильевича. За что и была чуть погодя уволена.

— Вы покраснели и молчите, Ольга Игоревна, — мягко произнес Константин. — Заверяю вас, что как начальник, я ничуть не хуже, а даже лучше своего отца.

Она огляделась по сторонам. Весь их дружный, змеиный коллектив радостно наблюдал за диалогом. Хотя, какой к черту диалог? Она, как всегда, стояла и ничего не могла сказать. Столько лет работы над собой, а она как была, так и остается мямлей.

Хватит!

— После собрания зайдите ко мне в кабинет, — наконец произнес Константин, поняв, что ничего от нее не добьется.

Оля осторожно отошла в сторону, потом еще пару шажочков и еще и вот оно, долгожданное спасение — зеленая зона. В высоких кадках росли не менее высокие благородные растения, которые привезла из далеких, жарких стран первая жена Сергея Васильевича. По слухам, она была преотвратной женщиной и мерила сантиметром юбки у сотрудниц. Зато после нее остался островок покоя и благополучия, в котором пряталась Ольга.

Она никогда не была трусихой, а вот с разговорами у нее всегда было тяжело. Нет, не так. С разговором на публике, когда толпа жадно ловит каждое слово… Она это ненавидела с пятого курса универа. Тогда эта толпа ударила по самому больному.

«— Да кому ты нужна, мышь серая, — фыркнул Димка, — вот диплом бы я без тебя не написал. Уж прости, Ольчик, но любят — красивых. Я потому тебя и в постель не потащил — не стояло.

А вокруг собрались сокурсники и радостно посмеивались. Как же, любимицу преподов, отличницу и задаваку с красным дипломом удачно поимел первый красавец курса. Она так и не смогла возразить ему, напомнить, как он скулил у ее кровати и как соблазнял. А она не поддалась, откладывала на «после диплома». Все, что она тогда смогла — молча развернуться и уйти».

— Ольга Игоревна, если вы настолько сроднились с олеандром, то я готов вам его подарить. Собрание окончено, прошу, будьте столь любезны проследовать в мой кабинет.

Говоря все это, Константин жестко ухватил ее под локоть и практически тащил за собой. Только в коридоре он немного ослабил хватку, приветливо улыбнулся, кивнул своей придверной секретарше и, проходя в кабинет, бросил:

— Два кофе, сливки двадцати процентные и не забудь поставить на поднос сахарницу — я слащу себе сам. И не перепутай ничего.

А Оля заметила, что у секретарши заплаканные глаза. Кажется, вместо работящего и умного шефа, пришел тиран-барчук, который будет тиранить всех подряд, просто потому что может себе это позволить.

— Присаживайтесь, Ольга Игоревна. Осмотритесь, здесь многое поменялось, не правда ли?

Не так чтобы многое, мысленно отметила Оля. Но да, перемены есть. Большой переговорный стол исчез, а ведь самые важные дела велись именно здесь. Сергей Васильевич любил подчеркивать, что его личный кабинет, его территория, открывается только для самых важных, самых надежных партнеров.

В кабинет вошла девочка-секретарь, Ольга никак не могла ее вспомнить. Может, он привез ее с собой? В руках у нее был изящный поднос с чашками, молочником и серебряным кофейником, слева от которого притулилась скромная сахарница.

Поставив поднос, она вышла.

— Угощайтесь, Ольга Игоревна. Кофе хороший, вы такой вряд ли пробовали. Сливки, сахар?

Терпкий напиток едва не встал ей поперек горла. Работая в этой компании уже три года, Оля искренне считала себя успешной женщиной. На самом деле девушкой, но это уже незначительные детали. У нее была однокомнатная квартира, маленькая, но своя. Правда, в той квартире почти не было мебели, да и стены остались первозданно-бетонными. Зато она выплатила ипотеку за два с половиной года. А это, по нынешним меркам, подвиг достойный баллады.

— Да, очень насыщенный вкус. Нет, благодарю, сливки и сахар только портят вкус напитка, — наконец произнесла она.

— У отца переняли привычку пить горькую смолу? Что ж, я научу вас ценить терпкую сладость. Ира, зайди, — позвал он через селектор.

Девушка зашла, подошла к шефу. И тот издевательски медленно вылил на нее сливки:

— Я буду делать так до тех пор, пока ты не перестанешь разбавлять тридцати процентные сливки молоком.

— Но других нет, — тихо сказала обтекающая Ирина.

— Значит, тебе нужно было их достать, купить, наколдовать. Или, самое простое, послать за ними моего шофера.

— Он отказался, — вспыхнула Ира и Ольга остро ей посочувствовала.

— Так ты бы попросила, вежливо. Тебе же эта услуга нужна, а не ему. Свободна.

Оля сидела ни жива, ни мертва и только стискивала тонкую чашечку в руках. Какое счастье, что она уходит в соседнее крыло. У шефа был соучредитель компании, по большому счету, именно у Крастова больше власти — контрольный пакет акций компании принадлежит именно ему. Что вполне устраивало Коврова-старшего, а вот младшему, кажется, не нравится.

Но младшему может не нравится что угодно, Крастов — сила и мощь. Сердце компании. Ее мотор.

— Считаешь, я не прав? Дай-ка угадаю, какие мысли бродят в этой очаровательной головке «Ах, какой мудак, как он мог так обидеть бедную девочку!», — процедил он и встал из-за стола.

— Это не мое дело, Константин Сергеевич, — тихо ответила Ольга и поставила на стол чашку.

Шумно выдохнув, она отвела взгляд от шефа.

Делая вид, что ей очень интересен интерьер, Ольга скользила взглядом по сторонам. Темные стены, мрачный настрой, наглухо закрытые шкафы с невидимым содержимым, огромный дубовый стол, заваленный документами, и два одинаковых, мягких кресла. В одном из которых она и тонет.

— Верно, не твое, — он присел на собственный стол, — как кофе? Насыщенный вкус?

— Да, — она чуть заторможено кивнула.

— А хочешь, я раскрою тебе маленький секрет? — он широко улыбнулся и встал, — подойди-ка ко мне.

Желая поскорее покончить с этим странным разговором, Ольга резко встала и едва не рухнула на пол — ноги ее перестали держать. Тело стало будто ватным. Стоять получалось с большим трудом!

— Весь цирк со сливками нужен был лишь для того, чтобы ты не обратила внимания — я не стал пить кофе, — он подхватил ее у самого пола и уложил на стол, прямо на бумаги.

Ей было страшно, в уголках глаз скопились слезы, которые Константин заботливо вытер платком.

— Мне не нужно, чтобы ты плакала. Я знаю, Ольчик, что ты честная, порядочная и, вот ведь неудачница, еще и непорочная. Принца ждала?

Он говорил спокойно и так же спокойно расстегивал пуговки на белоснежной блузке. Чуть поглаживал обнажающуюся кожу и похмыкивал:

— Да, Волкова, с таким унылым бельем тебе до старости ходить в целках. У тебя кот есть? Хочешь подарю, породистого? Плоскомордого и наглого. Будешь на нем свою нереализованную любовь реализовывать.

Константин снял с ее безвольного тела юбку и блузку, расстегнул лифчик — путь будут прокляты застежки спереди — и спустил трусики. Оля закрыла глаза, понимая, что сейчас случится самое страшное. Она пыталась заставить себя хотя бы закричать, но не получалось. Тело ей не принадлежало в самом страшном, не книжном смысле — она его не чувствовала.

— Да, можешь не открывать глаз, — хмыкнул Константин, — так даже лучше.

Он не коснулся ее, нет. И Ольга, слушая щелчки фотокамеры, пыталась понять, а что, собственно, хуже? Быть изнасилованной высокопоставленным мудаком, или быть сфотографированной на его столе? Почти полностью обнаженной?

— Действие моего фирменного напитка прекратиться минут через десять, — сказал он, — я пока тебя поглажу. Награда для хорошей девочки. Или для синего чулочка? Скажи, тебя ведь наверняка так называли? Отличница, красный диплом, девственница в столь почтенном возрасте. Тебе двадцать шесть лет, а ты все еще сопротивляешься природе. Не боишься, что твоя роза совсем завянет?

Его руки скользили по ее коже, пощипывали соски, поглаживали груди. Чему-то усмехнувшись, он провел пальцем по ее губам, а затем ввел его внутрь, погладил язык.

— Я бы хотел сделать это членом, — доверительно сообщил Константин. — Знаешь, сегодня я буду трахать Ирочку, и представлять тебя.

Увлажненным пальцем он потер ее сосок. И Ольга с ужасом почувствовала, что ее тело, никогда не знавшее ласк, откликается. Что теплеет внизу живота и… И что ноги начинают чуть-чуть подрагивать, а значит, к ней вот-вот вернется способность двигаться.

Так и вышло. Она шарахнулась в сторону от него, неловко перекатилась по столу и упала на пол, колени. Едва успев подставить руки, она на секунду замерла в унизительной, открытой позе. И услышала ненавистный щелчок камеры.

— Ох, я конечно знал, что в девственницах скрыт потенциал, но чтобы такой… А ничего у тебя дырки, приятные, — хмыкнул он, — но прикройся и поговорим о деле.

Одеться получилось не сразу. Ольга натянула трусы, кое-как доползла до юбки и блузки и поклялась, никогда не надевать на работу чулки. Вообще никогда не носить чулков.

Константин все это время что-то делал со своим планшетом, затем подошел к ней и помог устроится в кресле.

— Мы были так близки, — он с намеком прошелся ладонью по ее животу и ниже, — я бы хотел побывать там первым.

— Ни за что, — с ненавистью выдохнула Оля.

— Да я бы и не смог, — она развел руками, — ты мне для другого нужна. Смотри.