Сердце Дьявола

Всё это началось с Белевича. С этого ублюдка. Он мог бы рассказать мне. Почему он этого не сделал?

— Когда, чёрт возьми, это было? — требую я.

— Незадолго до того, как они схватили твою сестру, думая, что это ты. Они требовали с меня выкуп, сказав, что это ты.

Белевич знал, когда мы играли в Ла Рейне. Он знал, почему я играю. Он знал, что Саммер похитили, потому что думали, что это я. И он ничего не сказал. Нам с ним нужно кое-что обсудить.

Я опускаю взгляд на пустой стакан из-под виски, желая, чтобы он волшебным образом наполнился. Когда этого не происходит, я смотрю на Фёдорова.

— Они действительно схватили Саммер, потому что думали, что это я?

Его голубые глаза стали серьёзными.

— Да. Потому что они знали, что я заплачу сколько угодно, чтобы вернуть тебя.

— Но… Джерико — тот, кто вернул Саммер. — Я прижимаю два пальца к своему виску, когда он запульсировал от начавшейся сильной головной боли в попытке обработать всю эту информацию.

— Я попросил его об одолжении. Но я не знал, что похитители узнали, что женщина, которую они держали, была не ты. После этого они пытались получить деньги за неё и у тебя, и у меня. Фордж узнал, кем была для тебя эта девушка, тоже мне не сказав. А затем он провернул свой самый большой трюк. — Фёдоров делает паузу, и я знаю, что он собирается сказать.

Джерико заключил со мной сделку.

— Он женился на тебе.

Прямо сейчас, в этот момент, когда моя искра любви превратилась в яростное пламя, не время вспоминать, что Джерико женился на мне под ложным предлогом. Неважно. Верно? Потому что речь больше не идёт о сделке. Всё по-настоящему.

В груди зарождается частичка сомнения, но я мысленно отмахиваюсь от неё.

— Он женился на мне, чтобы защитить, — говорю я с убеждённостью, подкрепляющей мои слова.

— Он сделал это ради преимущества в бизнесе. В качестве рычага давления, — возражает мой отец. — Но… когда мы виделись после, я подумал, было ли это только бизнесом? Я не верил, что мужчина может устоять против моей родной дочери. Я был на его месте. Я не мог отказаться от Ирины, хотя она и заслуживала лучшего человека. Мы с Форджем сделаны из одного теста. Мы берём то, что хотим, по собственным причинам и никогда не станем за это извиняться.

Его сравнение — последнее, что я хочу слышать. Я качаю головой.

— Я не хочу сейчас об этом говорить.

Я крепко сжимаю стакан с водой, потому что, если я поддамся миллиону других вопросов в голове, то потеряю концентрацию на самом важном — на Джерико.

Взглянув на блондина, я спрашиваю:

— Ты не мог бы получить последнюю информацию? Я не хочу ждать здесь всю ночь, гадая, что, чёрт возьми, происходит. Мы должны что-то делать.

Я роняю фото на стол перед собой, хотя часть меня хочет его оставить. Фёдоров поднимает его, целует потёртую бумагу и прячет в бумажнике.

— Костя. — Он поворачивается на человека позади него, и отдаёт приказ на русском.

Блондин, который должно быть, Костя, звонит по телефону.

В комнате воцарилась тишина, за исключением резких звуков языка, который я хотела бы понимать больше. Когда Костя вешает трубку, он что-то говорит Фёдорову, отчего мой отец встаёт и коротко отвечает. Костя что-то говорит в ответ и поворачивается, чтобы уйти, явно получив приказ действовать.

— Что? Что происходит?

Мой отец с гневом на лице говорит сквозь стиснутые зубы.

— У нас есть зацепка.

— Что за зацепка? — я перевожу взгляд с него на Голиафа и обратно. — Он в порядке? Где он? У кого он?

— У того, кто говорит, что они хотят получить сто миллионов долларов в обмен на его возвращение.