Wait

Когда его ладонь соскользнула вниз, а дыхание стало более прерывистым, я поняла, что он просыпается, или вовсе не спал, а Чон в это время уже открыл глаза и, прищурившись, смотрел на меня в упор. От его тяжелого взгляда, я резко выдохнула, и тупая боль остро пронзила виски, напомнив о количестве выпитого вчера вечером.

— И все же, я не понимаю, почему ты не ушла от него… — тихонько произнёс Чон, словно наш вчерашний разговор еще не закончился.

Эту мысль он явно крутил в голове всю ночь и, по-видимому, она не давала ему покоя.

Голова нестерпимо болела.

— Мы должны говорить об этом прямо сейчас? Когда мы лежим с тобой в одной постели, — воскликнула я, потому что не была готова к очередному откровенному разговору.

Не сейчас. Когда стыд за вчерашнее и тот факт, что мы сейчас лежали в одной постели, просто съедали меня изнутри. Я думала, он съязвит и сведет все к пошлости, но нет, Чонгук был невозмутим, продолжая свою игру в «хорошего мальчика».

— Тебе будет полезно кому-то выговориться. Если ты оставишь всё так, как есть, сколько пройдёт времени до следующего срыва? Я не знаю. Не хочу, чтобы для тебя всё плохо закончилось.

Брюнет замолк, ожидая от меня продолжения диалога. Даже после сна он был очаровательно красив, его черные волосы разметались по подушке и контрастировали с белой наволочкой, на которой Чонгук лежал.

— Давай не сейчас? Пожалуйста… — умоляла я и надеялась, что парень сжалится надо мной, а в лучшем случае, больше не вернется к этой теме.

Чон яростно покачал головой и сел на кровати, свесив ноги и попутно беря в руки штаны, по-видимому, брошенные куда-то на кресло вчера вечером.

— Не думай, что тебе удастся улизнуть. Мы вернемся к этому разговору позже, — ответил Чонгук, полностью одеваясь, и пошёл вниз, скорее всего, готовить завтрак.

Я же, скинув одеяло и оглядев себя на наличие хоть какой-нибудь одежды, прикрывающей мою наготу, пришла в восторг, от того, что была в платье, а не в одном белье, решила пойти и привести себя в порядок. Проскочив в предоставленную мне комнату, я достала джинсы и футболку вместо вчерашнего наряда и направилась прямиком в ванную, совершенно позабыв о том, что вчера там творилось.

— Твою мать! — выругалась я, чуть не наступив на осколки, на что Чон сразу же поднялся с кухни, с тревогой разглядывая меня.

— Не поранилась?

— Не успела. Это моих рук дело? — тихо молвила я, даже не парню рядом, а скорее себе, пытаясь вспомнить, что же вчера было, но выходило плохо.

— Если хочешь принять душ, напротив моей комнаты тоже есть ванная, — резюмировал Чон, когда стал спускаться вниз и добавил:

— Поторопись! Ты идёшь со мной на работу, и это не обсуждается!

— Ты что, боишься оставить меня одну? — запротестовала я.

— Можно и так сказать.

— Чон Чонгук! Мне не пятнадцать лет, и ты не моя мамочка! — кричала я так, чтобы до парня донеслось каждое слово.

Мне не хотелось его видеть после вчерашнего, а он собирался еще и на работу меня с собой потащить, чтобы совесть точно меня накрыла где-нибудь по дороге. Ему, видимо, было мало моих мучений в виде головной боли. А еще, меня по-прежнему пугала его гиперопека. Я отвыкла от заботы, после того, как нас с Миной стал разделять океан. А больше обо мне никто и не заботился…

— Надень что-нибудь удобное. И, в моей комнате, в верхней тумбочке, есть таблетки от головной боли, — донеслось откуда-то из кухни.

***

Пока мы ехали молча в его «Ауди», я разглядывала Чона и снова задумалась, как бы наша жизнь сложилась, если бы не его брошенная тогда фраза, пока сопливая мелодия лилась из колонок его авто, а парень постукивал по рулю в такт мелодии. Но прошлое на то и было прошлым, потому что его уже невозможно было изменить, и не было смысла даже вспоминать об этом. Это было уже не так важно. Важнее было то, что сейчас происходило между нами.

«Интрижка», — это слово так и подкрадывалось непрошенным гостем в сознание, когда воспоминания подкидывали образы вечера, в который я вернулась в Сеул.

— Соён, можно тебя попросить быть полегче с Чорин в этот раз? — не отрываясь от дороги, молвил Чонгук, отвлекая меня от моего бесконечного потока мыслей, — девчонка просто в ужасе от тебя.

— Чорин?… А, девушка-администратор, твоя работница. Обещаю быть сегодня самой примерной, — краснея, добавила я, вытягивая мизинец в примирительном жесте.

— Очень на это надеюсь. В тот раз мне пришлось её успокаивать не меньше получаса.

Доехав до уже знакомого места, Чон заглушил двигатель, и мы оба вышли из машины, не проронив больше ни слова. Знакомая девчушка, чьи пряди были уже не синими, а фиолетовыми, бодро поприветствовала своего начальника, но стоило мне появиться в поле её зрения, как она поникла, быстро скрываясь за стойкой.

— Не пугайся, Чо. Сегодня она не кусается, — засмеялся Чон, а мои уши загорелись от его колкого замечания.

Пристыженная этим комментарием, я прошагала за парнем, когда он, взяв со стойки какую-то тетрадь, пошёл в сторону своего рабочего кабинета. Когда мы вошли в студию, Чонгук уселся за стол и стал что-то заполнять, попутно вбивая в телефон, возможно, даты записей. Мне не хотелось его отвлекать, поэтому я, молча разгуливала по его «берлоге», рассматривая кресло для сеансов, краски, инструменты и самого парня.

Сейчас, он сидел в черной футболке с принтом, и его мускулатуре могли позавидовать даже многие спортсмены. Было явно видно, что он продолжал держать себя в отличной форме. От напряжения на его руках мышцы перекатывались, представляя в лучшем виде татуировки на его предплечьях и вызывая во мне неоднозначные чувства. По-видимому, я слишком долго пялилась на него, потому что со смешком парень повернул голову в мою сторону, приговаривая:

— У тебя есть какая-то грязная фантазия о мускулистых парнях с татушками, о которой мне следует знать?

— Иди к чёрту, — огрызнулась я и взяла в руки баночку черной краски, очень похожую на ту, которой рисуют на обычной бумаге.

Не заметив, что колпачок был приоткрыт, я надавила на флакон, от чего краска с силой брызнула, пачкая мою белоснежную футболку и кожу в области шеи, груди и ключиц. От шока я вскрикнула, пугая этим Чонгука, и попыталась выругаться, но осеклась, вспоминая, что мы все-таки были на работе парня и, возможно, за дверью могли ждать его клиенты:

— Какого… Я очень надеюсь, что это отмоется.

— Да. Только, к сожалению, футболка испорчена. И, видимо, мне придется одолжить тебе свою, — ответил Чон, осматривая масштаб происшествия и доставая из тумбочки, что-то вроде очистителя для краски и салфетки.

После этого, Чонгук порылся у себя в шкафу, что стоял рядом со столом, и, найдя футболку с изображением какой-то рок-группы, протянул её мне, взяв в руки салфетки и ремувер. Он отвернулся, пока я переодевала вещицу, а после, стоя напротив, заботливо стал протирать мою шею и ключицы, стирая краску, периодически заглядывая мне в глаза. Я же пыталась не смотреть на него, потому что его действия были настолько смущающими и нежными, что мои щеки начали покрываться румянцем, и, скорее всего, я напоминала переспелый помидор.

Сейчас, стоя в джинсах и его огромной футболке, которая скатывалась с одного плеча, с черными пятнами по телу и отсутствием макияжа на лице, выглядела я, мягко говоря, не очень привлекательно.

— Наверное, я выгляжу ужасно, — немного расстроено выдала я.

— Я никогда не видел тебя более красивой, чем сейчас.

***

========== Chapter Thirteen: Love? ==========

Музыка к главе:

Z.Tao – Uncover

***

Я силилась выбросить из головы его неожиданный и чувственный комментарий и попыталась упрекнуть, дабы он перестал меня смущать уже в который раз за этот день:

— Ты не можешь так со мной говорить.

— Почему? Из-за того, что ты замужем? Твой муж просто козёл и не видит таких очевидных вещей, — ответил Чон, выбрасывая грязные салфетки в урну.

Всего парой брошенных фраз Чонгук поставил меня в тупик.

— Давай не будет о нём, пожалуйста, — умоляюще просила я, ежась, как будто от холода.

— Хорошо, как скажешь. Эти несколько дней будут свободны от разговоров о твоем супруге, — молвил Чон и подошёл ко мне, укладывая свои теплые ладони на мои плечи. — Только если ты пообещаешь мне больше ничего с собой не делать.

Чонгук с нежностью заглянул в мои глаза и произнёс:

— Всё готово. Теперь на тебе нет ни единого пятнышка.

Договорив, брюнет аккуратно прикоснулся губами к моей щеке, от чего та начала гореть, а я осталась стоять, словно в прострации, раздумывая о том, что он сейчас сделал. Этот поцелуй можно было считать нашим первым. Он не был вызванным гневом, похотью или желанием отомстить. Из-за этого необычного порыва я немного растерялась, но после, пока Чон собирал свои вещи, постаралась сделать вид, что сейчас не произошло ничего необычного. Я как-нибудь подумаю об этом потом.

Мне хотелось поскорее нарушить эту неловкую тишину, что повисла между нами, поэтому я спросила:

— У тебя сегодня нет записей?

— Нет. Я перенес их на другое время. Устроил себе небольшой выходной. Я и так практически безвылазно работаю. Кстати, мне сейчас нужно будет навестить кое-кого, и я хотел, чтобы ты составила мне компанию, если ты не против. Хотя у тебя всё равно нет выбора, так как я всё ещё не доверяю тебе.

— Чонгуук… — протянула я.

— Никаких «но». Предвещая твое недовольство по поводу внешнего вида, я по-прежнему того же мнения, что и раньше — ты выглядишь прекрасно, — парировал он, задирая большой нос кверху, снимая солнечные очки с ворота футболки и помещая их на переносицу.

***

Выходя из его студии, мы попрощались с Чорин и, сев в машину, отправились в район, который был знаком мне не понаслышке. Здесь располагался Национальный госпиталь Сеула — медицинское учреждение, в котором стажировалась Мина. Немногим удавалось попасть сюда, но она очень долго и упорно трудилась, чтобы сейчас работать в нём.

Я вспомнила наш разговор с ней в кафе, и всё начало обретать некий смысл. Я совсем забыла о том, что она говорила, как видела Чонгука здесь достаточно часто. Мне даже было страшно представить, зачем мы сюда приехали.

Когда мы вышли из авто, я тихонько последовала за парнем, пытаясь скрыть тревогу. Он, видимо, чувствуя моё напряжение, аккуратно взял меня за руку, еле касаясь своими пальцами моих. Так мы поднялись несколько этажей вверх, пока не дошли до нужной палаты. Я осторожно прошла за Чоном в помещение и ахнула.

Там была его мама — Хеджин. Мисс Чон лежала на кровати, подключенная к каким-то проводам и капельницам. Тяжелая ткань обрамляла осунувшееся и побледневшее тело. Женщина, которую я помнила, раньше выглядела совершенно иначе: красивая, яркая, всегда приветливая и счастливая. Хотя, она потеряла недавно мужа, и, по-видимому, с ней случилось что-то плохое, раз она здесь оказалась.

Вот почему Чонгук так напрягся тогда, когда я спросила его про маму. Моё сердце сжалось от боли, когда я подумала о своих родителях. Хоть мои отношения с ними нельзя было назвать самыми лучшими и образцовыми, не представляю, чтобы чувствовала на месте Чона. На смену стыда, который я испытывала утром, пришли страх, огорчение и боль.