Забудь меня, любимая!

10. Если ты меня разлюбишь

«Волга» неслась сквозь метели, густые леса и заснеженные равнины. «Ориентация север» — пели хором Настя и Лёша. «А я не буду бояться, что нам нужно расстаться». Один раз остановились для заправки: Лёша вёз канистру бензина в багажнике, чтобы не покупать дорогущее финское топливо. Два раза делали привал на перекус и разминку.

Вышли под лунное небо, обрамлённое белыми еловыми лапами, стояли запрокинув головы, заворожённые и потрясённые красотой севера.

— Мы как будто одни в целом мире, — тихо сказала Настя.

Лёша нащупал её руку, сжал пальцы.

— Представляешь, сколько звёзд должно было сойтись, чтобы мы встретились?

***

До места назначения добрались поздно ночью.

Домишко из тёмных сучковатых брёвен притаился среди ёлок на склоне сопки. Метровые шапки снега лежали на крыше и ветках деревьев. От стоянки к дому вела расчищенная тропинка, а на веранде горел светильник в виде старинного фонаря. Скрип снега под ногами разносился на всю округу, хотя вряд ли мог кого-то потревожить: в радиусе нескольких километров человеческого жилья не было. Рядом с фонарём лежал ключ от дверей. Они словно в сказку попали.

Внутри было тепло, сухо и пахло дымком, берёзовыми вениками и корицей. На столе под бумажной салфеткой обнаружились свежие булочки — приветственный комплимент от хозяев. Настя заглянула в крошечную спальню, на кухню и в сауну:

— Лёша, это всё наше на семь дней! И никаких родителей, никаких экзаменов, никакого Питера! Только ты, я и этот лес.

— Тебе нравится? — спросил он, подтаскивая её к себе.

— Я счастлива, — ответила она в толстый шерстяной свитер. — Я так счастлива, что мне хочется плакать.

***

Она вышла из душа, обмотавшись полотенцем. На полу у горящего камина Лёша разложил постель, вокруг расставил зажжённые свечи, а на подносе приготовил бутылку вина и мандаринки. С гулко бьющимся сердцем Настя сняла полотенце и отбросила в сторону.

Села на одеяло, нагретое жаром камина. Лёша сделал то же самое.

Они впервые обнажились друг перед другом. Взгляд Лёши скользил по её груди и животу, а Настя не могла отвести глаз от напряжённого члена. Она раньше не видела голого мужчину с эрекцией — это выглядело внушительно и немного пугающе.

Неужели эта часть тела войдёт в неё полностью?

Лёша потянулся, погладил Настю по щеке:

— Ты просто нереально красивая.

— Ты тоже…

Она коснулась его груди — с той стороны, где сердце. Уловила быстрый стук, провела пальцами по светлым волосам вниз до самого паха. Мышцы пресса напряглись, Лёша рвано вздохнул:

— Хочешь потрогать его?

— Конечно.

Он взял её руку и положил на член. Настя неумело сжала твёрдую горячую плоть, с интересом ощупывая головку и венки на стволе.

Ничего более волнующего и притягательного она в своих руках ещё не держала. Лёша показал, в каком направлении и с какой скоростью двигать кистью, и Настя быстро разобралась, что ему нравится. Тихие сдерживаемые стоны были ей наградой.

— Не передумала? — спросил он, отводя длинные распущенные пряди с её плеч и покрывая шею поцелуями. — Необязательно торопиться, у нас куча времени.

— Я больше не могу ждать, — призналась она, лаская его член всё уверенней и настойчивей. — Я хочу, чтобы это случилось сегодня. Я готова. Я не боюсь.

Лёша мягко опустил её на спину и навис сверху:

— Тогда позволь мне узнать тебя получше, — прошептал он таким хриплым голосом, что у Насти вздыбилась все волоски на теле и заныло внизу живота. — Я хочу, чтобы ты тоже получила удовольствие. Будет нечестно, если кончу только я.

Настя зарделась и раздвинула ноги. Лёша склонился над ней, медленно целуя грудь и облизывая соски — сначала правый, потом левый. Настя извивалась под ним и приподнимала бёдра, с трепетом чувствуя, как в лобок упирается налитая головка. Её тело, привыкшее за три месяца к ласкам Лёши, свободно раскрывалось перед ним, губы набухали, выделялась смазка, дыхание сбивалось.

Всё как тогда, когда они валялись распалённые и перевозбуждённые на диване в дедушкином бункере, — но в этот раз они не остановятся, а пойдут до конца.

Она притянула к себе Лёшу, недвусмысленно притираясь всем телом, но он не торопился приступать к главному. Его губы скользнули по животу и сомкнулись на клиторе. Настя вскрикнула от неожиданных ощущений. Он посасывал его сильно, но нежно, а она вцепилась в одеяло обеими руками и выгибалась от наслаждения.

— Лёшка, я же сейчас… О боже, да… Ах…

Сладкая судорога скрутила мышцы. Настя схватила Лёшу за волосы и вжалась в его горячий влажный рот всем своим естеством — тем местом, что пылало и пульсировало сильнее всего, средоточием своего жгучего женского удовольствия.

Потом раскинулась на постели, переживая последние затухающие спазмы, — невероятно приятные и тягучие. Коленки бессильно распались в разные стороны. Леша привстал и потянулся за презервативом. Пламя камина освещало его по-мальчишески стройное тело — широкие плечи, тонко прорисованные мышцы пресса, худощавые бёдра. Он натянул презерватив и наклонился над Настей.

— Я сделаю это быстро, хорошо? Так будет меньше боли.

Она кивнула. Она была такой расслабленной, такой мокрой и скользкой. Лёша приставил член ко входу во влагалище и сделал первый неглубокий толчок. Настя не сдержала вскрик, но тут же схватила Лёшу за ягодицы и прижала к себе. Испугалась, что он пожалеет её и отложит задуманное. Лёша всё понял. Он подхватил её под коленки, максимально раскрывая, и одним длинным движением вошёл в её тело. Настя всхлипнула и закусила губу. Она чувствовала жжение и непривычную наполненность — и распирающий жар, и сладкую обморочность, и томительное предчувствие нового оргазма, и восторг при мысли, что отдала свою невинность любимому человеку. Что подарила ему такое же наслаждение, какое он подарил ей.

Он кончил с громким стоном, уткнувшись лицом ей в шею. Нащупал губами ухо и зашептал: