Забудь меня, любимая!

3. Поцелуй

По телу побежали мурашки. Она никогда не оставалась наедине с парнем, тем более в темноте, тем более в незнакомом месте. КрошкаЮра водил её в кино и кафе, иногда в ночной клуб или летом на пляж, но вокруг всегда находились люди. А теперь она стояла в бездонной черноте чужого гаража с гулко бьющимся сердцем, а рядом слышалось дыхание однокурсника, с которым она заговорила сегодня в первый раз. Это было немного страшно и очень будоражаще. Все чувства обострились. Лёша шагнул куда-то в сторону, громыхнуло железо, послышался щелчок, и из пола встал столб света.

— Иди ко мне, — позвал Лёша. — Осторожно, тут крутые ступеньки.

Настя обошла капот белой «Волги», появившийся из темноты, как призрак, и увидела лестницу, ведущую в подвал. Мало того, чтогараж, так теперь ещё и подвал! По телевизору рассказывали о несчастных девушках, которых маньяк держал в подвале несколько лет. Насиловал, пытал, заставлял рожать детей. Бр-р… Настя застыла у светящейся ямы. Оттуда показалась рука, запачканная кровью:

— Не бойся, здесь тепло, светло и есть печенье. — И добавил, словно это имело значение: — «Суворовское» из «Метрополя».

— Ну если «Суворовское»…

Она спустилась в подвал. Это была просторная комната — Настина спальня могла бы в ней поместиться три или четыре раза. Слева, какв библиотеке, в несколько рядов высились деревянные стеллажи, заполненные банками с вареньем, солеными огурцами и грибами.

Там же располагались канистры с водой и ящики с тушёнкой и сгущённым молоком. Справа — жилая зона с диваном, столом икнижным шкафом, доверху заставленным старыми советскими журналами и книгами. На столе стояли видеодвойка и стопка видеокассет: «Матрица», «Гаттака», «Остров» и прочая фантастика.

— Это дедушкино кино? — спросила Настя.

— Нет, кино моё. Остальное дедово.

— Он реально к ядерной войне готовится? Тут столько продуктов, что можно лет десять не выходить.

— Их было трое братьев, в блокаду выжил только дед. Остальные умерли на его глазах. Так что да, он повёрнут на еде.

— Прости, я не знала.

Лёша открыл каморку под лестницей, где виднелся биотуалет и несколько тазов. Выбрал один и налил в него воды из канистры.Размотал свой длиннющий шарф, скинул куртку и принялся умываться. Шипел сквозь зубы, когда мыло попадало на ранки.

Яростно полоскал с мылом рот.

— Давай я тебе помогу, — предложила Настя.

— Спиртом обработай, пожалуйста, — попросил Лёша и подал ей бутылку, заткнутую самодельной пробкой, и вафельное полотенце.

Сел на диван под свисающей лампочкой и задрал лицо. Настя намочила в спирте уголок полотенца и приложила к переносице, гдебыла содрана кожа. Потом к скуле, где кровоточила царапина.

Потом — к ярким припухшим губам. Лёша смотрел ей в глаза.

— А он ведь был прав, — внезапно сказал он. — Я теперь опущенный.

— Он просто тупой придурок, — отозвалась Настя, проводя влажным полотенцем по нежной коже губ.

Остро пахло спиртом. Лёша качнул головой:

— По зоновским понятиям я теперь петух.

— Мы же не на зоне. На воле другие понятия. Если трое дебилов избили тебя и насильно провели членом по губам, то это не значит, что твоя жизнь должна измениться. Всё останется по-прежнему: ты — лучший студент на потоке с прекрасным будущим, а они —чмошники на дне общества.

— Чтобы моя жизнь действительно не изменилась, мне придётся кое-что сделать.

— Что?

— Убить Печу.

— Не говори ерунды! Его и без тебя скоро грохнут, такие долго неживут.

Лёша пожал плечами, явно не убеждённый её словами. Взял полотенце из её рук и, не глядя, отбросил в сторону каморки.

— Хочешь расслабиться? — спросил он.

— Да.

— Как ты обычно расслабляешься?

Настя села на диван рядом с ним. Обычно она расслаблялась в душе с помощью струйки воды. После оргазма по телу растекались теплои нега, сжатая пружина расправлялась, негативные мысли ненадолго улетучивались. Проблемы с матерью и учёбой отходилина задний план.

— Ну, музыку слушаю… Гуляю по торговому центру, ем всякий мусор…

— Я не про это.

Зелёные глаза блеснули.

— Могу выпить вина, но мать ругается каждый раз. Сама пьёт и курит, а мне не разрешает.

— Уже теплее.

— Наркотики? — спросила Настя.

— Травка.

— Я думала, ты ботаник.

— Так и есть, — кивнул Лёша с серьёзным выражением лица. — Ботаника — это наука о растениях.

Настя рассмеялась:

— Я никогда не пробовала.

— Хочешь попробовать?

— Почему бы и нет?

***

Он выключил верхний свет и зажёг толстую оплывшую свечу в жестяной плошке. В подвале сразу же стало уютно. Настя снялапуховик и забралась на диван с ногами. Лёша достал пачку сигарети выбрал там одну — более тонкую и неравномерно набитую. Явно в ней был не табак.

Лёша быстро её раскурил, глубоко затянулся и передал сигаретку Насте. Она взяла её — тёплая бумага, странный незнакомый аромат.

Покрутила в руках и поднесла к губам. Выпятила их, не зная, как правильно делать затяжку. Раньше она не пробовала курить. Лёша улыбнулся и отобрал сигарету:

— Просто вдохни струю.

Он засунул огонёк себе в рот и дунул — с противоположного конца пошёл дым. Настя вдохнула его, словно пар из небулайзера. Удержала в лёгких — так долго, как смогла. Лёша неотрывно

смотрел на неё. Его взгляд опьянял. Она не могла поверить, что сидит в подвале Лёши Веснина и курит с ним марихуану. Никто в группе ей бы не поверил.

— И что со мной будет? — спросила Настя. — Как я узнаю, что подействовало?

— Ты когда-нибудь занималась сексом?

— Нет.

— Я тоже нет. Значит, сравнить ощущения от прихода и секса мы не сможем…

Настя прыснула:

— Ну ты хитрец! Ты просто выведал у меня информацию!

— Да, я тебя накурил и выведал важную сверхсекретную информацию.

— Это нечестно! Никто не знает, что я девственница! Я скрываю этот стрёмный факт моей биографии!