Восемь недель

Возможно, она права. Тем не менее, они что-то значили для меня.

ГЛАВА 15

«Но у меня есть для тебя эта роза, и мне нужно знать: оставишь ли ты ее увядать или позволишь ей расти?» — Roses by Shawn Mendes

София

Мы с Аароном молчим всю поездку до Уэсли-Хиллз после моего комментария.

Я не жду, что он что-то скажет. Хотя это было подло с моей стороны, неужели я была так далека от истины?

Достаточно неловко, что он застал меня с ожерельем, хоть я и надеялась, что он его увидит. Но я не ожидала, что он захочет поговорить со мной об этом. Я полагаю, это действительно имеет смысл.

Аарон прав, это ожерелье нельзя носить просто так. И я не зря его носила. Я хотела посмотреть, отреагирует ли он на это. Он это сделал, и я почти оскорбила его за это.

Я запаниковала, ясно?

Если он узнает, что я все еще придерживаюсь его обещания столько лет, мне будет очень неловко.

Как только мы добираемся до дома моей тети, я готова выскочить из машины. К несчастью для меня, Аарон держит двери запертыми.

Я решаю взглянуть на него, посмотреть, что мешает ему открыть двери, но вижу, что он смотрит на дом своей матери. Кажется, будто он застрял в своей голове, и, судя по тому, как его руки сжимаются в кулаки, я сомневаюсь, что он думает о чем-то хорошем.

Я уже почти протягиваю свою руку к его, когда звонит мой телефон.

Взгляд Аарона падает на телефон в моих руках, но все, на чем я могу сосредоточиться, — это на его зеленых глазах. То же самое, о чем я раньше думала, когда чувствовала себя одинокой и нуждалась в бегстве от своей реальности.

Мне всегда было интересно, как он будет выглядеть, когда станет старше. Я ожидала, что у него будет точеная челюсть и огромные руки, хотя такие же лапообразные руки были у него, когда нам было по восемь лет. Наверное, я не думала, что ему когда-нибудь удастся накачать мышцы, но, черт возьми, я ошибалась.

Иногда я даже задавалась вопросом, покрасит ли он волосы-потемнее и попробует новый образ. Я не могу быть уверена, что он не пытался, но сейчас у него нет темных волос, так что если и были, то они уже отросли.

Мне было интересно, отрастит ли он бороду, чтобы быть похожим на своего отца, или сбрил бы её всю, чтобы иметь гладкую кожу. Интересно, было ли у него много поклонников, которые восхищаются им так же сильно… как я.

Он когда-нибудь преследовал свои мечты или, по крайней мере, пытается их достичь?

Интересно, думал ли когда-нибудь Аарон обо мне? Скучал ли он по мне так же сильно, как я по нему? Может быть, он даже представлял нас вместе в цветочном поле, держащихся за руки, разговаривающих часами напролет, в то время как я чувствую его сладкий запах, а он, как и я, ощущает все, чем бы я ни пахла.

В редких случаях я даже позволяла себе представить себе его голос. Будет ли он звучать, как его отец, иметь очень низкий голос с легкой дымной хрипотцой или он останется чистым, только на октаву глубже?

Аарон совсем не такой, каким я его себе представляла, и все же он — всё, что я когда-либо могла себе представить.

Он высокий, мускулистый. Голос у него не слишком низкий, но и не такой высокий. Он не пахнет сладким, но пахнет мылом, мускусом и легким оттенком корицы. Аарон не отращивает бороду, он бреется. Он пытается осуществить свою мечту, стать профессиональным спортсменом. Я никогда не была так горда никем когда-либо прежде.

Перестань думать об Аароне, София!

Почти невозможно не думать о нём, когда он сидит рядом со мной. И когда я сижу в его машине. В той самой машине, которая пахнет им больше, чем я помню.

В надежде отвлечься, я смотрю на свой телефон, молясь, чтобы кто-то пришел меня спасти.

Лукас: У меня есть новости для тебя. Леон сделает ей предложение в твой день рождения!

Лукас: Кажется, во время ужина. Идеально, чтобы все забыли о твоем существовании.

Просто чертовски здорово.

— Кто такой Леон? — спрашивает Аарон, даже не стыдясь того, что прочитал сообщения в моём телефоне.

— Придурок, который любит портить мне жизнь. — Мои глаза медленно блуждают по телу Аарона, прежде чем встретиться с ним взглядом. — Он мой бывший парень. Изменил мне с моей собственной сестрой. Он планирует сделать ей предложение в канун Рождества. Определенно только для того, чтобы еще больше разрушить мою жизнь.

— Как же так?

Я позволяю смешку вырваться из моего горла.

— Я живу в небольшой деревне. Слухи быстро распространяются. Люди там знают, что мне изменили, но, по их мнению, это должно было случиться, потому что Леон и Джулия были предназначены друг для друга судьбой. Мне не было грустно из-за Леона и моего разрыва, а он из-за этого злится. С тех пор, в каждый мой день рождения, он делает все возможное, чтобы испортить мне вечер.

И это не ложь. В прошлом году Леон подарил сестре путешествие по всей Европе на целых два месяца. И угадайте, почему? Правильно, потому что мой день рождения тогда уже не имел значения, раз моя сестра получила такой замечательный подарок. Это было все, о чем говорила моя семья. Мой день рождения давно забыт.

— Он не придурок, Льдинка. Он намного хуже. Кто вообще так делает? — говорит Аарон сквозь стиснутые зубы, его челюсть сжимается, как будто мысль о том, что Леон поступил со мной неправильно, раздражает его. Возможно, так оно и есть, но я не буду слишком сильно на это надеяться.

Какие надежды, София? Мне не позволено надеяться. Не в случае с Аароном. Это просто разорвет открытые раны, которые я едва успела закрыть.

Я пожимаю плечами.

— Это не такая уж большая проблема. Я все равно не собиралась ехать домой на праздники. Теперь у меня есть весомая причина не идти.

Аарон качает головой.

— Возьми меня с собой. Мне нужно поговорить с этим Леоном. Мне нужно накормить его своими кулаками или еще чем-нибудь. Насколько, блять, глупым может быть человек? — Аарон тянется к своему рулю, сжимая его руками, как будто он может побить любого, кто встретится ему в следующий раз, если он этого не сделает. — Клянусь богом, София, на его месте я бы боготворил землю, по которой ты ступала. Черт, я бы даже ходил в цветочный магазин, чтобы каждый день покупать тебе эти ужасные цветы цвета глицинии, которые ты так любишь.

Я молюсь, чтобы он сказал все это только для того, чтобы вызвать реакцию, а не потому, что он действительно так считает. Мое сердце не выдержало бы, если бы он имел это в виду.

Я не могу позволить проявиться эмоциям, не тем, которые он, возможно, хотел бы видеть. Однако все, что я могу сделать, так это отреагировать на комментарий о цветке. Я точно знаю, о каких из них он говорит.

— Сирень?

— Так они называются?

Я киваю, сохраняя на лице легкую улыбку.

Аарон всегда высмеивал меня за то, что они мне нравились или даже нравился их цвет. Хотя я до сих пор убеждена, что это просто светло-фиолетовый, сиреневый, если хотите, а он настаивает, что этот цвет называется «глициния». Не могу поверить, что он все еще настаивает на этом.

— Да, Никс. Так называется этот цветок. — Я тихо посмеиваюсь, а потом чувствую внезапную потребность ответить на его предложение. — Тебе не обязательно ехать со мной в Германию. Все будет хорошо. Я останусь здесь и буду учиться.

— Нет. Мы вместе едем в Германию. Пришло время восстановить связь со своими родственниками.

ГЛАВА 16

«Ты теряешь контроль, и это действительно неприятно» — Fuck You by Lily Allen

Аарон

Я должен был уйти. Я сказал Софии, что я собираюсь встретиться с мамой, но это было ложью. Она бы не узнала, ходил я к ней на самом деле или нет, и все же я здесь.

Моя мать выдыхает сигаретный дым прямо мне в лицо и просто смотрит на меня, не говоря ни слова. Я в секундах от того, чтобы блевать от её грубости.

Во-первых, кто выдувает свой проклятый сигаретный дым кому-то в лицо?

Во-вторых, какая мать просто смотрит на ребенка, которого она родила, целых пять минут, не говоря ни слова? Особенно после того, как она впервые за шестнадцать лет увидела его.

— Твоя сестра в порядке? — наконец спрашивает она, когда её драгоценная сигарета заканчивается.

— Будто тебя это волнует, — отвечаю я.

Возможно, мне следует вести себя повежливее, учитывая, что она моя мать и все такое. Но опять же, мать ли она на самом деле?

Лиз вырастила меня. Ну, мой отец был со мной, но Лиз тоже была там все эти годы. Она всего лишь моя мачеха, и все же она была для меня большей матерью, чем женщина, родившая меня.

— Мне не все равно, Аарон. — Она гасит сигарету в пепельнице, быстро улыбается мне и снова смотрит на меня. — Она моя дочь.

— Только вот вопрос: а действительно ли ты её мать?

— Конечно я её мать. Я вас родила. Я для нее такая же мать, как и для тебя.

Я качаю головой, сжимая губы и удерживая себя от слов, о которых в конечном итоге пожалею.

Я здесь для прикрытия, по крайней мере, так я продолжаю говорить себе. Я не разговаривал с этой женщиной шестнадцать лет, и мне никогда не казалось, что её сильно волнует то, что она не знает, как поживает её сын.

Как бы я не избавлялся от неё в своей жизни, часть меня все же осталась с ней. Во мне всегда была часть надежды. Надежда, что она может вернуться в мою жизнь, извиниться за то, что она сделала, извиниться за свое упрямство, свою гордость. Но извинения так и не пришли, и никогда не придут.

— Лили встречается с твоим другом, не так ли? Я сначала подумала, что он гей, а потом оказалось, что только шатен гей, — говорит Виктория, почти заставляя меня давиться собственной слюной.

Хорошо. Итак, она преследовала меня и группу моих друзей, вау. Это… безумие. Отвратительное безумие.

— Никто из моих друзей не гей. — По крайней мере, я не знаю об этом. Грей не имеет ярлыка, он просто встречается с кем хочет. И я считаю неуважительным навешивать на него ярлык, когда он сам этого не делает.

— Конечно, есть. Я видела его с парнем. Было очень странно это видеть.

— Странно? — Кажется, у меня просто глаза на лоб полезли.

Она кивает.

— Это неестественно.

— О, Господи. Да пошла ты.

Она задыхается.

— Не говори так со своей матерью.

— Тогда не будь гомофобкой.

— Я твоя мать, Аарон, нравится тебе это или нет. Так что относись ко мне с уважением. — Она отмахивается от меня, явно покончив с этой темой. Если бы у меня ещё не было причин презирать её, то сейчас она точно появилась.

Я бы ушел, но у меня ещё остались вопросы. Много вопросов.

Мой отец ответил на все, что мог, но, получив ответы о моей матери от неё самой может дать мне необходимый покой.

— Есть разница между рождением ребенка и материнством. — Я пришел сюда не для того, чтобы критиковать её воспитание. Она дерьмовая мать, и мы все это знаем. — Почему ты никогда не пыталась связаться со мной?

Она пожимает плечами.

— Твой отец не позволил бы мне.

— Бред сивой кобылы[5].