Бывшие. Искры прошлого

Десятая глава

Матвей в мгновение оказывается рядом, и меня сносит. Мот прижимает меня на капот автомобиля. Я прижата его сильным тренированным телом, от него такая энергетика. Туман. Готова растечься лужицей у его ног, как ещё держусь. Он смотрит в мои глаза, пожирает меня своими омутами.

Забирает из моих рук стаканчик, отставляет подальше. Тихонов дышит, как будто бежал несколько километров. Глубоко дышит, его грудная клетка задевает мою грудь и внизу живота образуется жар. Как же мне хочется снова ощутить его мягкие губы, попробовать на вкус, вспомнить. Я закусываю нижнюю губу, и Матвей переключается с моих глаз на губы.

— Маринка, ты допросишься. И я не отвечаю за последствия.

— Может, я этого и жду, — провоцирую.

— Ох, Климова, — Матвей толкается своим пахом в мой живот, и я отчётливо чувствую его возбуждение.

— М-м-м, — тяну.

Гори оно все, он две недели изводит меня во снах. Матвей наклоняется ко мне, я сглатываю ком в горле. Готова отдаться. Пусть выпьет меня без остатка. Жду и готова встретиться с его губами. Но он проводит своим носом по моей щеке. Приближается к уху, издаёт стон и кусает мочку.

— Вкусная, все как я запомнил, — шепчет он.

Я сжимаю бедра и хватаюсь за его предплечья. Он так вкусно пахнет древесно-цитрусовым парфюмом, смесью лимона, бергамота и грейпфрута. Сумасшедший аромат и ему очень подходит.

Матвей ничего больше не предпринимает. Застыл. Выжидает. Готова кричать от разочарования. Если он отойдёт, я сползу по капоту вниз. И это будет позор. Где взять сил на сопротивление. Или не стоит? Кольца у него нет, но это ничего не значит.

— Марина, нам пора. Но наш разговор не закончен Зеленоглазка, — он подмигивает и отступает.

Мне приходится отпустить его. Тихонов обходит машину и направляется к водительской двери.

— Присаживайся, едем, — а сам стоит, ждёт.

Приходится взять себя в руки и оторвать свою попу от машины и сделать первые шаги. Ноги дрожат. Что Тихонов со мной делает? А впереди три дня… хочется закричать, но я беру себя в руки и забираюсь в салон. Матвей садится за руль, пристегивается ремнем безопасности и не сводит с меня своих серо-голубых глаз.

— Что? — не выдерживаю я.

— Ремень, — указывает пальцем.

— Брось, ехать двадцать минут. Раннее утро, ГИБДД нет на дорогах.

— Дорогая Марина Юрьевна, мне не жалко заплатить штраф. Я за безопасность.

— Какой ты душный, — цокаю я.

— С удовольствием тебя сам пристегну, мне доставит это неизгладимое удовольствие. — Ухмыляется.

Молчу. Пристально смотрела на него.

— Маришка, мы опоздаем, но я не двинусь.

Что ж приходиться уступить. Что удивительно, но я всегда соблюдаю правила. А сейчас решила пойти ему наперекор. Глупо. Тяну и демонстративно защелкиваю ремень.

— Доволен? Можем ехать, — отворачиваюсь и смотрю вперёд.

— Вредина, но такая сладкая, — Матвей заводит двигатель и плавно трогается в сторону вокзала.

После его слов у меня краснеют щёки, вновь приходится сжать бедра.

Тишину в салоне нарушает музыка их колонок магнитолы, которую Матвей включает.

— Ты же не против?

— Твоя машина — твои правила.

— Арендованная.

— Что так, не заработал? — издеваюсь.

Люблю. Умею. Практикую.

У Матвея улыбка на губах. Он в своих мыслях. Чувствую вибрацию телефона. Достаю, смогла на экран фото Арсения. Улыбаюсь, нажимаю принять.

— Доброе утро, Арсений!

— Мам, ты почему не разбудила? — звучит обида в голосе.

— Ты так сладко спал. Не стала будить. Меня не будет там дня, ты помнишь?

— Марина Юрьевна, мне пятнадцать, справлюсь.

— Люблю тебя. На связи.

— И я тебя, мамуль. Удачно съездить.

— Спасибо. Целую, — вешаю трубку, убираю телефон в сумочку.

Мы стоим на светофоре, горит зелёный, но Тихонов не двигается. Поворачивать голову, чтобы узнать, почему не едем. У Матвея ходят желваки на щеках. Злится. Но почему?

— Кто такой этот Арсений, что сладко спит по утрам. Муж?