Неприкасаемый

— Дай мне, она говорит, — весело бормочет он, как будто мы друзья и делимся шуткой.

— Кажется, я сражаюсь с тобой, Картер? — Я стреляю в ответ.

— Неа. Наконец-то последовала моему совету?

Я качаю головой, глядя прямо перед собой. — Просто пытаюсь сохранить мир, кукловод.

— Хорошо. — Он говорит это спокойно, как будто ему неинтересно, прислушаюсь я к его предупреждению или нет. — Мне не хотелось бы раздавить тебя публично. Ты настолько ниже меня, что это кажется подлым.

— Ты отделаешься издевательствами и угрозами? — Я спрашиваю его.

— Нет, я кончу, когда твой нетерпеливый ротик будет работать с моим членом, — сообщает он мне.

Я смотрю налево, потом направо, потом сердито смотрю на него. — Ты это специально? Все студенты уже называют меня шлюхой Зои. По иронии судьбы, за то, что они не хотят сексуального внимания со стороны жизнеспособного мужчины, но они не самые яркие лампочки в коробке; они, вероятно, забудут настоящую причину и превратят меня в классную шлюху.

— Я тоже могу это остановить, — небрежно сообщает он мне. — Мои друзья задают здесь тон. Если я заставлю их перестать придираться к тебе, то и все остальные тоже.

— Мне не нужна твоя помощь. Я могу догадаться, какие струны идут вместе с ним.

— В конце концов я тебя трахну, Эллис. Тебе следует перестать с этим бороться. Черт, может быть, принять мою помощь и получить что-то из этого. — Похлопывая себя по виску, он говорит: — Включи свой мозг.

— Ты заблуждаешься, — сообщаю я ему.

Картер качает головой. — Нет, я просто знаю, как получить то, что хочу.

— Это не считается «получением того, что ты хочешь», если ты просто берешь это, — говорю я ему.

— Конечно, да. Однако я еще не исчерпал все свои усилия. Я еще не прибегал к приему, не так ли?

Поскольку его тон, кажется, говорит о том, что я должна быть признательна за его сдержанность, я не могу не покачать головой. — Ты действительно избалованный маленький богатый мальчик, не так ли? Ты должен хотя бы раз в жизни попробовать поработать над чем-нибудь. Не принимай это, если твои усилия недостаточно хороши, но открой себя для фактической неудачи. Сделай себе реальные ставки. Ты можешь найти это странно захватывающим.

Картер улыбается мне так, будто я только что сказала ерунду. — Ты хочешь, чтобы я нашел тебя интересной, Зои Эллис?

— Я говорила не о себе, — отвечаю я, закатывая глаза.

— Конечно, о себе. — Наконец он убирает руку с моего плеча, прежде чем отступить. — Я подумаю об этом, подойдёт?

Я киваю. — Подойтет. Подумай о том, чтобы быть порядочным человеком. Посмотрим, сможешь ли ты понять, как это сделать.

Улыбаясь мне, он говорит: — Я отличник, помнишь? Думаю, я справлюсь.

— Посмотрим, — отвечаю я, прежде чем он повернулся и исчез в толпе.

6

В конце концов, я иду с Грейс на свидание за кофе после школы. Кофе со льдом, возможно, не решит всех жизненных проблем, но, честно говоря, после того, как я так эффективно разобралась с Картером в коридоре после урока истории, я чувствую себя немного лучше. Я не могу терпеть, когда кто-то побеждает меня только потому, что у него больше денег или власти, чем у меня. Я ненавижу, когда меня заставляет замолчать что-то вроде страха. Но соревноваться на равных — это честно. Пока у меня есть шанс выиграть игру, я не против играть.

Проблема, конечно, в том, что даже если Картер будет делать вид, что играет по правилам, он может остановиться в любой момент. Вероятно, он даже не имел в виду то, что сказал в холле, он просто болтал. Жулики не обязаны играть по правилам, и он не против быть жуликом.

Тем не менее, я чувствую себя не столько жертвой, сколько кем-то, кто немного контролирует его жизнь, поэтому я пользуюсь этим и пытаюсь быть нормальным подростком до конца дня.

Четверг не кажется таким пугающим. Я не так боюсь увидеть Картера (или любого другого парня) в школе. На самом деле, мне интересно, это я отдаю им всю их силу. Если я позволю им запугать меня, тогда да, их запугивание сработает. Если я отказываюсь выдавать неловкость или дискомфорт в их присутствии, я лишу их единственной власти надо мной, не совершая преступления.

Все было по-другому, когда в понедельник меня загнали в угол в классе, но теперь в залах полно студентов и преподавателей. Честно говоря, это похоже на другой мир. Мне не нравится иметь секреты с этими тремя придурками, но никто больше об этом не знает. Может быть, если никто не знает, это не обязательно должно быть правдой.

Я сделала это по-настоящему с Джейком, когда донесла на него, и, черт возьми, это не пошло на пользу. Поскольку говорить о Картере в любом случае нельзя, я буду контролировать это так долго, как только смогу.

Мы с Картером не разговариваем весь четверг. После занятий он уходит, не глядя на меня, и я говорю себе, что, вероятно, он уже потерял ко мне интерес, просто намекая, что у него может быть шанс, если он действительно попытается.

Очень хорошо. Я не это имела в виду. Вне моей лиги или нет, Картер Махони — хищный осел, и я не хочу иметь ничего общего с ним и его темными, запутанными играми.

После школы сразу на работу. С деньгами в моем доме туго, всегда было так, поэтому у меня нет ничего похожего на фонд колледжа. Моя мама открыла для меня сберегательный счет, когда мне было 8 лет, и на нем было 100 долларов. Или сколько бы ни составляли 100 долларов плюс 10 лет процентов на 100 долларов, что все равно немного. Откладывание денег на колледж стало полностью моей проблемой, поэтому я устроилась на неполный рабочий день кассиром в дисконтном книжном магазине. Я люблю читать, поэтому у меня возникает соблазн потратить на это всю свою зарплату. В качестве компромисса я позволяю себе две книги на каждую зарплату раз в две недели, затем даю себе небольшое пособие, но большую часть денег откладываю на обучение и книги в следующем году.

Если я не смогу получить бесплатную поездку в одну из школ, которые я рассматриваю, моей первой остановкой, вероятно, будет общественный колледж. Поскольку я плачу за все сама, я должна максимально растянуть свой доллар, а это означает отказаться от типичного опыта колледжа и ездить на работу в ближайшую школу в течение первых двух лет. Определенно не то, что я хочу, но я должна быть реалисткой.

Что бы я ни делала, в конце концов я хочу выбраться из этого города. Я люблю свою семью, я уверенан, что буду скучать по ним, когда уйду, но я никогда не жила за пределами Техаса, и я хочу посмотреть, что там еще есть. Когда моя мама и Хэнк впервые поженились, мы каждый год ездили летом в отпуск на неделю в Миссури, но как только у них появился мой младший брат, с деньгами стало туго. Каникулы прекратились, так как им нужно было покупать такие вещи, как подгузники и смесь, и с тех пор у нас не было каинкул.

Когда-нибудь я буду жить где-нибудь с выжженной оранжевой листвой каждую осень, со снегом каждое Рождество, и я смогу позволить себе отдыхать в другом месте каждое лето.

— К чему это мечтательное выражение твоего лица?

Мои глаза расширяются, и я вижу мошенническую улыбку Картера Махони. — Серьезно? — Я спрашиваю. — Что ты здесь делаешь?

— В этом районе есть три книжных магазина. Я почти разочарован тем, как легко было тебя найти.

— Преследование незаконно, ты знаешь? — Я говорю ему.

— Но шоппинг — нет, — заявляет он, швыряя книгу на прилавок.

Прежде чем смотреть, я угадываю, что это будет. Может быть, потрепанная копия “Tales of Ordinary Madness” [Прим.: «Истории обыкновенного безумия» — сборник рассказов Чарльза Буковски, выпущенный в 1983 году]. Картер похож на парня типа Буковоски. Не из тех, кто покупает их просто для того, чтобы поставить на книжную полку, чтобы они казались острыми и интересными, а из тех, кто действительно проглотит каждую страницу и оценит безумие, отношение к грязи.

В первый раз, когда я попыталась прочитать Буковски, я оказалась красной и грязной с таким толстым слоем стыда, что мне казалось, что люди могут видеть это на мне. Однако Картер не знает стыда. Он сможет насладиться Буковски с первого раза.

Я понимаю, что мои собственные мысли звучат очень похоже на восхищение. Как будто какая-то часть меня наслаждается его наглой развратностью. Если подумать, мой первый бой с Буковски заставил меня чувствовать себя немного так же, как когда я читала «заметки», которые Картер написал для меня в классе. Они были более явными, менее откровенно извращенными, чем Буковски, но это потому, что мы живем в более небрежно вульгарное время, чем писал Буковски, и Картер не мог сослаться на свое настоящее преступление. Кроме того, не столько грязные слова, сколько разум, из которого они исходили, сделали записку Картера такой развратной. Несмотря на то, что я знала, что это было больно и извращенно, я чувствовала то же слабое возбуждение любопытства, точно так же, как когда я читала Буковски в тот первый раз.

Заставляя себя сосредоточиться на книге, которую он на самом деле покупает, вместо того, чтобы пытаться угадать его литературные вкусы или то, как степень его безумия соотносится со степенью сумасшествия спорного поэта, я беру обложку и тут же понимаю, что он, должно быть, издевается надо мной.

Книга, которую он положил на прилавок, — детская книга с блестящим единорогом на обложке.

Мои брови поднимаются, и я беру книгу, чтобы показать ему, как будто он каким-то образом перепутал ее с Керуаком [Прим.: Джек Керуа́к — американский писатель, поэт, важнейший представитель литературы «бит-поколения»]. — Есть настроение для легкого чтения сегодня вечером?

Прежде чем он успевает ответить, очаровательная маленькая девочка с такими же темными волосами, как и у него, подбегает и кладет на прилавок плюшевую русалочку с волосами из розовой пряжи. Ее темные глаза тоже такие же, как у него, и у нее такой же молчаливый властный вид, когда она поворачивается, чтобы посмотреть на него. — И это тоже.

Мои глаза расширяются, когда я вижу мини-Картер. — Есть маленькая, очаровательная версия тебя?

— Сестричка, — объясняет он, улыбаясь и глядя на нее сверху вниз.

— Ух ты. Большая разница в возрасте, — замечаю я. Перегнувшись через стойку, чтобы быть ближе к ней, я спрашиваю: — Сколько тебе лет, милашка?

— Мне пять, — с гордостью объявляет она, показывая мне пять пальцев.

Я беру ее русалку и веду ее вдоль края прилавка. — Как ее зовут? Ты уже выбрала имя?

— Еще нет. Как вы думаете, как мне ее назвать? — спрашивает она, глядя на русалку с розовыми волосами.

— А Ариэль? — Я предлагаю.

Очаровательно сморщив нос, она качает головой. — Нет, у нее не рыжие волосы.

Драматически хлопнув себя ладонью по лбу, я говорю ей: — Ты права, о чем я думала? Тебе нужно будет выбрать для нее имя. Держу пари, у тебя это получится лучше, чем у меня.

Она смотрит на русалку в течение двух секунд, затем проясняется. — А что насчёт Морской ракушки?

— Отличное имя для русалки. Ты должно быть настолько умна, чтобы придумать такое хорошее имя. Как тебя зовут?

— Хлоя, — отвечает она.

Картеру, должно быть, надоело быть в центре внимания, потому что он толкает ее бедром в сторону. — Ладно, двигайся, мелкая. Мне нужно заплатить за твои вещи.