Следствие ведет блондинка

Глава 4

- Что ответит блондинка, если спросить, работает ли мигалка?

- Работает. Не работает. Работает. Не работает...

(Из сборника анекдотов)

- Ну, как прошла вчерашняя вечеринка? – Тимофей со скучающим видом переложил несколько деловых бумаг с одного края стола на другой.

Честно говоря, ему было плевать, как там прошла эта чертова вечеринка. Более того, ему очень хотелось поскорее выпроводить Марго и заняться неотложными делами. Но он прекрасно знал, Марго просто так не выпроводишь. Вернувшись в Москву, она погрузилась в рутину летней жизни. Впрочем, жизнь у нее хоть летом, хоть зимой была одинаково рутинной. Однако летом эта рутина наводила тоску как-то особенно жестоко. И Марго страдала. Она пережидала время от одной вечеринки до другой. И, по всей видимости, в кабинете Тарасова, как раз коротала часы перед очередной встречей со старыми, до боли надоевшими приятелями. Сейчас она сладко потянулась, подкинула свою глазастую собачонку и наморщила прелестный носик:

- Ужасно! Кто этот херр Шульц, которым вы так дорожите?

- Ну… - Тарасов полистал настольный ежедневник, понял, что завтра у него переговоры с генеральными поставщиками говядины, и начал потихоньку раздражаться. К этой встрече нужно серьезно готовиться, а он уже второй час развлекает скучающую иждивенку.

«Не так уж не прав Ванька, который советовал держать Марго подальше от завода!» - подумал он и сжал кулаки.

Вслух же он проговорил вполне миролюбиво:

- Херр Шульц главный технолог нашего предприятия. Очень ценный сотрудник.

Марго, казалось, ждала этой реплики. Она сдвинула брови и проговорила возмущенно и с тем напором, с которым говорит женщина, долго обдумывавшая свою речь:

- Не знаю, какой он сотрудник, но кавалер из него совсем никудышный!

- Да? А что так? – зверея, поинтересовался Тарасов.

И Марго с воодушевлением поведала ему свою версию событий:

- Сначала он заперся в туалете и проторчал там около часа. Потом потаскался за мной минут двадцать для приличия, а после этого и вовсе испарился, сославшись на какие-то неотложные дела на заводе.

- На заводе? В десять вечера? Какие у него могут быть тут дела в это время? – удивился директор предприятия.

- Ну, не знаю! – Марго пожала плечами и поджала пухлые губки. Вид у нее был очень обиженный, - И ты еще утверждал, что он в меня без памяти влюблен! – она горестно покачала головой и взглянула на Тимофея глазами старой учительницы, уличившей пятиклассника в незнании таблицы умножения, - Милый мой, ты ничего не понимаешь в любви. Я видела много влюбленных в меня мужчин. Этот ваш немецкий хер не похож ни на одного из них.

- То, что он в тебя влюблен, утверждал вовсе не я, а Рубцов, - усмехнулся Тарасов, - И вообще, это его идея свести тебя с немцем. Вот с него и спрашивай.

- А где он? – оживилась Марго и огляделась по сторонам, словно начальник службы безопасности мог прятаться где-то в кабинете.

- Пойди и поищи? – с надеждой предложил чрезвычайно занятый директор завода, который уже второй час без толку тратил свое рабочее время.

- Вот еще, - Марго даже хмыкнула, мол, надо же ляпнуть такое, - Твой Рубцов наверняка уже с утра гарцует возле какой-нибудь заводской красотки. Не в моих правилах отрывать мужчину от охоты.

«Интересно, - к концу ее речи пришло в голову Тарасову, - Что проще вытурить ее из кабинета по-хорошему или задушить?»

Он попытался найти слова, которые убедили бы Марго покинуть его кабинет, и чем дольше он пытался, тем плотояднее поглядывал на тоненькую шейку своей посетительницы.

- Я надеюсь, - вспомнив обиду, Марго снова поджала губки, - что ваш этот Шульц прекрасно провел вчерашний вечер.

***

Надежды Марго не сбылись. Видимо потому, что были неискренними. Густав Шульц отвратительно провел прошлую ночь, сегодняшнее утро и вся будущая неделя не сулила ему ничего хорошего. Виной тому был он сам. Он клял себя, на чем свет стоит за то, что сбежал от дамы своего сердца под каким-то дурацким предлогом. Хотя в тот момент на вечеринке, где их обступили какие-то мужики, ему казалось, что он больше просто не вытерпит, и сотворит какую-нибудь глупость, что навсегда отвернет от него обожаемую Марго.

Она была со всеми мила, а его, похоже, даже не замечала. Он торчал рядом, словно какая-то отвратительно устаревшая деталь гардероба. Типа меховой горжетки тетушки Марты, которую эта старая перечница каждое воскресенье цепляла перед походом в церковь. Никто не мог понять, какой несчастный зверь лишился шкуры ради такого отвратительного аксессуара. И в конечном итоге местные мальчишки стали звать ее Крысиной королевой. А его, Густова, соответственно, крысиным племянником. Что не прибавляло радостных дней в его детстве. И эта дурацкое воспоминание так плотно засело в его голове, что рядом с Марго он вновь почувствовал себя посмешищем. Крысиным племянником. Он топтался возле нее и кряхтел. Ему казалось, что из всех кавалеров Марго он самый невыигрышный вариант. За весь вечер он так и не смог подобрать нужных слов, чтобы выразить свои чувства. Да что там чувства, он вообще с ней парой фраз не перекинулся. Когда они ехали на вечеринку в ее шикарной машине, говорила только она. Она рассказывала про свою нелепую поездку в Пекин, где, по ее словам, все жители на одно лицо. Он кивал, не перебивая, как подобает истинному джентльмену, хотя имел на этот счет весьма занятные соображения. Во всяком случае, все собеседники рядом с которыми он открывал рот, считали его умным и начитанным человеком. Однако Густав сердцем чувствовал, что его суждения не представляют для Марго никакого интереса. Во время этой треклятой поездки херр Шульц мучительно соображал, о чем бы таком завести речь, чтобы хоть намекнуть Марго, что он тоже умеет разговаривать. И, к сожалению, пришел к выводу, что таких тем на свете не существует.

Очутившись среди людей, его спутница начисто о нем позабыла и принялась выкладывать всем встречным уже известную ему историю своей поездки в Пекин.

- Вы не представляете, - совершенно так же, как пятнадцать минут назад, она хлопала в ладоши и повторяла уже другому клиенту, - Те два монаха в оранжевых тряпках такие чудики! Одно то, что они отважились выйти на улицу в таком виде, говорит о многом. И эти люди, разгуливающие по столице своей страны в каких-то уродливых одеяниях, да еще бритые наголо, я уж не говорю об отвратительных узких глазках, которыми их обоих наградила природа, так вот два этих чудика принялись уверять меня, что они живут праведной жизнью монахов. И что такое, по-вашему, для них есть праведная жизнь? – она выдерживала театральную паузу и продолжала, - Только не падайте, они, видите ли, отказались от всех удовольствий, включая нормальную еду, вино, сигареты и секс. Нет, вы когда-нибудь такую чушь слышали?! Люди живут в каких-то горах, вертят какие-то деревяшки, всю жизнь таскают на себе отвратительное тряпье, отравляя своим видом, как бы это выразиться… - на этом месте она всегда замолкала, явно вспоминая фразу, наконец, счастливо улыбалась и изрекала, - природный ландшафт. И еще имеют наглость говорить, что все это они делают из любви к Богу! Чушь какая! Бог создал этот мир со всеми его приятными вещами, подарил его людям и сказал что-то вроде «пользуйтесь», я для вас постарался. Так ведь находятся умники, которые своими отказами как бы говорят Богу: «Не надо нам вашего старания. Нам это не нужно!» И еще заявляют, что делают это во имя Творца. Нет, если в ресторане вы откажетесь отведать блюдо шефа, сказав, что не станете есть для его же блага, мне кажется, ему это не понравится. А вы как думаете?

Что к этому монологу мог добавить католик Густав Шульц? Впрочем, в этом он был не одинок. Собеседники расползались один за другим. Но на их место подтягивались новые, и Марго заводила свою пламенную речь с начала. В общем, когда в кармане немецкого технолога неожиданно зазвонил телефон, он даже обрадовался, потому что на одну секунду взгляды присутствующих обратились в его сторону. Он использовал эту секунду на все сто, улыбнулся практически каждому рядом стоящему и только потом ответил. Мужской голос был ему не знаком.

- Херр Шульц? – поинтересовался голос.

- Йа, йа! – уверил его немец.

- Вам необходимо приехать на комбинат, - по-деловому отчеканили в трубке.

- Зачем? – осведомился главный технолог.

- Неотложное дело, связанное с вашим расследованием.

- Моим расследованием? – озадаченно повторил Густав, - Какой расследованием?

- По факту утечки мяса из цехов.

- Утечки… - пробормотал немец, пытаясь представить, как мясо может утекать. Впрочем, русскому языку, в котором мясо может не только «утекать», но еще и «уходить», «уплывать», «улетать», «растворяться», «испаряться» и совершать еще Бог весь какие передвижения, он уже перестал удивляться и даже кое-что начал понимать. Например, сейчас, правда, спустя несколько секунд раздумья, он все-таки понял смысл предложения. Речь шла о его подсчетах, согласно которым большая часть мяса из колбасного цеха исчезает в неизвестном направлении.

- Вы меня слышите? – требовательно спросили на другом конце линии.

- Да-да. Завтрак. Не сегодня.

- Какой еще завтрак?! – возмутился голос, - Я же вам сказал, неотложное дело.

- С кем я говорю? - удивился херр Шульц, которого впервые столь настойчиво просили явиться на работу в десять вечера.

- Петр Иванов, служба охраны, - отчеканил голос.

- Сейчас никак не могу, - растерянно пробормотал Густав и покосился на Марго, которая вещала в полуметре, совершенно его не замечая, - Но… - и тут он дал слабину. Ему стало ужасно обидно, что она на него не смотрит, хотя сама же пригласила провести с ней этот вечер. Он вспомнил, как собирался на первое свидание с женщиной своей мечты: как собственноручно отгладил пять рубашек, как перемерил их перед зеркалом, как сменил дюжину галстуков и все равно побежал в магазин за новым. И еще ему стало стыдно за себя.

Женщина что? – существо ветреное и непостоянное. Имеет право таковой быть, тем более, если она Марго – первая красавица в мире. Конечно, это не ее вина, что он таскается рядом словно то самое бессловесное мясо, которое то утекает, то испаряется. Он не стал для нее тем мужчиной, каким хотел быть. Не смог заинтересовать ее, а ведь имел шанс. Прояви он хоть немного инициативы, отпусти пару комплиментов, возьми за руку, или хотя бы посмотри ей в глаза не как глупый баран, а как влюбленный мужчина, возможно сегодняшний вечер и не был бы таким безвозвратно потерянным.

Все эти мысли пронеслись в голове немца, он совсем погрустнел и ответил в трубку убитым голосом:

- Я еду.

- Отлично. Ждем, - отчеканил голос, после чего связь оборвалась.

Сейчас, стоя перед зеркалом в уборной комбината, и пытаясь прейти в себя от полученных на проходной неприятных эмоций, херр Шульц со жгучим стыдом вспоминал, как пробубнил нелепые извинения той, рядом с которой хотел остаться на всю жизнь. Как она вскинула брови, оглядела его с ног до головы и, ничего не сказав, отвернулась, как ни в чем ни бывало продолжив прерванный монолог про надоевших китайский монахов.